Пьесы с котами и кошками #Двадцать копеек, или Вечный литр

Пьесы с котами и кошками #Двадцать копеек или вечный литр
Леонид Жуган

Когда домашние в отъезде, а новоиспечённый пенсионер-дедулька остаётся один со своей кошкой дома и затевает пикничок за банькой у подсолнухов, может случиться, что в гости к его праздничному столу заглянут и Господь, и Чёрт, и тени ушедших близких. И может случиться, что он навсегда останется на своём золотом пикничке, жаль вот только кошку. Но, может, ей тоже по душе такой расклад с вечной колбаской?

Пьесы с котами и кошками #Двадцать копеек или вечный литр

Леонид Жуган

Дизайнер обложки Леонид Жуган

© Леонид Жуган, 2020

© Леонид Жуган, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-4537-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Двадцать копеек или вечный литр

«С. П. Камышев. 20 копеек. Пьеса.

Часть 1: День подсолнухов

[Столик и стульчик на солнышке под срубом баньки у грядок с кабачками и стеной подсолнухов. Радостный дедулька, новоиспечённый пенсионер, в белой потрёпанной шляпе, в синих джинсах на подтяжках, в тёмно-синей в узкую вертикальную полоску рубашке и в очёчках. Усы и бородка под Чехова. Он весело и не спеша суетится с пикником у подсолнухов под их кивающее одобрение. В своём белом пиджачишке кажется весёлой порхающей бабочкой. Наредкость очень тёплая золотая осень. На столе уже дразнится медовая немировская хрустальная башня – к первому празднику подсолнухов на пенсии. По такому случаю к сигаретам добавка из парочки сигар. Ну, и закусочка – типа «Я вас умоляю!». Белый хлебушек и копеечками копчёная колбаска. Огурчики-помидорчики, всякие, свои. Лучок, сольца и сальцо. Парит в мундирах картошечка, с ней заодно скулинарины пяток яиц всмятку. Что забыли? Да, квашеную капустку в миске и баночку опят. Но – и лимонад-ретро в стекле, и шоколадные конфеты на всякий случай: вдруг каких соседских ангелочков прибьёт к дедульке – чтобы не огорчить их невидимые крылышки.

Домашние в отъезде, дедулька один дома. Но небо синее, высокое, лёгкое, с борзыми облачками – как раз расслабиться и вдохнуть осень природы и своей дедулькиной жизни, пока не в белых, а в домашних тапочках. Чуть подале тянется отмытый дождями добела заборчик с приставленными граблями. На нём сушатся яркие и разноцветные, как птички, тапочки, модная, в зелёно-белые квадраты дорожка, и одинокий, свалившийся с луны альпинистский триконь. А в кабачках возвышается пугало с напяленным чугунком, в старой рубашке, обвешанное пивными банками и видеодисками – этот страж тоже теперь на пенсии: клубника давно сошла. Но отдохнуть ему не дают – от пугала до баньки привязали верёвку и на ней белыми птицами веселятся забытые в отъездных хлопотах наволочка и пара маек. Осталось повесить на баньку фонарь и на него мочалку. И окрестим нашего дедульку, не мудрствуя лукаво, Сергеем Петровичем. И разрешим ему покидать такое чудное место только на короткое время – сбегать на минутку в дом, за кулисы, за чем-либо забытым или понадобившимся для его золотого и очень важного для него пикничка. Всё: время 13 часов 31 минута, это местный полдень, и Сергей Петрович добавляет последний штрих к пейзажу – выносит хрустальные гранёные 100-граммовые стаканчики. Они – даже пустые! – уже сами светятся и заражают своим светом всё бытиё этого, можно сказать, магического момента дедулькиной жизни.]

С е р г е й      П е т р о в и ч.

(Подходит к столу, напевая, и машет стаканчиками в такт мотивчика.)

«Главное, чтобы костюмчик сидел!
Главное, чтобы костюмчик сидел!»
А что? Я в зеркало глядел:
Прикидик выбрал я к столу —
Такой я не отдам врагу!

(Ставит на стол с весёлым треньканьем пять стаканчиков.)

Костюмчик выбрал к «заседаньицу»

(Тут выразительный штамп-щелчок по шее.)

Торжественный и с назиданьецем!
Вона на мне какие «стразы»!
Во!

(Распахивает пиджачок и кривляется, будто на подиуме.)

Но какая же зараза
На зеркале сушила тряпку?
Давно не получали тяпкой?
Какая-то ж раззява позабыла?
И во всём доме – эта же картина!
А что им делать, если делать нечего?
И так везде – один «квадрат Малевича»!
И потому – назло всем в белом!
Шучу. И тапочки мои пока не цвета мела!
Но что я вижу! Что стоит?!
Пора промыть конъюнктивит!

(Берёт литр с этикеткой «Nemiroff», придвигает стаканчик.)

А что по-стариковски побрюзжать —
Так это как стаканчик наливать!
Как я мечтал о старости своей!
Бывает же – душа кричит: «Ещё! Налей!»
И никого на свете мне в претензии!
А почему? А потому что я – на пенсии!!!

(Снимает и кладёт шляпу на стол, но вниз верхом. Явно торопится увидеть уже в руке первый вожделенный стаканчик.)

Но полагается прекрасное сморозить,
Торжественное что-то. Подготовить
И, так сказать, настроить зал,
Чтоб, глядя на графин, не сразу засыпал.
Признаться если – это скука!
И пока думаю, вон муха
Вперёд меня смочила хоботок!
Эй-эй, родная, – это мой глоток!

(Махом вливает, прямо с мухой, и ставит стаканчик почему-то в шляпу. Крякает, и жадно занюхивает кусочком хлеба. А мы будем считать выпитые стаканчики. Просто из научного интереса и как метки по действию пьесы. Итак, все свидетели, был выпит стаканчик №1. Нюхая хлебушку, говорит с подсолнухами и небом.)

«За День подсолнухов! Как за моих детей!
За украшение земли и жизни!
За радость вечную души моей
Я первым делом должен выпить!» —
Я это не успел сказать,
Но это была искра духа!
И сразу выпил, прямо с мухой!
В такой момент нельзя зевать!
О, Господи, поклон тройной Тебе,
Что наливаю ещё сам себе,
Что дал дожить до дня такого
И мне не нужна в этом помощь!

(Вот теперь, перекрестившись, аккуратно жуёт хлебушек. А перед стаканчиком №1 Сергей Петрович забыл перекреститься. И крестясь, он сбивался – сразу видна материалистическая закалка, что новичок в этом.)