Зона поражения

– Делаю, – беспомощно ответил Автомедик. В дверях кубрика показался гриб, медленно перевалил порог. Шляпка покрылась множеством струпьев, бахрома почернела и осклизла. На ножке возникли бурые узлы, из которых что-то сочилось. За грибом по полу тянулись липкие нити. Похоже, срок жизни автономного плодового тела подходит к концу. Это мицелий живет тысячелетия, а его дети недолговечны.

– Что вы собираетесь с ним делать? – проскрипел гриб.

– Подлечим, а потом оставим здесь… Мы освобождаем тебя от всяких обязательств перед Кребдюшином, и можешь катиться на все четыре стороны. Хочешь, доставим тебя на родину?

– Вы должны отправить его домой, – прокаркал гриб и закашлялся, роняя на пол ошметки шляпочных пластинок.

– Мы никому ничего не должны! – разозлился Непейвода.

– Вы не понимаете, – упорствовал гриб. – Он уже был болен, когда напал на вас. А сейчас он умирает. Его надо отвезти домой. Там его вылечат… или похоронят.

– Да ты как будто нам грозишь, – пробормотал Платон. – А если мы не согласимся?

– Вы можете меня убить! – прокаркал гриб, выпрямившись во весь рост. По его шляпке от напряжения пошли трещины. – Я свое дело сделал. Пусть я погибну – Мицелий торжествует! Я могу уйти со спокойной совестью. Я – всего лишь плодовое тело, каких триллионы. Наша задача – нести споры по Галактике, распространять Великий Мицелий на новые миры. Наша жизнь сама по себе ничего не значит. В отличие от многих, я выполнил свое предназначение. Я доволен.

– Ты хочешь сказать, что…– археолог не договорил. Волосы у него встали дыбом.

Сандерсон, как видно, тоже сообразил, что к чему, и побледнел.

– Почему я так долго терпел это ничтожество? – скрипуче спросил гриб и сам же ответил: —Я выполнял свою миссию и ждал. Сейчас Кребдюшин превратился в ходячий инкубатор спор. Он больше не живет самостоятельно, эта споры живут в нем, заставляют его передвигать ноги, пить и есть.

– А мы?!

– Вы тоже кое-что впитали через дыхание. Кха-кха-кха!

Напарники впервые увидели, как гриб смеется. Дергаясь, он терял кусочки своего дряблого тела.

– Мы можем сжечь полукровку вместе с проросшими спорами, – решительно заговорил Дом. – А из себя попытаемся их вытравить. Есть множество способов лечения грибковых заболеваний.

– Наши споры трудно убить – они умеют защищаться. Я сам вылечу вас – прямо здесь, если вы дадите мне слово…– Гриб устал и говорил едва слышно. – Обещайте, что не будете уничтожать тело полукровки и доставите его по назначению, и я…– Он страшно закашлялся.

Платон подумал, что гриб в любую минуту сам может помереть.

– Мицелий должен прорасти…– поборов кашель, проскрипел гриб. – Любой ценой… Вы же хотите спасти личинки Цариц… Вы должны меня понять…

И Непейвода его понял.

Радары на тральщике не работали. В распоряжении напарников были только собственные глаза и прекрасный цейссовский фотоумножитель. Так что им приходилось болтаться в скафандре около «Поскребыша-113», привязавшись фалом к скобе обшивки. Дежурили по очереди.

От напряженного разглядывания пустоты у Рассольникова глаза саднило – словно туда песка сыпанули. Незадолго до конца вахты он обнаружил, что километрах в ста от тральщика возник корабль. Слишком большой для глиссера «Си-Эн-Эн».

Платон прибавил увеличение. Корабль был военный, и он осторожно приближался к тральщику. Вскоре археолог уже мог разглядеть, что это фрегат, обросший огневыми башнями, как пароходное дно – ракушками. Фрегат «Грохотун-44» из ударной эскадры термопсисов. Он прочесывал вместе с другими кораблями эскадры ближайшие к Тиугальбе сектора Галактики и по случайности выскочил из подпространства неподалеку от «Поскребыша-112». Кто-то рано или поздно должен был обнаружить застрявший здесь дохлый тральщик.

– Твои «дружки» пожаловали, – по рации сообщил Платон Двунадесятому Дому. – Эх, надо было мин накидать!..

– Они предупредили, чтоб мы не дергались. Можем послать им навстречу шлюпку.

– У нас кому-то жить надоело?

– Гриб вызвался. Ему остался день или два. Об обещании нашем напомнил… Мину я загрузил, и гриб на борту. Сейчас передам этим, что отправляем парламентеров, и катапультирую посудину…

Видеть парламентеров термопсисы не пожелали. Как только спасательная шлюпка отдалилась от тральщика на два километра, фрегат дал залп. Ослепительная вспышка, и суденышко испарилось вместе с умирающим разумным грибом.

В этот самый миг из подпространства километрах в десяти от тральщика выпрыгнул долгожданный глиссер. На его бортах были намалеваны огромные буквы «CNN», а также слово «ПРЕССА», написанное на космолингве, – тут уж не ошибешься.

Глиссер тотчас рванул к «Поскребышу-112». Имперский фрегат по рации запретил подходить к имперскому тральщику и дал предупредительный выстрел из носовой пушки. Но глиссер не думал менять курс. С фрегата передали, что открывают огонь на поражение, на что репортеры ответили: «Открывайте. Идет прямая трансляция». Тахионный канал действительно связывал глиссер со Свеодрупом, и картинки с камер шли прямо в студию.

Сжечь глиссер «Си-Эн-Эн» на глазах у всей Галактики фрегат не решился. Терпящих бедствие взяли на борт на глазах у термопсисов. Непейвода и Платон заволокли в глиссер мечущегося в бреду полукровку. Тигран Мазендарян с помощником притащили Сандерсона, который был малость подлечен, но все еще не стоял на своих ногах. Оператор снимал без остановки.

Попав из шлюза в пассажирский салон глиссера, напарники тотчас предупредили, что с Кребдюшина нельзя снимать скафандр – он заразный. А лейб-коммодора положили в медицинский отсек, где им тотчас занялся новейший Автомедик. Глиссер тем временем скакнул в подпространство, подальше от фрегата – береженого бог бережет.

Низенький, толстый, неимоверно подвижный Мазендарян скинул скафандр и бегал по глиссеру, размахивая руками и грозя обрушить на термопсисов общественный гнев всей Галактики. Он изрядно перепугался, увидев палящий из лазерных пушек фрегат, и теперь метал громы и молнии, постепенно приходя в себя.

Платон и Непейвода, не снимая скафандров, сидели в мягких человеческих креслах. Археологу не верилось, что смертельная опасность позади. Ему постоянно хотелось глянуть на экран заднего обзора – проверить, нет ли погони. Он терпел, сколько мог, а потом бросал быстрый взгляд, успокаивался на минуту, и все повторялось.

Помощник Мазендаряна вернулся из медицинского отсека и снял шлем. Рассольников охнул. Перед ним стоял Адриан Папаиоану – обритый наголо, но с длиннющими усами и бородкой клинышком. Он как ни в чем не бывало улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, и сказал:

– Раздевайтесь скорей. Яичница с ветчиной перестоит. Глазунье нельзя завяливаться – совсем не тот вкус.

Это был четвертый по счету клон Папаиоану, которого натравили на Рассольникова. Всех качественно выращенных агентов производят на свет десятками и до поры-до времени держат копии в криосейфах.

– Что-о-о?! – проревел муравейник, выхватывая из кобуры бластер.

Археолог выхватил свой. И вот уже холодные стволы «магнумов» щекотали агенту кадык и загривок. Тигран от испуга подпрыгнул и, выпучив глаза, завопил:

– Па-пра-шу ни стрилять на маем карабле! А Папаиоану-4 побледнел, прижался к переборке и зачастил, пытаясь опередить лазерный луч:

– Я не клон! Не клон! Господи! Это с меня! С меня их лепили! Старая песня! Снова-здорово! Пару раз едва не прикончили! Вот опять!

Когда страсти улеглись, и напарники засунули в кобуры свое оружие, выяснилось, что этот Адриан Папаиоану – единственный натуральный, и он тридцать лет работает в «Си-Эн-Эн». Именно его клетки были давным-давно похищены из клиники после удаления грыжи. С тех пор разведка Лиги вырастила из них целую роту клонов. С некоторыми из собственных клонов Адриану уже пришлось повстречаться. Сталкивался он и с теми, кто невзлюбил его двойников, чудом остался жив и от того еще сильнее возненавидел Лигу. Лучшего союзника Платону и Непейводе было не найти.

Глиссер бодро скакал через подпространство, божественная (с отвычки) яичница переваривалась в желудках, и напарники, прихлебывая из стаканов настоящую текилу, давали бесконечное интервью «Си-Эн-Эн». Кто знает, пойдет ли оно в эфир?..

Эпилог

«Генеральный Пресс-секретарь Лиги Миров господин Чиа Увахемпата-старший так прокомментировал скандал, связанный с планетой Тиугальба: „Деструктивные силы Галактики по-прежнему пытаются внести раскол в дружные ряды союзных цивилизаций. Они используют любой удобный случай для совершения провокаций. Но я заверяю галактическое сообщество: никому не удастся столкнуть нас лбами. Наше нерушимое единство крепнет день ото дня.

Совет Безопасности Лиги Миров с радостью узнал о существовании автохтонных поселений на океанском дне этой многострадальной планеты. Однако превалирующие интересы безопасности тысяч разумных рас заставляют нас очень осторожно подходить к проблеме Контакта с уцелевшими осколками некогда великой и трагически погибшей цивилизации. Систему строжайших карантинных мероприятий никто не отменял, ибо чудовищный вирус продолжает находиться в почве Тиугальбы и непрерывно мутирует. Что же касается нападения эскадры неизвестной принадлежности на карантинные войска Лиги Миров, оно лишний раз подтвердило необходимость уделять особое внимание укреплению боеготовности…"»

    Документ 26 (из потока новостей «Си-Эн-Эн»)

Платон Рассольников и Двунадесятый Дом Симбионтов Непейвода так и не стали героями галактических новостей. Президенту «Си-Эн-Эн» Диме Таггерту позвонили из Совбеза Лиги Миров, и в результате в эфир пошло лишь короткое сообщение о находке фффукуарабского холодильника с личинками Цариц Роя и (через неделю) репортаж о планете Тиугальба. К тому времени на планетарных орбитах снова висели космокатера Карантина, а обломки сбитых судов Империи Термопсис были тщательно собраны и сожжены. Взволнованный рассказ Тиграна Мазендаряна о вероломном нападении неопознанных боевых кораблей на медицинских работников Лиги был растиражирован информационными каналами и прозвучал в триллионах домов, пещер, раковин и ульев Галактики Млечный Путь и Магеллановых Облаков. Он никого не оставил равнодушным. Был объявлен сбор пожертвований семьям погибших, и началось официальное расследование трагедии.

Новый виток отношений Империи Термопсис и Лиги Миров остался тайной для галактической общественности. Внимание прессы теперь было обращено к ФФФукуараби, где происходила коренная ломка социальных устоев. Ксенов по-прежнему не допускали на планету, и скопившиеся на пересадочной станции «Эль-Гарда» сотни репортеров питались исключительно слухами.

Ни Рассольников, ни Двунадесятый Дом, как ни старались, не смогли выполнить обещание, данное Его Темнейшему Всплывательству, и рассказать об агрессии Лиги против Тиугальбы. Оба они имели беседу с чрезвычайно вежливыми, улыбчивыми чиновниками из Службы расследований Департамента здравоохранения Лиги Миров. По окончании беседы каждый из напарников дал подписку о неразглашении «врачебной тайны», которая случайно стала им известной. Собственноручно поставив подпись под документом, Платон и Непей-вода сожгли за собой мосты. Эта часть их жизни больше не существовала, как и продолжающийся по сей день ксеноцид на Тиугальбе.

* * *