Новогодняя ночь

– Полегче, – предупредил его Джон.

– Ну ты и кремень, – вздохнул Бак.

Орех спросил:

– Что мы получим, если почистим ваших лошадей?

– Сохраните работу.

Бак проворчал:

– Таких упрямцев дразнить даже неинтересно. Говорил же тебе, Орех.

Прикрыв глаза, Орех притворно-мягким голосом спросил:

– Хотелось бы знать, не хочет ли она, чтобы ее слегка привели в порядок?

Джон резко повернулся, сверля его глазами, а Бак отвечал за Джона:

– Нет.

– А может, пойти спросить ее? – предложил Орех.

Теперь была очередь Джона сказать свое:

– Нет.

Хоть это прозвучало мягко, но чувствовалось, насколько твердое это «нет». Орех остановился и посмотрел на Джона.

Джон сказал ему ровным голосом:

– Твоя проблема, парень, в том, что ты недооцениваешь меня. Но я серьезно. Не шучу. – Вызов был брошен, и теперь им не следовало говорить двусмысленностей или грубостей в адрес Марго... или Джона.

Орех смерил его взглядом и улыбнулся.

– А ты в порядке, парень.

Джон кинул Баку «спасибо», понимая, что, если бы Орех зашел чересчур далеко, тот бы его остановил.

Подойдя к Марго и обняв за плечи, Джон повел ее к дому.

Он чувствовал себя ее защитником. Конечно, его немного смущало, что он слишком жестко нападал на Ореха. Ему просто следовало промолчать: грубость Ореха была обычным делом. Но он не мог допустить даже самых незначительных поползновений, посягающих на репутацию его подзащитной. Что же тут такого?

Джон слегка сжал плечи Марго, она подняла на него глаза и улыбнулась. Он спросил:

– Ты устала?

– Нет. Ты забыл, сколько я сегодня спала. Кажется, было уже час дня, когда я проснулась?

– Я думал, ты никогда не проснешься. Я подымался к тебе, наверное, раз сорок. Мне хотелось залезть к тебе под одеяло и... разбудить тебя потихоньку.

Марго споткнулась.

– Не говори так. Я опять разучусь ходить.

Джон вдруг остановился, а Марго прошла по инерции несколько шагов, прежде чем обернулась. Его лицо было совершенно серьезным. Она спросила:

– В чем дело?

– В меня только что ударила молния. Это ты.

Марго засмеялась горловым смехом, который удивительно напомнил Джону смех Клинта и его собственный хохот. Марго выдала женский вариант. Джон произнес дрожащим голосом:

– Если меня сейчас не поцелуют, я умру.

– От меня несет, как от лошади.

– От меня несет, как от коня.

– Неудивительно.

– Нет?

– Нон.

– Это «нет» по-французски. Меня срочно необходимо поцеловать. Может, выручишь?

Марго оглянулась на густую темноту окружавших их деревьев и подняла руки, в которых все еще держала перчатки для верховой езды и кнут.

Джон обвил руками ее талию и притянул к себе. Поля его шляпы уперлись – в ковбойскую шляпу Марго, столкнули ее и задержали их лица в каком-нибудь сантиметре друг от друга. Джон наклонился, одной рукой прижимая Марго к себе, а второй поддерживая ее голову и притягивая навстречу своему поцелую. Ему так захотелось поцеловать ее, что он был немного груб. Но тут же, к своему удивлению, обнаружил, что смягчается, и улыбнулся. Оказалось, он заботится о ней, не может относиться к ней без нежности. Он ее любит. Как же он мог так быстро? Возможно, он влюбился в нее уже тогда, когда она стерпела его выдумку с пришельцем. Она была такой уступчивой!

Джон снова поцеловал ее. Когда он отодвинулся, Марго услышала:

– У тебя запах что надо. И вкус тоже.

– Так ты ЕШЬ меня? Значит, ты просто проголодался.

– Мне нравится, когда ты вот так рядом со мной.

– Так ты самостоятельно не удержишься на ногах? Без поддержки? И тебе нечем занять свои руки?

– Верно.

Ответом ему был тот же горловой смех. Джон выдавил из себя:

– У тебя самый распутный из всех самых мягких и самый мягкий из всех самых распутных смехов. Ты смеешься так, будто довольна тем, что я с тобой делаю.

– Я довольна.