На мой вкус, в его голосе так и читалась рекомендация помолиться, чтобы боги или демоны защитили Лэра от праведного гнева Эрика.
– Ага, помолиться, значит… Запомню! Спасибо, господин инквизитор! Ой, погодите, а где же ваш талисман? – спросил Лэр, кинув подозрительный взгляд сначала на люстру, на которой больше не висело ничего лишнего, а потом еще более подозрительно покосившись на меня. – Он же буквально только что был тут… Куда делся?
– Ветром сдуло. В окно, – невозмутимо произнес Эрик. – Плохая примета. Видимо, жалованья я сегодня не дождусь.
***
Чтобы не давиться беззвучным хохотом, я всё-таки торопливо зашагала вперед, оставив Эрика обмениваться любезностями с Коупманом, а сама скорее побежала к лифту, где, наконец, смогла дать себе волю и открыто похихикать. И плевать, что другие инквизиторы, вместе со мной едущие в лифте на другой этаж, смотрят косо. Они хотя бы не знают о том, какой великий и могущественный кружевной талисман я пару минут назад снимала с люстры великого и ужасного мистера Ходячего Айсберга!
Настроение у меня было бомбически прекрасное, я улыбалась до ушей, прямо-таки сияла от счастья, чем невольно приковывала к себе внимание и вызывала любопытные взгляды.
Из лифта выскочила на третьем этаже и направилась в церемониальный зал. Разве что не подпрыгивала от счастья, которое затапливо меня до краев в последнее время. Сегодня был прекрасный день, и у меня было стойкое ощущение, что никто и ничто не способно испортить мое чудесное настроение.
Думала я так до тех пор, пока не услышала со стороны грубоватый голос:
– Инквизиторам не подобает бегать вприпляску по коридорам Генерального Штаба. Держи себя в руках, Элли. Ты и так опозорила всю семью.
Улыбку как волной смыло с лица. Я обернулась на голос и увидела, что со мной поравнялся высокий темноволосый мужчина с выдающимся подбородком и довольно крупным носом. Кайн Хоффман взирал на меня с надменной неприязнью, будто я была каким-то тараканом, случайно заползшим на торжественный ужин. В общем, максимально неуместный объект.
Я вмиг помрачнела.
Кайн был моим старшим братом. Ну, точнее, одним из пяти всех моих старших братьев, работающих в Инквизиции Генерального Штаба. И ни один из которых не принимал этот мой выбор по жизни.
У меня были очень сложные отношения в семье. Я родом из графской семьи с довольно жесткими семейными традициями, на которые я наплевала, чтобы пойти своей дорогой по жизни. Родители мои были строгих нравов и были глубоко убеждены, что женщинам их рода не подобает заниматься глубоко изучением магии, и уж тем более – боевой магией. Стыд и позор для графского семейства! Графиня, по мнению моих родителей и, в особенности, моей драгоценной мамочки должна сидеть дома, заниматься творчеством, музицировать, воспитывать как можно больше детей, ждать дома мужа и бесконечно восхищаться его достижениями.
Возможно, я бы рассуждала так же, если бы, как мама, уродилась очень слабой волшебницей, в которой едва теплилась магическая Искра. А что? Очень удобно прикрываться таким оправданием! Это не я слабая и не способная создать ни одно боевое заклинание, а просто я графиня, которая считает ниже своего достоинства опускаться до занятий боевой магией, да-да.
Чушь ди?лмонова, конечно. Представляете, каково во всем этом великолепии жилось мне, единственной дочке в этой графской семейке, да еще родившейся с очень сильной магической Искрой? Я с детства мечтала вырасти и стать настоящим инквизитором, как мои братья, но, увы, меня не собирались даже отправлять в магическую академию. Со мной занимались домашним обучением и только теми дисциплинами, которые, по мнению моих родителей, «не могли мне навредить».
В общем, однажды я попросту сбежала из дома и с легкостью поступила в академию магии, о чем никогда не жалела. Я довольно могущественная темная волшебница с хорошо развитым даром некроманта, ну как можно насильно сдерживать во мне развитие магии?
Родители меня и за какого-то престарелого графа выдать замуж хотели, но я сделала всё, чтобы вырваться из цепких лапок семейных традиций. Мама и папа от меня даже отреклись в итоге, стоило лишь мне закончить с отличием академию магии и заявить, что я смогла пробиться в Инквизицию Генерального Штаба.
Помню этот мерзкий разговор так, будто он состоялся только вчера… Мама тогда кинула на меня прощальный взгляд и даже не подошла обнять, ни слова не сказала о том, какая я молодец. Лишь сказала небрежно:
– Уйди с глаз моих долой. И чтобы ноги твоей больше не было в нашем доме. Я отрекаюсь от тебя и больше не считаю тебя своей дочерью. Ты – несмываемый позор нашей семьи, Элизабет Хоффман. Ты вообще не достойна быть носителем нашей фамилии и быть продолжателем нашего великого рода. Не хочу, чтобы кто-то из достойных графов считал, что ты – моя дочь. Не хочу иметь с тобой ничего общего.
Не знаю, как я тогда сдержалась, чтобы не наговорить гадостей, не расплакаться от обиды. Наверное, только благодаря поддержке Эрика, который был в тот момент со мной. Он поначалу не лез в наш разговор и стоял в стороне, не мешая, наблюдая за происходящим. Но после тех слов моей мамы, графини Хоффман, он шагнул ко мне вплотную, положил руку мне на плечо в защитном жесте. Взгляд его, направленный на моих родителей, был цепкий, осуждающий.
– Элизабет вырастет могущественной волшебницей, силе которой позавидуют все ее старшие братья.
– Этому не бывать! – рявкнул папа, который всё это время молча сидел рядом с мамой и ни слова не сказал в мою сторону.
Эрик проигнорировал его выпад и продолжил спокойным голосом:
– А фамилию вашу она носить действительно не достойна. Хотя Элизабет от своего рода не отрекается, скоро Элизабет будет носить мою фамилию и станет миссис Кларксон – достойным продолжателем нашего поистине великого рода. Уж не чета вашему.
– Да кто такие эти ваши Кларксоны? – неприязненно скривился мой отец. – Эта фамилия даже не обсуждается в наших высших графских кругах!..
– Что говорит лишь о скудоумии так называемого «высшего круга» и вашей полной неспособности видеть дальше своего носа, – ничуть не смутился Эрик.
Свирепый взгляд, который моя мама кинула на Эрика, так меня рассмешил, что я даже перестала давить в себе слезы – теперь наружу рвался хохот при виде перекошенных лиц моих родителей, в бешенстве глядящих на того, кто посмел такой непозволительный тон по отношению к ним.
Но Эрик уже потерял к ним интерес, развернул меня, приобнимая за плечи, и уверенно повел в сторону выхода.
– Идем, Элли. Нам тут больше делать нечего. Забудь, как страшный сон, этот несмываемый позор своих родителей, по какой-то ошибке носящих графский статус, – он произнес это громко, специально, чтобы его услышали мистер и миссис Хоффманы.
Они ничего больше не сказали нам вслед.
В тот день я в последний раз стояла на пороге дома своих родителей и с тоской оглядывала двор, где провела свое вполне счастливое и беззаботное детство. Мне было ужасно жаль, что всё так по-дурацки сложилось, но и продолжать общение с такими принципиальными родителями смысла больше не было.
Мама с папой после той встречи так больше со мной и не связывались и никогда не интересовались моей судьбой. Просто вычеркнули из своей жизни, будто в ней никогда и не было синеглазой черноволосой девчонки по имени Элизабет Хоффман.
Отречение родителей от меня воспринималось мною как предательство, и поначалу было очень больно от этого факта, но благодаря поддержке Эрика я прожила этот неприятный период относительно быстро.
– Направь свой фокус внимания на другое. Думай о том, что я рядом с тобой, Элли, – говорил он, тепло улыбаясь. – А я и многие другие волшебники восхищены тобой и твоими магическими способностями. Когда тебе будет грустно, вспоминай о том, как начальники разных отделов инквизиции чуть ли не дрались между собой, пытаясь решить, в какой именно отдел тебя следует направить.
Это, кстати, была правда, и ситуация с моим распределением выглядела весьма комично, когда несколько начальников разных отделов, с виду взрослых инквизиторов, чуть ли не с пеной у рта пытались отстоять включение моей персоны в список именно его группы.
– Так это всё благодаря твоей рекомендации, – усмехалась я. – Они дрались не за меня, а за возможность получить в свой отдел бойца, которого порекомендовал сам Эрик Кларксон. Репутация у тебя такая, и я просто, ну-у-у, удачно оказалась в ее тени, если можно так сказать…
– Так я же не пишу рекомендательные письма в Штаб кому попало и на всех подряд. Ты же не думаешь, что я их пачками всем выдаю? Оу, нет, незабвенная, как бы не так!.. В Генеральный Штаб поступает не больше пяти рекомендаций в год от моего имени, и все знают, что я рекомендую только очень могущественных волшебников, на кого действительно стоит обратить внимание. Вот и на тебя обратили самое пристальное внимание, узнав о моем рекомендательном письме. Я написал его не потому что мы с тобой вместе, а потому что ты действительно этого заслуживаешь. Ты склонна обесценивать свои достижения, Элли, тогда как всё, чего ты сейчас достигла, ты действительно добилась исключительно своим упорным трудом.
Вот обожаю своего мужа… Что бы я делала без его поддержки?
Поэтому сейчас, столкнувшись в атриуме инквизиции с одним из старших братьев и услышав от него колкие слова, медленно вдохнула и выдохнула, но быстро справилась с закипающим гневом.
– Держи себя в руках, Кайн. Ты и так упал в моих глазах дальше некуда, – вернула я ему его же реплику, очень спокойным холодным голосом, да-да, я была отличной ученицей Эрика. – Осторожнее, ты рискуешь пробить ледяное дно. Сможешь ли оттуда выплыть?
Брат неприязненно скривился и свернул налево при ближайшем повороте. Я с тоской глянула ему вслед.
У меня не семья, а какой-то ходячий комок неприязни друг к другу. Столько братьев – и ни одного, кто хоть бы слово доброе сказал про мое появление в Генеральном Штабе… Но нет, все они либо делали вид, что не знают меня и вообще впервые в жизни видят, либо при любой возможности кидали в мою сторону обидные слова. На фоне этого мракобесия дружная семья Эрика, которая сразу тепло приняла меня, казалась каким-то новым чудом света.
– Не вешай нос, Элли! – раздался звонкий девичий голос за мой спиной. – Нашла из-за кого расстраиваться!
Я обернулась. Это Вивьен догнала меня на подходе к церемониальному залу.
Вивьен была моей лучшей подругой. Высокая девушка с длинными темными волосами, улыбчивая и худощавая, мы с ней учились вместе в академии магии, и вместе же поступили на стажировку в инквизицию. Только я – в боевую группу стажеров, а Вивьен – в группу целителей, так как она была отличным мастером по составлению сложных зелий. На ней был белый лекарский халат… а, ну, уже не совсем белый, подол был испачкан чем-то ярко-розовым, и Вивьен на ходу пыталась очистить ткань заклинаниями. Получалось с трудом, потому что по части простых бытовых заклинаний Вивьен не особо блистала. Так что вместо выведения пятен прожгла ткань в этих местах и раздосадованно махнула рукой, мол, и так сойдет.
Ранее утром мы сталкивались на общей силовой тренировке для стажеров, и подруга вдохновенно рассказывала о том, что ее включили в рабочую группу, занимающуюся разработкой противоядий, Вивьен об этом мечтала и была в полном восторге от открывающихся перспектив. Так что сегодня, на официальной церемонии вхождения в штат инквизиции Вивьен тоже должны были поздравлять. Как и многих других моих юных коллег, большинство из которых успешно прошли стажировку.
На плече у Вивьен сидело странное существо, похожее на большого белого сверчка с внушительными клешнями, как у краба. Из-за цвета он почти полностью сливался с белым халатом, сверчка выдавали только маленькие черные глазки-бусинки. Наверное, какой-нибудь очередной экспериментальный объект в лаборантской. Он тихонечко стрекотал и направлял в мою сторону свои длиннющие усики, словно бы изучая внимательнее мою персону.
– Никто из братьев не воспринимает меня всерьез, – вздохнула я. – Знаешь, как это бесит?
– Им просто нужно больше времени, – пожала плечами Вивьен. – Уверена, что пройдет время, и они сами потянутся с тобой общаться, они у тебя не настолько тугодумы, как твои родители… Ты уж прости, что я так нелестно отзываюсь о графе и графине Хоффман, но уж как есть. А братья твои, ну-у-у, я думаю, они пока считают твои попытки тут работать смешными и натужными, но их мнение обязательно поменяется, когда они увидят тебя в деле. А они увидят, я уверена, Элли! Ты отличный боец, и в дальнейшем точно будешь в числе тех, кого будут отсылать на самые опасные задания в разные точки мира. Вот тогда-то Кайн и все остальные твои братья заткнутся и придут к тебе на поклон, хех!
– Эрик тоже так говорит, – улыбнулась я. – Наверное, вы оба правы, но мне пока тяжеловато это представить. Между мной и братьями такая огромная пропасть, кажется, что она размером с целый Форланд. А Кайн, ну… С ним особенно неприятно. Он самый старший брат, и когда я совсем маленькая была, Кайн проводил со мной много времени, играл со мной, заботился, был очень чутким внимательным братом по отношению к единственной дочке в большой семье. А потом, когда я сбежала в академию магии, он резко изменился…