Ночные страхи

За все надо платить.

Вот свеча – освещает дорогу домой,
Вот топор палача – голова с плеч долой!
Хрясь – хрясь – хрясь!

Кто-то из детей вскрикнул, и наступила тишина.

Мистер Румбольд изрядно расстроился, и для него стало большим облегчением, когда после нескольких вялых раундов «Апельсинов и лимонов» голос ведущего объявил:

– Наша следующая игра – «Майские орехи».

Что ж, в «Майских орехах» хотя бы нет ничего зловещего. Милая лесная сценка с одной восхитительной ботанической неточностью, объединяющей в себе все прелести зимы, весны и осени. Наша воля сильнее обстоятельств – вот что подразумевается в этом несочетаемом сочетании орехов и мая! Мы отрицаем причину и следствие! Мы приветствуем случай! Потому что причина и следствие всегда против нас, о чем свидетельствует злосчастная судьба должника Олд-Бейли, но случай всегда на нашей стороне, он учит нас, как получить все и сразу: и рыбку съесть, и косточкой не подавиться! У закона длинные руки, а у случая еще длиннее! Мистер Румбольд хотел бы пожать ему руку.

Тем временем его собственная рука дирижировала хором детских голосов, льющихся из приемника, нога притоптывала в такт мелодии. Дети воодушевились, запели заметно бодрее. Игра пошла как по маслу, ее ритм и задор вторглись в комнату, где сидел мистер Румбольд. Волны звука заполнили все пространство, как плотный дым. Рассудок мутился, опьяненный их сладостью, и воспламенялся, овеянный их потрясающей легкостью. Мистер Румбольд слушал, как завороженный. Его слух, обострившийся из-за временного бездействия всех остальных средств восприятия, начал распознавать новые звуки: например, имена игроков, отправленных в лес за орехами, и имена их противников, которые будут пытаться забрать их в свою команду. Исход борьбы каждый раз оставался неясным для слушателей. Сумела ли Нэнси Прайс увести Перси Кинхэма к своим? Может быть. Удалось ли Алеку Уортону одолеть Мэйси Дрю? Кому-то победа давалась легко, и все решалось за считаные секунды под дружный смех болельщиков. Устояла ли Вайолет Кинхэм против Хораса Голда? Это было отчаянное состязание, оба участника сосредоточенно и натужно пыхтели. Мистер Румбольд очень живо себе представил, как эти двое тянут друг друга туда-сюда над отметкой, обозначенной белым носовым платком, оба с красными лицами, сморщенными от натуги. Вайолет или Хорас, кто-то из них проиграл. Может быть, Вайолет и крупнее Хораса, зато Хорас – мальчик, их силы были равны, и оба упрямились, не желая сдаваться. Но чья-то воля сломалась, тело обмякло, признав поражение, и это мгновение капитуляции было подобно маленькой смерти. Да, даже в этой игре есть своя темная, неприятная сторона. Вайолет или Хорас, сейчас кто-то из них страдал – возможно, плакал от унижения, что его увели в плен.

Игра началась заново. Теперь детские голоса звенели азартом: намечалась встреча двух бывалых противников. Это будет битва гигантов. Песня гремела, как боевой клич.

Кто нарвет орехов,
Кто нарвет орехов,
Утречком сегодня,
В холод и мороз?

За орехами отправили Виктора Румбольда, Виктора Румбольда, Виктора Румбольда. И, судя по злорадным голосам детей, они жаждали его крови.

Кто придет и его заберет,
Кто придет и его заберет
Утречком сегодня,
В холод и мороз?

Подобно призыву к атаке, пришел ответ:

Джимми Хагберд придет и его заберет,
Джимми Хагберд придет и его заберет
Вечером сегодня,
В дождик и туман.

Строку, видимо, изменили нарочно, чтобы перенести состязание из воображаемого мира игры в реальную действительность. Но мистер Румбольд, наверное, уже не услышал, когда именно за ним придут. Он весь побледнел, его голова глухо ударилась о спинку кресла.

– Вина, сэр?

– Да, Клатсэм. Бутылку шампанского.

– Хорошо, сэр.

Первый бокал мистер Румбольд осушил залпом.

– А что, Клатсэм, больше никто не придет на ужин? – полюбопытствовал он.

– Нет, сэр, уже девять часов, – отозвался официант с легким упреком в голосе.

– Прошу прощения, Клатсэм, я что-то неважно себя почувствовал и прилег отдохнуть перед ужином.

Официант смягчился.

– Вот и мне показалось, что вы сам не свой, сэр. Никаких неприятностей, я надеюсь?

– Нет-нет, все хорошо. Просто немного устал с дороги.

– И как там в Австралии, сэр? – спросил официант, чтобы потрафить мистеру Румбольду, которому явно хотелось поговорить.

– С погодой уж точно лучше, чем здесь, – сказал мистер Румбольд, допивая второй бокал и примериваясь взглядом к изрядно початой бутылке.

Дождь продолжал барабанить по стеклянной крыше гостиничного ресторана.

– И все-таки климат – не главное. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше, – заметил официант.

– Да, так и есть.

– Во многих уголках света люди будут лишь рады хорошему ливню, – заявил официант.

– Несомненно, – согласился мистер Румбольд. Разговор действовал на него успокаивающе.

– За границей вы много рыбачили, сэр? – спросил официант.

– Да так, помаленьку.

– А для рыбалки-то дождь как раз нужен, – провозгласил официант с таким видом, словно выиграл в споре. – А что там с браконьерством? В Австралии тоже следят за рыбалкой, как тут у нас?

– Нет, не следят.

– Значит, и браконьерства там нет, – философски заключил официант. – Каждый сам за себя.

– Да, в Австралии такой порядок.

– Какой же это порядок? – поймал его на слове официант. – Когда нет закона, то нет и порядка.

– Смотря что понимать под законом.

– Ну, как же, мистер Румбольд, сэр, закон есть закон. И власти следят, чтобы каждый его соблюдал. Скажем, вот вы в Австралии порешили кого-то… ну, то есть, убили… вас же повесят, если поймают?

Мистер Румбольд размешал концом вилки шампанское и допил бокал.

– Может быть, и повесят, если не будет смягчающих обстоятельств.

– А если будут, вы сможете отвертеться?

– Смогу.

– Вот это закон, – провозгласил официант. – Когда вы точно знаете: если вы совершили какое-то преступление, вас накажут. Разумеется, я не имею в виду лично вас, сэр, я говорю «вы» для примера… так сказать, для наглядности.