Черный рассвет (original mix)

– Но ты же знаешь, где его можно достать?

– Знаю, но не хочу!

– Помоги мне достать, а я тебя быстрыми разгоню в благодарность, – предложил я.

– Ничему тебя жизнь не учит! Ладно, все равно же не отъебешься, но сначала твой выход.

– Договорились.

Признаться честно, меня задели слова Волка о том, чтобы отрубать руки барыгам, продающим спайс, и в какое-то мгновение мне показалось, что он знает о моих «подвигах» в этой области, поэтому и сказал так, чтобы спровоцировать меня на ответную реакцию. И в этот момент я ощутил еще большее напряжение, которое и без того сильно меня беспокоило, а после его слов вообще стало невыносимым. Я понял, что мне необходимо «сняться», избавиться от него как можно быстрее, иначе я просто сойду с ума от всех этих навязчивых мыслей, которые в буквальном смысле разрывали мою голову. До сих пор я пытался сделать это при помощи амфетамина и даже спайса, но моя паранойя только усиливалась, и лишь в момент общения с Димоном ко мне пришло понимание, что в этой ситуации может помочь только героин. Хотя после смерти Прицепа я тоже зарекся больше не вмазываться им, но тогда чувства были гораздо сильнее здравого смысла и руководили моим поведением. У меня возникло убеждение, что только это вещество может вернуть мне хоть на какое-то время заветный покой, и это было действительно так.

На этот раз «замут» прошел достаточно быстро, особенно после того, как я «разогнал» Волка амфетамином, и он в буквально смысле чуть ли не бегом бежал к барыге после того, как ему сказали, что все есть, и можно брать. Я даже не успевал за ним, так как сам не употреблял «скорости», чтобы опять не выхватить паранойю. И вот буквально через час я сидел у себя в подъезде с тлеющей сигаретой во рту и залипал…

***

– Да говорил я с ним, а что толку? – на повышенном тоне сказал я.

– И что, это никак не повлияло на него? – с досадой в голосе спросила мама.

– А как могло повлиять, если он употреблял эту дрянь? Сказал, что все, мол, понимает и постарается бросить.

– Может, ему нужно было как-то помочь? Посоветовать каких-то специалистов, врачей или еще что-то? Надо было его поддержать как-то в конце концов! – вслух рассуждала она.

– Единственные специалисты, которые могли ему помочь в этом плане, – менты. Взяли бы его с этим дерьмом на кармане, и поехал бы он на несколько лет варежки шить, – с сарказмом ответил я.

– Я надеюсь, что ты не куришь этот «паис»? А то вид у тебя какой-то странный, замученный слишком.

– Спайс, а не паис. За кого ты меня принимаешь? Я что, по-твоему, совсем больной? Просто в последние дни я устал от этих разговоров по поводу Лобанова. Что толку об этом судачить, если его все равно не вернуть уже. Побыстрее бы уже его отпели и забыли эту ситуацию, – раздраженно произнес я хриплым голосом и начал чесать лицо.

– Откуда в тебе столько злобы появилось? Это же твой друг, а ты так пренебрежительно об этом говоришь.

– Все, я не хочу больше об этом говорить! Надоело мне! И без того проблем хватает, – с каким-то презрением сказал я, продолжая расчесывать лицо.

– Почему ты все время чешешься?

– Не знаю, может, раздражение какое? Кстати, хотел спросить, а его отпевать будут? Вроде как суицидников не отпевают же? Ты в этом разбираешься, поясни мне.

– Я по этому поводу разговаривала с отцом Александром по просьбе матери Ильи, и он мне сказал, что вообще-то самоубийц не отпевают. Но тут не совсем стандартный случай, потому что Илья мог находиться под воздействием наркотиков и не отдавал полностью отчета в своих действиях, поэтому требует более внимательного рассмотрения. В общем, он сказал, что поинтересуется об этом у архиерея, и если тот благословит его на это дело, то он сможет провести обряд. Кстати, ты пойдешь завтра на похороны?

– А куда мне деваться? Там будет вся наша группа, и даже Алиса придет с отцом, который просил по возможности прийти всех, чтобы типа поддержать Илюхину мать, но, естественно, тем, кто явится, больше надо «светануть» перед деканом и показать, какие они исполнительные, чтобы заработать себе дополнительные очки в его глазах! Гребаные жополизы! – с отвращением выпалил я и пошел к себе в комнату.

– Добрее надо быть, сынок, – напоследок произнесла мама.

Я зашел к себе в комнату и завалился на кровать. Завтра должны были состояться похороны, и меньше всего мне хотелось на них присутствовать. Я не мог видеть, как убивается Илюхина мать, и испытывать вину за то, что случилось с ее сыном. Ведь в глубине души я прекрасно понимал, что смерть Илюхи непосредственно касалась меня и тех событий, в которых я принимал участие. Хоть я и пытался всяческими способами объяснить себе, что все произошедшее не имеет отношения ко мне и является скорее чистой случайностью, но что-то свербело внутри, даже несмотря на действие героина. И все-таки утешал один факт, что во внутреннем кармане куртки лежит шприц с раствором светло-коричневого цвета, который я так предусмотрительно приберег на завтра…

***

Утро. Я открыл глаза и понял, что мама уже ушла. Взяв в руки телефон, увидел два пропущенных вызова от нее и один от Колючего. Мне не хотелось никому перезванивать и общаться, так как настроение было скверное. Чтобы хоть как-то взбодриться, я пошел в душ, потом отправился на кухню и заварил себе крепкий кофе. Затем достал из куртки «заряженную инсулинку», взял кусок провода из тумбочки, сел на край кухонного уголка и обмотал себе руку чуть выше локтя. Ощутив заветный приход и почувствовав этот приторно-тошнотворный вкус во рту, который не спутаешь ни с чем другим, я открыл балконную дверь и закурил сигарету. Просидев так минут пятнадцать, допив кофе и вяло почесывая нос, я все-таки заставил себя собираться на похороны. Зазвонил телефон:

– Ну ты где есть? – возмущенно заговорил Колючий.

– Собираюсь выходить только.

– Ты прикалываешься? Мы уже стоим практически всей группой возле морга, включая декана и твою Алису.

– Я буду в течение получаса. Сейчас вызову такси и прилечу, – медленно проговорил я.

– Давай не тяни!

После нашего короткого разговора я сразу же вызвал такси и начал одеваться. И спустя полчаса уже был там.

Поначалу я не мог найти здание морга, которое располагалось на территории районной больницы, и стал интересоваться у охранников и медперсонала, встреченного мне на пути. Затем я увидел Свету и Вику, которые стояли возле входа в морг. Вика курила.

– Привет, девчонки! А вы чего здесь стоите?

– Вике не по себе, – сказала Света, – там очень сложно находиться.

– Не знал, что ты куришь, Вик.

– Я не курю, – ответила она дрожащим голосом, и я понял, что это произошло из-за похорон.

Зайдя внутрь, я увидел стоящий посередине небольшого помещения закрытый гроб, по обе стороны которого находились люди. Найдя взглядом Алису, я подошел к ней и взял за руку, но она почему-то отдернула ее и отошла в сторону. Рядом с ней был ее отец, посмотрев на меня, он покачал головой, намекая на то, чтобы я не приближался к Алисе. Случилось что-то очень ужасное, понял я. На противоположной стороне увидел Коляна и кивком головы поприветствовал его, в ответ он сделал то же самое, но с каким-то безразличием, что ли. Ближе всех к гробу стояли отец и мать Ильи. Отец пребывал как будто в ступоре и, опустив голову, смотрел в пол, а мать, положив одну руку на гроб, второй вытирала слезы мокрым насквозь платком. Казалось, что еще чуть-чуть – и с него начнут падать соленые капли прямо на кафельный пол морга. Я всеми силами пытался не залипать, но получалось у меня плохо. Когда я в очередной раз открыл глаза, то увидел на себе взгляд Алисы, которая смотрела на меня с каким-то отвращением и ненавистью. Спустя где-то двадцать минут вышли работники морга, подхватили гроб и понесли его в машину.

– Что случилось? – спросил я у Алисы, подойдя к ней.

– Не подходи ко мне!

– Ты можешь объяснить? – ничего не понимая, произнес я.

– Николай, не трогай ее, пожалуйста, – сказал внезапно появившийся Петр Сергеевич.

– Да что происходит-то? В чем дело? Вы можете объяснить?

– Не сейчас. Позже поговорим, – сказал он и отвел Алису в сторону.

Они двинулись в сторону микроавтобуса, а я взглядом начал искать Коляна, который, как мне казалось, мог прояснить эту ситуацию, но он тоже внезапно растворился в толпе и, как оказалось позже, поехал с пацанами из группы на машине, принадлежащей одному из них. Выкурив очередную сигарету, я тоже зашел в автобус и сел на самое переднее кресло, чтобы не было видно Алисы и ее отца. Спустя буквально пять минут я воткнул, свесив голову набок, а пришел в себя уже непосредственно на кладбище, когда кто-то из ребят крепко потрепал меня по плечу.

Выйдя на улицу, я заметил отца Александра, который беседовал с какой-то женщиной, по-видимому, она приходилась родственницей Илюхе.

«И человек-комар тоже здесь», – мысленно отметил я про себя и понял, что без его продолжительной проповеди это мероприятие не обойдется.

Мне хотелось пройти мимо него незамеченным, но, встретившись с ним взглядом, я кивком головы поприветствовал его и пошел дальше. Путь до могилы занимал не больше десяти минут, но за это время я проклял все, так как пришлось добираться по маршруту, который пролегал через наглухо убитую дорогу, состоявшую сплошь из череды колдобин, луж и слякоти. Подойдя наконец-то к свежевырытой могиле, где уже кучковались люди, я взглянул на свои белые кроссовки, на которых образовался огромный слой грязи, и мысленно проклял всю эту церемонию.

Спустя минут десять могильщики принесли гроб с умершим; честно говоря, из всех присутствующих мне эти ребята нравились больше всех. На их лицах не отразилось ни скорби, ни сожаления, ни печали, и было видно, что они просто выполняют свою работу, несмотря на мерзкую погоду и унылые лица присутствовавших. В определенный момент я даже позавидовал тому, с какой легкостью они могли абстрагироваться от всей этой ситуации и быть просто наблюдателями очередных похорон. Ведь, по сути, их не волновало, кто лежит в гробу и по какой причине. Я же, в отличие от них, как ни старался, не смог полностью отвлечься.

Еще минут через пять подошел батюшка и начал готовиться к ритуалу погребения. После облачения в необходимые одежды он достал свечи, и каждый взял себе по одной. Я тоже взял, чтобы не выделяться из толпы, хотя мне жутко не хотелось делать этого, так как казалось, что выгляжу с ней очень глупо. После того, как все было готово, он начал обряд…

***