Синдбад

– Как это? – спросила другая.

– Запросто! Я великий Синдбад, и меня достойны любить только избранные красавицы!

– Разве мы не хороши для тебя?

– Гхм-м, – смущенно прочистил горло Синдбад. – Ну, если честно, то мне нравишься вот ты, – он указал на заляпанную смолой и опилками девушку, – и еще ты, да, ты, с молотком, у которой такие сильные женственные руки. И ты, и еще ты, – палец уткнулся в двух перепачканных сажей с торчавшими дыбом просмоленными волосами. – Остальные девушки, так сказать, прошу извинить.

– Вы слышали, сестры? – гордо выступила вперед та, что в пятнах и опилках. – Ему нравлюсь я.

– А мы? – растерялись другие девушки.

– А вы… Ну, сами понимаете, – она важно вздернула носик.

– И откуда ж ты такая шустрая взялась, а? – грозно спросила старшая.

– Да все оттуда! – презрительно бросила та.

– А ты не лезь, старая карга, – поддакнула ей другая «избранная» с черной паклей волос на голове.

– Кто карга, я?

– Ты!

– Ах ты ж стерва просмоленая! Гаси ее! Их! Всех!

– А-а-а!!!

Девушки, потеряв всякий интерес к мужчинам, бросились мутузить ни в чем не повинных сестер, дружно, всем скопом. В ход шло все, до чего могла дотянуться рука: инструмент, палки, камни, заколки. Над пляжем стоял неописуемый вой и гвалт. Нет, женское побоище – это и в самом деле нечто неописуемо непостижимое…

– Чего вы стоите, ослы! – прикрикнул Синдбад на моряков. – Быстро сталкивайте корабль, пока они опять не опомнились.

Он первым кинулся к торчавшему из воды килю и уперся в него плечом.

– Т-так! И вот т-так!

К нему тут же присоединились все остальные. Упавший в обморок пришел в себя и тоже поспешил на помощь. Мышцы трещали от напряжения, ноги, скользя, погружались в мокрый песок, но корабль мало-помалу отходил назад. Вдруг он, дернувшись, просел – дальше дно резко уходило вниз – и пошел назад, подгоняемый сильно раздутыми верхними парусами.

Моряки посыпались в воду, но тут же вскочили и припустили к лестницам, болтающимся в воде. Взобраться наверх было делом пары минут.

– Сестры, нас опять надули! – очухалась вдруг одна из девушек.

Великое побоище разом стихло. Окровавленные, в оборванных туниках девушки сгрудились у воды, глядя на разворачивающийся в метрах двадцати от берега корабль.

– Стойте, куда вы? Назад! – закричала старшая, подпрыгивая и приседая в бессильной злобе. – Ну, попадись ты мне еще раз, паршивый Синдбад!

– И тебе всего доброго, прелестная незнакомка, – крикнул ей Синдбад, в прощальном жесте помахивая рукой.

Старшая только плюнула с досады в спокойную морскую гладь, повернулась и побрела к расщелине. Остальные потянулись следом за ней, низко опустив головы, загребая ступнями песок и то и дело оглядываясь и кидая горестные взгляды на удаляющийся корабль.

Глава 8. Пират Кошкандыр

– … И все-таки я никак не возьму в толк, мой юный друг, как же тебе удалось отвадить этих грязных тварей? – спросил Сорви-голова, когда они с Синдбадом, сидя в его каюте, приканчивали кувшинчик вина за успешное освобождение от сирен.

– Все очень просто, уважаемый Сорви-голова, – занюхивая очередной стаканчик соленым огурцом, произнес Синдбад. – Эти, как вы их назвали, грязные твари терпеть друг дружку не могут. Я удивляюсь, как они живут столько вместе и до сих пор живы!

– Возможно, они бессмертны, – подумал вслух капитан, ловя двузубой вилкой маслину, но та все время ускользала в сторону, и это сильно раздражало Сорви-голову. – А, будь прокляты эти хорошие манеры! – вконец разозлился он, бросил вилку на стол и, поймав маслину пальцами, победно отправил ее в рот. – Ну-ну, я тебя внимательно слушаю.

– Так вот, приметив эту их странность, я решил сыграть на ней. Вот и все.

– Но неужели они настолько глупы, что не поняли этого? Даже два раза.

– Они слишком самоуверенны, и мнят себя неподражаемыми и непогрешимыми. Иное вводит их в замешательство.

– Замечательно, о мудрый юноша! Но вот чего я не могу никак понять, почему их чары не действовали на тебя?

– Чары? О каких чарах вы толкуете, уважаемый Сорви-голова? – Синдбад состряпал на лице мину неподдельного удивления.

– Ну, как же! Все эти прелести, танцы… – Сорви-голову передернуло. – Прости меня, о Аллах!

– Подумаешь! – презрительно фыркнул Сорви-голова, подвигая капитану свой пустой глиняный стакан. – Тоже мне прелести. Что ж я, голых бабс никогда не видел? Да в самом задрипаном стриптиз-баре этих сирен и вовсе тухлыми яйцами закидали бы. Тоже мне, танцы!