Черный рассвет (original mix)

Стоял промерзлый, серый ноябрьский день. Снег с дождем мерзко летел в лицо под напором сильного ветра, от него то и дело задувало чертову свечку, которую я держал в руках. Под молитвы батюшки я постоянно залипал и периодически ронял эту свечку на сырую землю прямо в грязь. Потом поднимал ее, щелкал замерзшими, дрожащими руками, которые уже с трудом слушались меня, зажигалкой и подносил ее к свече. Затем пытался прикрыть пламя рукой, но опять залипал так, что пламя начинало обжигать ладонь, пока от боли я не одергивал ее и снова не ронял свечу на землю. Расплавленный воск капал мне прямо на руки, но я не чувствовал его, так как меня до сих пор держал героин. Так продолжалось несколько раз, пока в какой-то момент, когда свечка снова оказалась на земле, я не поднял глаза и не заметил, что практически вся толпа смотрит на меня. Тогда я не стал поднимать ее и остался стоять с опущенными грязными руками практически до конца похорон, пока кто-то не протянул мне салфетку. Тогда же я увидел, что Алиса стоит рядом с Колючим, и они оба смотрят на меня, потом она прошептала ему что-то на ухо, и он кивнул ей в ответ.

«Какого хера вообще происходит тут? – спросил я себя. – Почему они стоят вместе и что-то обсуждают, глядя на меня? Не помню, чтобы я знакомил их друг с другом», – даже сквозь опиумный дурман сообразил я.

Но тут случилось, пожалуй, самое тяжелое событие, которое отвело меня в сторону от навязчивых мыслей. Когда батюшка закончил свою утешительную проповедь, где много говорил о Царстве Небесном и о земном пути к нему, а в конце предлагал неустанно молиться о вновь преставленном и раздал предусмотрительно заготовленные заранее распечатанные листочки, попросив в последний раз попрощаться с умершим, – тогда Илюхина мама не выдержала и кинулась к гробу покойного сына, безутешно рыдая так, что когда ее удалось отвести от него, на нем остались влажные следы от слез. Такое чувство, что она как бы этими слезами окропила душу покойного и благословила ее в последний путь. Когда гроб опустили в могилу, я подошел с двумя гвоздиками и бросил вниз. Казалось, что они даже не достигли дна, а просто улетели в бездну, где будут пребывать в вечности и никогда не завянут. В тот момент могила показалась мне бесконечной вазой скорби.

– Покойся с миром, брат, и… прости за все, – еле шевеля губами, прошептал я так, чтобы никто не заметил этого, после чего резко отвернулся, так как почувствовал, что у меня тоже наворачиваются слезы…

После этого я принял решение, что те деньги, которые остались у меня после нашей сделки с Илюхой, я отдам его матери на памятник или еще какие-либо нужды. Оставалось придумать, как сделать это, чтобы она не узнала, откуда они взялись.

– Здравствуй, Николай, – мягким голосом поздоровался отец Александр, подойдя ко мне.

– Здрасьте, батюшка, – прикуривая сигарету, сквозь зубы проговорил я.

– Как мама? Как ее здоровье?

– Вашими молитвами, – с сарказмом произнес я и добавил: – Вы же с ней общаетесь и все знаете. Зачем спрашиваете?

– Хочу понять, общаешься ли ты с ней? – с какой-то печалью в голосе произнес он.

– Ну мы как бы с ней живем вместе и, естественно, общаемся, неужели может быть иначе?

– К моему глубокому сожалению, может, и по роду своей деятельности я очень часто сталкиваюсь с таким явлением.

– Что, люди прямо годами не разговаривают друг с другом?

– Разговаривают, но не слышат. Каждый пытается доказать свою правоту, отсюда взаимные обиды, которые копятся годами, чувство вины, недоверие, подозрения, отчаяние, страх и в конце концов одиночество.

– Возможно, вы в чем-то правы. Можно задать вопрос? Почему вы согласились отпевать Илью? Ведь, насколько мне известно, самоубийц не отпевают?

– Все верно. Но тут не совсем стандартный случай, поэтому мне пришлось обращаться к вышестоящим чинам, чтобы прояснить этот вопрос.

– А что тут нестандартного? – удивился я.

– Ну, по всей видимости, покойный находился под воздействием наркотиков и поэтому не контролировал в тот момент свои поступки, – пояснил батюшка.

– Но ведь наркоманов же тоже не отпевают. Они же, по-моему, приравниваются к самоубийцам, или нет?

– Да, но сейчас нередко делают исключения, и я пошел навстречу в этой ситуации, потому что парень, на мой взгляд, не совсем представлял, с чем имеет дело.

– Судя по вашим словам, все наркоманы не совсем представляют, с чем имеют дело, – заключил я.

– Я говорю конкретно про вещество. Говорят, что это какой-то новый вид наркотика, который очень токсичен и вызывает сильное привыкание, – пояснил он.

– Тут вы правы. А в других подобных случаях, которые уже случались под этим наркотиком, умерших тоже отпевали?

– Я интересовался об этом у своих коллег в городе, но они сказали, что к ним с подобной просьбой никто не обращался.

– Я что-то не могу никак понять. То есть для кого-то церковь делает исключение, а для других – нет. Как-то несправедливо получается, вы так не считаете? – с ухмылкой спросил я.

– Это делается уже под ответственность священнослужителя.

– И перед кем же вы эту ответственность несете тогда, позвольте вас спросить? – никак не унимался я и хотел подловить батюшку.

– Перед Богом.

6. Бог

—

7. Про свет

– «Наконец-то это закончилось», – подумал я, когда вернулся домой с похорон. Но оказалось, что все только начиналось…

В тот день я предпринял еще несколько тщетных попыток связаться с Алисой по телефону, но она не брала трубку. Мою голову одолевали самые разные мысли, почему она не хочет общаться со мной, но вывод напрашивался сам собой: «Она все знает». Знает обо всех моих проделках, связанных с наркотой и оформлением фирм-однодневок на левых людей. А раз знает она, то знает и декан. Но откуда? Кто так любезно предоставил ей или ему (в зависимости, кто первый узнал) эту так тщательно скрываемую мной информацию? Но над этим вопросом мне не пришлось долго ломать голову, и я снова взял в руки мобильный телефон.

– Алло, здорово! Ты че сегодня даже не подошел и не поздоровался со мной? – начал я издалека.

– Да как-то не получалось все. Я думал, ты пораньше приедешь, и мы с тобой побазарим, а когда все началось, уже неудобно было.

– Ну с Алисой зато ты нашел время побазарить, я смотрю.

– Она о тебе интересовалась и переживала, почему тебя нет. Кстати, это она попросила позвонить тебе с утра, – начал оправдываться Колючий.

– Только почему-то сама не общается теперь со мной. Ты не знаешь, почему?

– Нет, – коротко ответил он.

– И ты ей ничего не говорил о наших с тобой движениях? – продолжал давить я.

– Конечно же, нет. Я что, ебанутый?

– А декану?

– Тем более. Бля, братан, я тут занят немного. Давай попозже созвонимся, а? Я тебя наберу, – как-то напряженно проговорил он и сбросил вызов.

– Пиздабол! – крикнул я в трубку, но там уже шли короткие гудки.

От ярости я начал колотить подушку кулаком и орать в нее:

– Сука-а-а, падла-а-а, гнида-а-а!!! Пидор!!! Мразь конченая!!! Я тебя убью, суку!!! Найду и угандошу!!! – с ненавистью кричал я в подушку сквозь слезы. Я был обессилен и опустошен. Мне стало страшно. На тот момент мне хотелось одного – сдохнуть! Но перед этим завалить этого Иуду – Колючего. Чтобы он мучился и страдал как можно дольше. Я мечтал отомстить ему, и чтобы это было красиво и максимально жестоко. Ведь если он рассказал все, что знал, то, получалось, лишил меня практически всего того, что мне было дорого. Конечно, я не мог предъявить ему очевидных доказательств, но других вариантов не было. Немного успокоившись, я решил не поддаваться эмоциям и все-таки какое-то время подождать, чтобы окончательно убедиться в своих подозрениях. В любом случае я увижусь с ним в универе, и там все решится, заключил я и начал собираться в клуб. Но перед этим зашел на кухню и налил стопку водки из початой бутылки, чтобы помянуть Илюху. Естественно, в тот день Колючий мне не позвонил…

***

На этот раз в клубе я решил обойтись только алкоголем, потому что чувствовал: мой организм практически истощен. Да и к тому же была пятница, а следовательно, на следующий день мне необходимо снова проводить дискотеку, и перспектива вновь не спать двое суток от амфетамина меня не привлекала.

Руководство клуба знало о том, что я был на похоронах, и разрешило взять отгул на эти выходные, но я решил выйти и поработать. Не потому, что хотел выслужиться перед начальством и показать, какой я ответственный сотрудник, а потому, что эта деятельность хоть как-то отвлекала от тех безумных мыслей, которые генерировала моя голова. Особенно после последних событий, случившихся в процессе и после похорон.

В клуб я заявился уже ближе к полуночи и изрядно накидавшись еще с пацанами в подъезде. Поприветствовав Андрюху, который также продолжал временно замещать Фитиля на посту ди-джея, я выстроил световые приборы и пошел к пацанам в бар. Бармены часто давали нам алкоголь в долг, вот и на этот раз я решил попросить у них бутылку водки, чтобы было не скучно коротать ночь. Посмотрев на мое состояние, они попробовали отговорить от этой сомнительной затеи, но я был непреклонен и настоял на том, что еще достаточно трезв. Причем выглядело это достаточно глупо: я то пытался коснуться одновременно пальцами носа, то рассказывал скороговорки. В итоге заветный «пузырь» был спрятан под кофту, чтобы не попасться на глаза администратору, и я, немного покачиваясь, проследовал в нашу «аппаратную», откуда по проводам, словно огромный спрут, растекаллись свет со звуком, создавая атмосферу веселья и праздника. Зайдя внутрь, я достал «дежурные» стопки, которые всегда хранились на нижней полке за эквалайзерами, и налил себе и Андрюхе. Не помню уже, в который раз я предложил помянуть Илюху, так как неоднократно делал это еще с ребятами в подъезде и дома.