Именем Федерации!

– Перетащить разбитую посудину?

– Всякое бывает.

– Ну знаешь!.. – задохнулся от возмущения Фарро. – И вообще, мне кажется, ты играешь в какую-то дурацкую игру. Как может вообще пропасть контейнеровоз, если только его не взорвали?

– Мое терпение на пределе, – предупредил Торренц, вынул из кобуры разрядник и аккуратно положил на стол.

– Ты дурак, Торренц, – вновь вскочил Фарро. Кресло опрокинулось, министр отпихнул его ногой и нагнулся вперед. – Даже если ты меня пристрелишь, все равно не услышишь от меня того, чего я не знаю! Я ничего не прятал и никуда не переносил. Разве у меня было на это время или возможности? Сначала я оказался на этой проклятой планете, затем разбился твой крейсер, и я поспешил к нему, потом меня окунуло в болото, а после твои идиоты накинулись на меня и едва не пристрелили, и мне пришлось искать укрытие. Так когда, по-твоему, у меня было время спереть целый корабль? Даже представив, что у меня достало бы на это сил!

Отец Ансельм расколол третий орех, потряс щипцы и вытряхнул на стол ядрышко и скорлупу.

– Да прекрати щелкать орехи! – взорвался Торренц.

Монах недоуменно поднял брови, засунул ядрышко в рот и заработал челюстями.

Торренц, взбешенный меланхолично-наплевательским выражением лица монаха, прогнулся вперед и махнул рукой, собираясь скинуть со стола оставшиеся орехи, но отец Ансельм молниеносно выбросил руку со щипцами и прихватил ими большой палец командира. Торренц взвыл от боли и повалился на стол.

– Не правда ли, больно, сын мой? – с серьезным видом осведомился святой отец, сильнее сжал пальцы и чуть вывернул щипцы.

Безопасники схватились за лучевики, но отец Ансельм охладил их пыл, схватив гидравлические ножницы:

– Только попробуйте, и я ему отрежу пальцы, а может, и всю кисть. В общем, как получится.

Безопасники смешались. Они не знали, чего можно ожидать от человека, столь ловко орудующего обычными щипцами. В кают-компании повисла напряженная тишина. Только тяжелое сопение скалящегося от боли Торренца нарушало ее.

– Ну? – отец Ансельм чуть нажал на рукоятки ножниц, и острые лезвия прижали пальцы.

Торренц вскрикнул и дернулся. Безопасники медленно опустили оружие.

– А теперь пошли вон, псы! – процедил сквозь зубы отец Ансельм.

Безопасники попятились в коридор. Свободная рука Торренца незаметно потянулась к разряднику на столе, но Корнелиус шевельнул пальцами, и оружие скользнуло прочь. Пальцы Торренца схватили воздух. Фарро поспешно подхватил разрядник и направил на командира. Щелкнул фиксатор кнопки предохранителя.

– Садись! – Отец Ансельм отложил ножницы, но палец Торренца из щипцов не выпустил. Торренц, кривясь от боли, опустился в кресло. – Я бы с удовольствием оторвал тебе палец… вместе с рукой. – Торренц сглотнул, а монах, заметив его страх, удовлетворенно ухмыльнулся. – Но я не злопамятен, сын мой. Знаешь же: кто старое помянет – тому глаз вон! – расхохотался святой отец и шутливо ткнул пальцем. Торренц не оценил шутки.

– Что тебе от меня надо? – хрипло спросил он.

– Вопрос неверный, – покачал головой отец Ансельм. – Не мы напрашивались к тебе в гости, а ты затащил нас на свою летающую посудину.

– Вы мне не нужны, – хрипло сказал Торренц. – Можете проваливать с корабля. Я дам вам спасательную шлюпку.

– Ай-яй, – сделал печальные глаза святой отец. – Сначала пригласил в гости, теперь пытается выставить вон. Это негостеприимно, сын мой.

– Я не ваш сын!

– Не мой? Тогда какого, прости Господи, дьявола я миндальничаю с таким проходимцем? – воскликнул отец Ансельм и сжал крепкие пальцы на ручках щипцов.

Торренц вскрикнул так, что зазвенело в ушах.

– А теперь рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все!

– Что – все?

– Не зли меня!

– И в мыслях не было! – Торренц пытался совладать с подступающим к горлу страхом.

– Знаешь, есть такая вещь – груша, – взялся объяснять отец Ансельм. – Очень хорошая вещь. Она железная и с винтом: крутишь винт – лепестки расходятся, будто цветочек распускается. Ты видел, как распускаются цветы?

– И… что?

– Груша вводится в…

– Избавь меня от дурацких подробностей!

– Не понимаю, чего ты так нервничаешь. Я всего лишь хотел рассказать тебе об этой крайне полезной вещи, но груши, к глубокому моему сожалению, у меня нет, – посетовал монах. – Но зато у меня есть прекрасные ножницы. – Отец Ансельм коснулся лежащих на столе ножниц. – Ими можно отрезать все что угодно!

– Что тебе от меня нужно, изверг! – Торренц уперся ногами в ножку стола, попытавшись отодвинуться вместе с креслом, но отец Ансельм без видимых усилий притянул его обратно за палец.

– Нам нужно знать о тебе все, а если не заговоришь…

– Я расскажу, я все расскажу, – подпрыгнул в кресле Торренц.

– Мы тебя слушаем, – смиренно склонил голову монах.

– Это была его идея, клянусь! – Торренц указал на Фарро.

– Ближе к делу, – поторопил Корнелиус, встревоженно наблюдая за лицом министра. – Начни с того, как тебя обуяла жажда власти, и ты сам захотел властвовать.

– Да, конечно, – поспешно согласился Торренц. – Так все и было. Я хотел избавиться от Фарро – им многие недовольны.

– И ты в их числе?

– Я… не знаю… – промямлил Торренц. – Но мне сказали, что он разбился!

– Врет! – вздохнул отец Ансельм и поднял со стола ножницы.

– Я не вру! Мне доложили, что катер, на котором бежал Фарро, разбился, и я потребовал отыскать тело.

– Зачем же ты тогда приказал своим слугам стрелять в него, грязного и голого, взывающего о помощи?

– Я…

– Мы тебя внимательно слушаем.