Три дня

– Я думала, ты уже приехал. Почему тебя всегда нужно ждать?

Ничего не ответив, вставив передачу, я тронулся с места. Я ещё не выехал из двора, как зазвонил телефон. Номер был неизвестен.

– Борис Анатольевич?

– Да.

– Это «Лига Композиторов», меня зовут Карина. Вы послали нам свои произведения. К сожалению, мы не можем их принять. Но… Наш оркестр может исполнить ваши произведения на платной основе. Так же мы можем записать ваш альбом.

– Альбом – тоже на платной основе?

– Конечно, я же говорю… Исполнить можем на платной, в дополнение – запись альбома, оплачивается также отдельно.

– Спасибо, я вас услышал.

– Если средства будут спонсорские, то мы готовы представить им всю необходимую информацию.

– Не будет. Никаких средств не будет.

– Вы всё же подумайте. Мы…

Я бросил продолжавший говорить телефон на заднее сиденье. Телефон. Нужно избавиться от него. Теперь он совершенно не нужен. Он мешает жить и работать. Как только человечество перешло от стационарных телефонов к мобильным, оно лишилось личного пространства. Как звоночки на шее у коровы. Всегда все на привязи. Все на верёвочках. А если трубку эта корова с колокольчиком не берёт или она, эта трубка, отключена, то вызывает «праведное возмущение» и непонимание.

Музыка начала играть где-то вдалеке, когда я почти подъехал к дому Наташи. Припарковавшись у её подъезда, я достал ноутбук. Звуки приходили и переносились на монитор. Ноты ложились одна на другую. Где-то вдалеке посторонний шум. Мешает. Что-то постороннее. Какой-то инородный звук. Звук, не входящий в композицию. Не вписывался. Телефон. Опять звонил телефон.

– Борь! Ну ты совсем, чтоль охренел? С Африки едешь?

– Выходи, Наташ, я внизу.

Я положил трубку. Снял аккумулятор с телефона, вытащил sim-карту. Достал из бардачка маленький пакет кинул туда разобранный аппарат. Бросив пакет обратно в бардачок, опять открыл ноутбук. Музыка ушла. Не успел… Не успел… Ушло. Не закончил. Не успел… Захлопнув ноутбук, я взял сигареты и вышел из машины. Открылась дверь подъезда из неё вышла Наташка. Я улыбнулся. До чего элегантна и красива эта женщина.

– Ну что, черепаха, приползла? Поехали быстрее, у меня времени мало.

* * *

Почему я злюсь на Бориса? Он мне никто! Нет, конечно, он не может быть чужим потому как у нас с ним общий ребёнок. Но его жизнь меня совершенно не касается. Я даже не знаю, где он живёт. Понятия не имею, с кем, как… Не знаю о его проблемах, да и знать не хочу, своих полно. Не знаю о его работе, не знаю, чем он занят. Мне это неинтересно. Знаю, что он несколько лет назад начал писать музыку. Он даже как-то предлагал послушать запись. Но мне было некогда. По правде, мне и неинтересно. Что он может написать? Какой из него композитор?! Но вот, поди ж ты!.. Когда ему явно звонят бабы – меня это заводит.

Борис вернулся на кухню.

– Так ты только со своими бабами разговариваешь? С сыном говорил, я спрашиваю?

Нужно спокойнее. Слишком нервно я. Что мне до его баб? Я развелась с ним 15 лет назад!

– Говорил.

Он всегда немногословен. Молчун. Чурбан бесчувственный. Я никогда не знала, о чем он думает. Как он думает. Думает ли вообще! Он слишком поверхностен. У него нет настоящих чувств. На вид он всегда спокоен. Но это не спокойствие. Это равнодушие. Равнодушие ко всему.

– И что?

– Всё нормально.

Нет. Не бесчувственен. Он похотлив. Он таскается за каждой юбкой. Даже когда я была его женой, я ею не была. Он всегда был чей-то, но не мой. Бабник! Он добился того, чего и хотел. Он живет, как ему нравится.

– Что «нормально»? Нет, я так не могу! Не зря я от тебя ушла! Сухарь! Сухарь, бездарь и эгоист!

Что я кричу? Зачем? Ревность? Но я его не люблю. Наверное, и не любила никогда. Почему меня так выворачивает, когда я представляю его с другими?

Борис развернулся и молча ушёл. Как всегда. Молча. Всё молча. Ну и пусть идёт. Он, по сути, неплохой отец, и никогда не настраивал Олега против меня. Наоборот. За это, да… можно и спасибо сказать. Бабник! Я положила поджаренную кружочками картошку на тарелку и понесла сыну в комнату. Вот привык он- есть в комнате, не ест на кухне.

– Папа ушёл что ль уже?

– Угу… Спасибо.

– Олег… а ты сильно с Лерочкой-то поругался? Может, мне позвонить ей?

– Мам! Только вот, пожалуйста, не нужно звонить… Прошу тебя.

– Ну хорошо… Так что случилось-то?

– Не знаю, мам. Расстались – и всё. Так получилось.

Я вздохнула. Только начала радоваться, что у сына всё нормально, и на тебе. Зазвонил телефон.

– Тань, привет. Видела, Борис из подъезда выходил. В гости к тебе теперь ходит? Глядишь, опять сойдётесь.

Подруга. Соседка. Тёзка.

– Да нет, Тань. Олег с Лерой поругался. Пришёл утром, говорит, насовсем… Боря говорить с ним приезжал.

Не переживай, Танюш. Дело молодое. Вон как вы с Борькой по молодости-то ругались. А всё равно при тебе был.

– Ага… Пока я на развод не подала.

– Ну так это ж ты! Твое и было последнее решение… А где сейчас Боря живёт? Есть у него кто?

– Ну, так и у Леры может быть последнее решение. Я ж не знаю ничего, что там у них… А что тебе так Борька интересен стал? Понятия я не имею, где он живёт и с кем. Звоню – приезжает.

– Боря? Интересен? Да нет. Просто читала о нем в «Беседе», музыку, говорят, хорошую пишет.

– Не знаю, я не слышала. А что о нём и в журналах уже пишут?

– Я ж тебе говорю, в «Беседе» случайно наткнулась на заметку о нём… Может, он известным станет композитором, Тань? Где послушать можно? В интернете не нашла.

– Ну, станет и станет! Мне-то что от этого?..

Разговор начал раздражать. В молодости, когда мы ещё были подростками, Боря сначала ухаживал за ней. Что за интерес такой к моему мужу?

– Тань, прости, мне некогда сейчас говорить. Давай потом, а?