Белая ворона, или Дневник ненормальной женщины

–Да не очень. Зина сразу всем сказала, что она замужем. Она все еще думала о Володе.

–Другого заведи. Не со всеми одинаково. Вот когда я со своим мужем познакомилась, ну мы сначала так жили. Пришел его друг, с цветами, с бутылкой, выпили, не хватило, он послал меня в магазин за пузырем, за продуктами. Его друг увязался, говорит: -Сигареты надо купить. Уже темно на улице было, летом, он начал приставать, а я думаю, я же не замужем еще, можно. С ним так хорошо было. Потом ночью, когда мой ушел спать, а его друг прямо на кухне меня на пол повалил, а я боюсь, вдруг мой проснется. А его друг так впился в меня, как пиявка, не могу оторвать его от себя, а так было сладко, просто ужас какой-то. Я его с себя толкаю, вырываюсь, потом опять сладко, так бы и лежала, не вставала всю ночь. Так хорошо с ним было, как ни с кем так хорошо не было. Думаю, может мне с его другом остаться, кое-как из-под него убежала. А утром мой полез, думаю нехорошо как-то, всю ночь была с его другом, с этим уже не охота, хочу с его другом. Своему сказала, что не получится, месячные пошли. Он говорит: -Слава Богу, а то я подумал, что ты тоже с ним была. С какой женщиной познакомлюсь, он приезжает, переспит и уводит.

–Куда ему столько? Смеялись женщины.

–А он говорит: он их потом под других мужиков подкладывает и деньги с них берет. Вот тогда я подумала: хорошо, что я с ним не осталась, чуть на сутенера не нарвалась, Бог миловал.

–А я вообще без этого дела не могу жить. Когда с мужем разошлась, к другой ушел, думаю с ума сойду без мужика. Мама говорит: а как же мы после войны без мужиков жили? Как сказала мне одна женщина, что ее жалеть, умрем, все равно ее мураши съедят. Ну сейчас вот нашла себе мужика, уже 3 года живем. А без него жила, так ищешь с кем бы переспать. Как-то прихожу утром домой с гулянки, мама говорит: иди помойся, я баньку истопила, пошла в баню, помылась, стала подмываться, думаю, а что это у меня там торчит, потянула, а это презерватив остался. Все начали смеяться

–Ой, я уже не могу, у меня уже живот от смеха болит, ну вы даете! А Зина думает:

–Опять грязь, везде грязь. Разве не стыдно им такое про себя друг другу рассказывать? Наверно вся жизнь состоит из грязи. Разве без этого нельзя жить? И что, вся это грязь называется любовь. Значит любовь, такое светлое, чистое чувство, это просто грязь? Или это просто распущенность? Как можно дальше жить, все противно.

А что же я хотела, я опустились на самое дно этой жизни, докатилась до посудомойки, куда же еще ниже падать, ниже уже некуда. Нет, надо идти на фабрику работать. Там хоть одна буду, среди машинок бегать. Скажу всем, что вышла за муж, чтобы не приставали и не учили как мне жить. Так и проходит моя жизнь. И вся мимо меня.

А что же делать? Если я не могу переступить через себя, через свою совесть? Ну стыдно мне. Но почему? Может я трусливая? Забитая мамой и братом? А может – гордая? А может я просто дура? Не могу жить как все, со всеми подряд. Мне, видите ли, по любви надо. Все веселые, все счастливые, никто не страдает от любви, от угрызения совести. Наоборот, даже хвастаются о своих подвигах публично.

А Зина приходила домой, тосковала и плакала, вспоминая Володю. И чем больше проходило время, обида на него проходила, а на ее место приходила горечь и обида за свою никчемную, никому не нужную жизнь. И так болело сердце, как будто оторвался от него кусочек и остался в доме Володи. И чем больше проходило время, тем больнее было. Она приходила с работы, не могла долго уснуть, все думала о нем. Обнимала пустую подушку думая, что обнимает его, так и засыпала за полночь в слезах.

Весна. Апрель. Воскресенье. Зина сидела на той же заветной скамейке в скверике.

–Почему я никак не могу его забыть. Все как тогда. На мне было темно– коричневое платье и бежевый костюм. Как и сегодня. Он подошел, взял меня под руку и повел. Это было как наваждение. Почему тогда я с ним пошла? Его завораживающий, тихий, нежный, ласковый голос. Его нежная, милая улыбка. Он такой милый, добрый, красивый, но почему же все не так?

Ведь я не сопротивлялась, я его любила, я его желала. Почему же так? Почему ничего у нас не сложилось? Почему? Ведь все было хорошо, никакой пошлости, никакой наглости. Все было так чисто и красиво. По щекам Зины текли слезы. Она мысленно представила, как он подошел, взял ее под руку, и они пошли. И шли, шли вон туда. Она не заметила, как оказалась у его ворот.

–Здесь он живет. Почему я здесь? Как стыдно. Сама пришла. Что я тут делаю? Зачем я здесь? Какое унижение. Она стояла у ворот и не решалась позвонить. И не решалась уйти.

–Просто постою с ним рядом, у его ворот. Я знаю, что он здесь, он рядом. Сердце выскакивало из груди от волнения, щемило от боли. Две женщины, проходившие мимо, разговаривали между собой:

–Обычно каждое лето у него новые женщины. А эта, что-то задержалась, видно прижилась, видно понравилась она ему, уже втрое лето у него живет.

Зина позвонила. Володя вышел. Он удивленно и серьезно смотрел на нее.

–Проходи. Они сели на диванчик возле дома. Они оба молчали. Мысли как пчелы кружились в голове, но слов не было, в горле ком.

–Ты все испортила. Теперь нужно все начинать с начала.

–Объясни. Что происходит?

–Хорошо. Поехали.

–Куда?

–В церковь.

Такси остановилась возле невысокого, огороженного здания. Они зашли в холл. На столиках продавали литературу. Они зашли в огромный зал. Напоминающий театр. Кресла уходили вверх, зал наполовину заполнен людьми. Они присели на свободные места. На большой сцене мужчина в бежевом костюме, с микрофоном в руках, читал проповеди. В конце он кричал.

–Бог меня любит! Сидящие люди в зале кричали:

–Бог меня любит!

–Бог меня любит! Кричал мужчина со сцены и все дружно кричали:

–Бог меня любит! На сцену вышли женщины в нарядных костюмах. Под мелодичную, приятную музыку, они пели песни, прославляющие Бога. В конце они кричали:

–Бог меня любит! И все сидящие в зале начали вставать со своих кресел и кричать:

–Бог меня любит! Зина смотрела и думала:

–Это же похоже на безумие, на массовое помешательство. Кто-то плакал с улыбкой на лице. Все пристально смотрели на сцену.

–Бог меня любит! Кричали со сцены женщины, поднимая реки вверх.

–Бог меня любит! Кричали дружно в зале поднимая руки вверх. На сцене женщины стали ликовать, прыгать, хлопать в ладоши под веселую музыку и кричать:

–Бог меня любит! Люди в зале поднимали руки вверх, они хлопали в ладоши, прыгали, плакали, улыбались и истошно кричали:

–Бог меня любит! У Зины на глазах начали наворачиваться слезы. Она стояла и смотрела по сторонам, подняв руки вверх и крикнула в голос:

–Бог меня любит. От неожиданности, от неловкости, у нее из глаз покатились слезы. Она повернулась к Володе, уткнулась носом в его грудь, так и разрыдалась в голос. Он одной рукой обнял ее за плечи, другую поднял вверх, смотрел по сторонам и кричал:

–Бог меня любит! Затем на сцену вышла женщина:

–Бог узрел вас, он каждого видит и знает, он знает ваши нужды, он знает все про каждого. Вы можете утаить от ближнего, но от Бога ничего не утаить. Он все видит и знает. Подходите к сцене, подходите ближе братья и сестры. Люди со слезами на глазах, как зомби, потянулись друг за другом к сцене. В руках у них были белые конверты. Они дрожащей рукой бросали конверты в урну, затем, вытирая слезы, медленно шли к выходу. Володя тоже пошел к сцене. Зина от бессилия в ногах села в кресло и плакала. Ей тоже хотелось что-то отдать, но денег у нее не было. Она хотела снять золотые серьги, подаренные ей мамой на 25 лет. Она потянулась рукой к уху, но в голове кто-то строго сказал:

–Ты что, сдурела? Не вздумай!

Когда приехали домой, она немного успокоилась и пришла в себя.

–И давно ты туда ходишь?

–Давно. Лет 5, после смерти мамы. Зина начала разговор тихо:

–У нас в доме жила молодая женщина. У нее была дочь, школьница младших классов. Она ее не кормила, била, заставляла читать Библию. Муж ее бросил. Она говорила, что церковь запрещает спать с мужчиной. Потом ее лишили родительских прав. Бабушка увезла ее дочь в другой город, подальше от такой мамаши. Она перестала ходить в церковь и пустилась во все тяжкие. Она с остервенением стала пить и гулять. У нее каждый день были разные мужчины. Даже бомжей подбирала и тащила к себе домой.

–Нет. Церковь не запрещает спать с женщиной для зачатия ребенка. Но до этого нужно полгода прожить с ней в воздержании и молитвах.

–Для зачатия ребенка? А женщина что? Родильный аппарат? У нее что? Нет чувств? Так, по-твоему?

Я работала с женщиной Надей. Они с мамой тоже ходили в эту церковь. Когда я была у них в гостях, нечаянно заметила у ее мамы на груди кровь. Я спросила:

– Что это у вас? Она ушла в свою комнату. Я за ней. Она отворачивалась, но нужно было сделать перевязку. Когда она сняла марлевую прокладку с груди, сильная вонь ударила в нос. У нее наполовину грудь сгнила, там и вторая начала гнить. Она умирала заживо. Я ее спросила:

–Почему вы раньше не пошли в больницу? Почему вы довели себя до такого состояния? Это же обычная операция, многие женщины делают ее. На ранней стадии почистят и все. Даже без удаления груди. Она плакала:

–Я столько денег отдала в эту церковь. Они говорили: -Молитесь, Бог услышит, поможет и исцелит вас. Вот еще шишки твердые пошли по всему телу. А когда я бросила работу в таком состоянии, церковь совсем отвернулась от меня. Потому, что у меня не было денег. Я просила, чтобы они пришли и помолились за меня, но никто ни разу ко мне так и не пришел. Я не сплю ночами от боли. А вчера от боли потеряла сознание. Я ей говорю:

–Вам нужно пойти в больницу, вам бесплатно будут делать обезболивающие уколы. Я подошла к Наде: