Оценить:
 Рейтинг: 0

Зона поражения

Год написания книги
2008
<< 1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 60 >>
На страницу:
35 из 60
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Чудовищных размеров муравейник продолжал расти до тех пор, пока Платон не обнаружил, что сам он – не более чем муравьишка, по глупости забредший к жилищу чужого, враждебного племени. И ему отчаянно захотелось вернуться на кораблик, а еще лучше в «Эль-Гарду» – в массажный салон, к милой девочке Зи-Зи.

Около куполов, не имеющих ни окон, ни дверей, и у подножия Совета виднелось множество маленьких отверстий в земле, сквозь которые беспрерывно курсировали тысячи «мурашей». В их маленьких лапках и челюстях было не видать никакого груза. На первый взгляд, абсолютно бессмысленные передвижения. Быть может, они переносят информацию? Не проще ли передавать ее по радио или с помощью кабеля? Археолог почесал затылок и промолчал, отложив свой вопрос на потом.

Вдруг заскрипели скрытые в недрах земли механизмы, завизжали электромоторы, лязгнули манипуляторы, и боевые купола задвигались. Рассольников пытался понять, что происходит. Смотрящие во все точки небосвода антенны и стволы дружно нацелились на одинокое черное облачко, возникшее далеко на юге. Оно приближалось к резиденции Совета.

Опасность! Это Платон почуял кожей. А охранники его изумили. Клеточки ходячих муравейников вдруг зафонтанировали из горловин и рукавов камуфляжных комбинезонов и устремились в дырочки, нарытые в земле. Оружие выпало из их рассыпавшихся рук, а форма смятыми кучами упала на дорожку. И только Двунадесятый Дом остался рядом с археологом. Он оцепенело глядел на несущееся к ним облачко.

– Ложись!!! – внезапно заорал Непейвода.

И сам бросился на каменные плиты, прижался к ним, вцепился своими клеточками. Платон распластался рядом. Он старался делать все то же самое, но разве человеческим пятипалым клешням по силам соперничать с сотнями цепких «мурашей»…

Стволы ударили залпом. Земля сотряслась, и археологу показалось: она вот-вот расступится под ним. Он глянул на облачко. Там, где оно было, вспучился багровый шар с ярко-алыми протуберанцами. На его расширяющейся поверхности зажигались и гасли десятки белых, желтых, оранжевых вспышек.

Платон вдруг почувствовал, что его оторвали от земли и куда-то тащат. Он едва успевал перебирать ногами. На бегу археолог услышал новый визг-скрип-лязг боевых куполов. Стволы перенацеливались, поворачиваясь и опускаясь вниз.

Напарники неслись по зеленому полю, перепрыгивая жирных гусениц. Неслись к ближайшему куполу, надеясь отсидеться в мертвой зоне у его подножия. Стволы соседних куполов больше не целились в небо, теперь они следовали за двумя бегущими фигурками.

Под тем, ближним куполом тоже загудел электромотор, и он с лязгом и скрипом начал медленно поворачиваться – слишком стары механизмы. До купола была какая-то сотня шагов, но археолог и муравейник бежали, бежали и никак не могли преодолеть разделявшее их расстояние. «Не успеть!»

И тут остальные купола открыли огонь. В тот же миг Дом подкосил археолога, и они рухнули в траву. Пулеметные очереди прошли над головами напарников. Вспыхнули лазерные лучи и подожгли газон там, где они только что находились.

Непейвода снова повлек археолога за собой, они сделали еще один, последний бросок, оказавшись у подножия купола, и рухнули наземь. Он как раз повернул свою титанитовую «щетину», нацеливаясь на нового врага. Но враг был уже слишком близко, проскочив зону поражения.

«Сейчас пальнут!» – в голове Платона проскользнула такая здравая и безысходная мысль. – Больше не побегу. Будь, что будет». В эти секунды он не испытывал страха – ему стало все равно.

Нового залпа не было. Неужто муравейники не бьют по своим? Ведя огонь по напарникам, другие купола наверняка попали бы по старому куполу. А муравейники действительно не бьют по своим.

Механизмы возвышающегося над археологом и Двунадесятым Домом купола издавали душераздирающий лязг и грохот, стволы тряслись и скрипели, но не могли опуститься ниже какого-то порога. Напарники лежали в мертвой зоне. Казалось, стволы вот-вот пересилят сопротивление ограничителей и смогут расстрелять ее. Никак. А потом запахло жженой изоляцией, и раздалось потрескивание и шипенье.

«Неужто пронесло?!» Рассольников глянул на своего напарника. Дом переговаривался, вернее, переругивался с кем-то по браслету. Закончив разговор, Непейвода повернулся к Платону:

– Лежи смирно. Пускай они сначала разберутся… Во всем виновата атака термопсисов. Нападавшие вывели из строя систему наведения в четырех дотах…

– А охрану тоже они вывели из строя? – язвительным тоном осведомился археолог.

– Хм, – короткий ответ.

Багровые тучи, словно испугавшись залпового огня, истаяли и разлетелись в стороны. Бездонное небо было окрашено в странный, но завораживающий цвет: зеленовато-бордовое, с фиолетово-перламутровым отливом. Оно напоминало Платону кипящие от планктона морские глубины. Можно было бесконечно смотреть в эту бездну, радуясь тому, что остался жив, что можешь любоваться окружающим миром, видеть то, чего триста лет не видал ни один двуногий.

А потом над напарниками беззвучно пролетел глайдер, за ним еще один. Сервисный браслет Дома пискнул, как придавленный котенок. Двунадесятый Дом снова с кем-то поговорил, издавая невероятно скрипучие звуки.

– Теперь другая версия, – объяснил он, отключив связь. – Из-за чиновной нерасторопности расчетам этих дотов не сообщили о твоем прилете. Обнаружив на контролируемой территории чужака, они привели орудия в боеготовность. А после начала атаки посчитали тебя одним из термопсисов.

– Гладко выстругано – ничего не скажешь… Но как же охрана? Все слишком похоже на заранее подготовленное, но никудышно исполненное покушение. К тому же, для чистоты картины надо было пожертвовать десятком муравейников.

У Непейводы в глазах зажглись злые искорки.

– Я и не знал, что ты настолько ядовит. Сожри тебя зверодревы, наверняка отравились бы.

Позади колпака, где сели глайдеры, что-то происходило: раздавались скрипучие голоса, звонкие шлепки, тихое подвывание. От любопытства у археолога даже мурашки пошли по коже.

– Так что же охрана?

– Насчет… охраны… я лично… разберусь, – дробя фразу, прошипел Дом. – Теперь доволен?

– Когда разберешься, тогда и…– Платон не договорил, увидев, что к их лежбищу несется целая толпа ходячих муравейников в человечьем обличий.

Бежавший впереди резко остановился. Налетев на него, затормозили и остальные. Они едва не повалили этого типа на лежащего в траве археолога.

– Единоседьмой Дом Симбионтов, начальник службы безопасности Совета, – представился первый, приложив руку к козырьку кепи и щелкнув каблуками. Похоже, эта опереточная процедура ему очень нравилась. – Честь имею доложить: опасность для жизни ликвидирована, – отбарабанил он. – Отныне вы находитесь под моей личной охраной.

«Очевидно, слова „лично", „личный" означают для фффукуарабцев что-то особенное. Иначе зачем они их столь нарочито выделяют? – с любопытством подумал Платон. – Быть может, дело в том, что над их собственной личностью нависла угроза?»

Напарники поднялись на ноги и начали отряхивать одежду. Их неспешность явно раздражала ходячих муравейников, но те промолчали. И вот конвой двинулся вперед. Клеточки-пастухи отогнали своих гусениц подальше. Муравейниковая толпа, нимало не похожая на походную колонну, поперла по зеленому газону, плотной массой окружая археолога и Непейводу. Дома Симбионтов загораживали их телами от возможного нападения, толкаясь и мешая друг другу. Многие из них просто-напросто еще не научились ходить по-человечески. Дома качало и вело из стороны в сторону, ноги подгибались в коленях, и муравейники едва не падали.

Остаток пути обошелся без приключений. «Если покушение устроила оппозиция, не желающая возвращения маток, – думал Платон, вышагивая среди человекоподобной массы и стараясь никому не наступить на ноги, – она не успокоится, пока не доведет дело до конца. Надо скорей сваливать из этого гадючника».

Ради подписания контракта Совету Домов Симбионтов приходилось раз за разом нарушать правила, неукоснительно соблюдаемые веками. Вот и сейчас для прохода человека в резиденцию Совета в стене здания пришлось прорубать специальное отверстие высотой в метр. Сами же клеточки попадают в него через маленькие дырочки, проделанные по периметру основания.

На входе Рассольникову был торжественно – под рев фанфар и барабанную дробь – вручен в двух экземплярах текст государственного контракта, напечатанный золотом на тончайшей титанитовой пластине. Правда, он был подписан только половиной Совета. Остальные Дома Симбионтов потребовали личной встречи. Они-де хотят убедиться, что этот двуногий действительно способен выполнить свою миссию и при этом не является врагом фффукуарабской нации. Пришлось идти.

Свита тотчас утратила человеческий вид и, побросав одежду, исчезла в сотнях дырочек, просверленных в стенах, полу и потолке низкого и узкого коридора. «Сколько же тут этажей, если здание огромно, а потолки так низки?» – поражение думал Платон.

Двунадесятый Дом, войдя внутрь, тоже распался на клеточки и улепетнул на доклад руководству. Археолог в сопровождении начальника охраны, который один не утратил человекоподобия, двинулся по инстанциям.

Воздух был теплым, влажным и чуть затхловатым. Ходячий муравейник освещал дорогу мощным фонарем, вырывавшим из мрака все новые и новые участки бетонных стен, которые обросли зеленоватой плесенью и повсеместно были пронизаны ходами. Самих «муравьишек» видно не было – наверное, они получили приказ не путаться под ногами.

Страдай Платон хотя бы самой легкой формой клаустрофобии, этот жутковатый коридор, больше похожий на вентиляционный ход и совершенно не приспособленный для передвижения на двух ногах, немедля вызвал бы у него приступ. Да и любого здоровяка здесь можно довести до приступа или истерики.

Собирая подписи, археолог попал во чрево чудовищного организма. Он всей кожей чуял, как за Стенами, под ногами и над головой копошатся миллиарды насекомых. Отовсюду непрерывно доносилось шебаршение несчетных лапок, сливающееся в странный звук – слаженное «пение» десятков забурливших на майском солнце муравьиных куч.

Чем идти, скорчившись в три погибели, проще было передвигаться на четвереньках. Но Рассольников не хотел вставать на колени, словно бы склоняясь перед муравейниками. Аристократ должен гордо нести человеческое достоинство – и особенно в окружении насекомых. И потому он шел, согнувшись. Когда спина затекала, он пытался распрямиться и стукался хребтиной о теплый бетонный потолок. Ему предстояло таким макаром прошагать несколько километров.

А Единоседьмой Дом в полной мере использовал преимущества своего пластичного фальшьтела. Уменьшив рост и вдвое вытянувшись по толщине, он легко передвигался в этом тесном туннеле. (Его словно расплющило асфальтовым катком.) Муравейнику то и дело приходилось притормаживать, поджидая ковылявшего позади пришельца, но он ничем не выказывал своего нетерпения.

В первый миг, обнаружив рядом с собой вместо статного мужчины маленького плоского уродца, Платон вздрогнул от неожиданности и, не сдержавшись, прыснул. А потом всю дорогу молча завидовал сопровождающему: скрюченная спина вскоре начала болеть, а шейные позвонки не хотели держать затяжелевший кочан головы.

Делая поворот за поворотом, коридор начал забирать вверх, так что идти стало еще тяжелее. Археолог следом за Единосемерным лез в гору, и теперь вдобавок ко всему начали ныть его колени, икры и голени.

При получении каждой подписи происходила одна и та же фантасмагорическая сцена. Через выломанное отверстие археолог с трудом пролезал внутрь начальственного кабинета и оказывался в каморке, все стены, пол и потолок которой были покрыты живым шевелящимся ковром. Все Дома Симбионтов, как и Непейвода, обожали равномерно распределяться по внутренней поверхности любого занимаемого ими объема.

Начальник службы безопасности всякий раз оставался вовне. Да ему, собственно, уже некуда было влезать, хотя потолок в кабинетах был повыше, чем в коридоре. Платону самому едва-едва хватало места, чтобы стоять, не касаясь плечами и макушкой живого ковра.

Оказавшись внутри, в тусклом зеленоватом свете, который давали какие-то здешние светлячки, археолог уже и не пытался что-то разглядеть: все муравейники на одно лицо. Зато он пользовался возможностью размять затекшую, окостеневшую спину и осторожно пытался сгибать-разгибать ее, шевелить лопатками, вертеть хрусткой шеей и даже делать приседания. Наверное, Дома Симбионтов думали, что это человеческий ритуал приветствия.

Обычно хозяин кабинета выдерживал долгую паузу, внимательно разглядывая посетителя, потом образовывал огромный рот и жутковатым голосом выдавал что-нибудь вроде:

– Как ты относишься к концепции роя?

<< 1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 60 >>
На страницу:
35 из 60

Другие электронные книги автора Леонид Эллиевич Смирнов