Ночные страхи

Она медленно обернулась, вздрогнула, словно проснувшись, и поднялась на ноги. Кто-то из стоявших рядом услышал, как она пробормотала, подавая руку своему кавалеру:

– Прошу прощения. Я вас не заметила. Я вообще не знала, что там кто-то есть.

Через пару минут кто-то прикоснулся к руке Джейн Мэннинг, пытавшейся по мере сил и участвовать в общем веселье, и исполнять свои обязанности хозяйки бала. Это была Мэрион.

– Моя дорогая, – сказала Джейн. – Тебе весело, я надеюсь?

– Мне просто чудесно! – голос Мэрион слегка дрожал. Она на секунду задумалась и добавила с тихим смешком: – Я сейчас танцевала с таким странным партнером!

– Он так странно выглядел?

– Честно сказать, я не знаю. На нем была цельная маска… вроде посмертной… она закрывала почти все его лицо. И мне показалось, что он был напудрен. Кажется, белым тальком.

– Что еще в нем было странного?

– Он все время молчал. Не произнес ни единого слова.

– Возможно, он глухонемой?

– Я сперва тоже так думала. Но он слышал музыку и хорошо танцевал.

– Покажи мне его.

Мэрион оглядела зал, но не увидела своего давешнего партнера.

– Кажется, его здесь нет.

– Наверное, это тот самый незваный гость, – рассмеялась Джейн. – Джек сказал, что насчитал одного лишнего человека. Ой, дорогая, ты не должна пропустить эту фигуру: сейчас начнется самое интересное! Потом будет обмен подарками, а затем поздний ужин. Я уже жду не дождусь.

– Но сначала мы снимем маски?

– Да, конечно. Я и забыла.

Фигура, которую миссис Мэннинг называла самой интересной, была бы значительно интереснее, подумала Мэрион, если бы они танцевали без масок. Какой смысл затевать игру с неузнаванием, если танцоры все равно не узнают друг друга в масках? Тут важна неожиданность, важен сюрприз. В центре зала расчистили пустое пространство, прямоугольный участок размером с площадку для бадминтона, и разделили его пополам, но не сеткой, а большой белой простыней, которую распорядители котильона держали с двух концов, вытянув руки над головой, так чтобы верхний край простыни располагался выше макушек участников действа. С одной стороны белой перегородки собрались мужчины, с другой – женщины, предположительно невидимые друг для друга, но Мэрион заметила, что по ходу игры и те и другие норовили украдкой заглянуть за простыню сбоку.

Распорядители котильона пресекали эти попытки сжульничать и, как могли, загораживали обзор хитрецам. Но за всеми не уследишь, и в большинстве случаев эти тайные взгляды оставались незамеченными распорядителями, которым на всем протяжении фигуры приходилось стоять на месте. Кавалеры, скрытые простыней, клали руки на верхний край матерчатой перегородки, так что с другой стороны были видны только кончики пальцев, затянутых в перчатки. Женщины по очереди подходили к перегородке и наугад выбирали себе партнера, обозначая свой выбор прикосновением к анонимной руке. Как только дама касалась руки кавалера, простыня опускалась, и танцоры оказывались лицом к лицу или, вернее, маска к маске. Иногда раздавались возгласы узнавания, иногда оба партнера молчали, маски оставались такими же непроницаемыми, какой была простыня.

Настала очередь Мэрион. Подойдя ближе, она заметила, что одна пара рук в темных перчатках не лежит поверх края простыни, как все остальные, – эти руки сжимали ткань с такой силой, что она сморщилась между пальцами, собравшись в складки. В первый миг судорожно сжатые руки не отозвались на прикосновение Мэрион, но затем шевельнулись и стиснули ее пальцы с неожиданной силой. Распорядители котильона резко опустили занавес, но неизвестный партнер Мэрион не понял намека. Забыв отпустить простыню, он так и держал руки Мэрион поднятыми кверху, и белая ткань окутала ее с двух сторон и чуть не накрыла с головой.

– Неожиданно, я бы сказал, – заметил кто-то. – Но получилось эффектно.

Наконец, в ответ на игривые рывки и подергивания распорядителей котильона, кавалер отпустил простыню, являя себя униженной Мэрион. Это был ее партнер по предыдущей фигуре, таинственный неразговорчивый незнакомец. Его руки, даже в перчатках, были холодны как лед.

– Ох! – воскликнула Мэрион. – Почему мне так холодно, не понимаю. Давайте танцевать.

Они немного потанцевали и сели передохнуть. Мэрион почему-то замерзла еще сильнее и слышала, как сидевшие рядом гости тоже жалуются на холод. Она приняла решение и резко поднялась на ноги.

– Пойдемте куда-нибудь, где теплее. Я уже заиндевела.

Мужчина вывел ее из бального зала, провел через просторный вестибюль, в дальнем углу которого уединилась какая-то парочка, затем свернул в коридор и распахнул дверь в небольшую комнату, где в камине горел огонь, бросая алые отблески на фарфоровые фигурки и фотографии в серебряных рамках. Это была гостиная миссис Мэннинг.

– Свет нам не нужен, не так ли? – сказал спутник Мэрион. – Посидим в темноте.

Впервые за вечер она услышала его голос. Он почему-то казался знакомым, но она все равно его не узнавала. Было в нем что-то странное – вроде знакомое и в то же время чужое, как твоя собственная одежда, надетая кем-то другим.

– Да, пожалуй, – согласилась она. – Только недолго. Уже скоро полночь, нам надо быть в зале. Отсюда слышно музыку?

Они замолчали, прислушавшись. В комнату не доносилось ни звука.

– Не считайте меня капризной, – сказала Мэрион. – Мне очень нравится ваше общество, но Дженни ужасно расстроится, если мы пропустим последнюю фигуру. Давайте откроем дверь, и тогда мы услышим, когда заиграет музыка.

Он даже не шелохнулся, и она встала и шагнула к двери, но тут он окликнул ее по имени.

– Мэрион!

– Кто это сказал? Вы? – спросила она, вдруг разволновавшись.

– Ты меня не узнаешь?

– Гарри! – Ее голос дрогнул, и она буквально упала обратно в кресло. Ее всю трясло.

– Как же я тебя не узнала?! Я… я так рада тебя видеть!

– Ты меня еще не видела, – сказал он.

Это замечание было вполне в его духе – шутливое и в то же время серьезное, даже чуть мрачноватое. Его слова придали ей уверенности, но тон, каким они были сказаны, не развеял ее сомнений. Она не знала, как начать разговор, в каком направлении двигаться, какую струнку задеть, – сейчас все зависело от того, сможет ли она угадать его настроение и ему подыграть. Если бы увидеть его лицо! Пусть не лицо, а хотя бы наклон головы! Это дало бы ей подсказку. Но в темной комнате, где она не могла увидеть вообще ничего, даже не могла быть уверенной, что различала его фигуру в соседнем кресле, Мэрион чувствовала себя совершенно беспомощной.

– Мне очень приятно, что ты приехал ради меня… если ты приехал ради меня, – наконец проговорила она, тщательно подбирая слова.

– Я знал, что ты будешь на этом балу.

Снова этот уклончивый тон! Она попыталась прощупать почву:

– А иначе ты бы не приехал? Это какое-то детское развлечение, тебе не кажется?

– Я бы приехал, но… в другом настроении. – Его ответ мало что прояснил.

– Я не знала, что ты дружен с Мэннингами, – сказала она. – Он такой душка, но жена у него скучновата, уж если по правде.

– Я с ними не знаком.

– Значит, ты явился без приглашения?

– Выходит, что так.

– Я сочту это за комплимент, – медленно проговорила Мэрион. – Но… погоди… я, наверное, совсем бестолковая… но я не понимаю. Ты сказал, что приехал бы в любом случае.

– Мой друг Чиллингворт был сюда приглашен и предложил мне поехать с ним.