Золушки нашего Двора

Бруни с изумлением посмотрела на нее и улыбнулась, когда поняла, что это была шутка.

– Помогите, госпожа Сузон! – попросила она.

– Я прошу звать меня просто по имени, – подняла брови горничная, выбирая из разложенной одежды расшитые кружевами панталончики. – Прошли те времена, когда я была для вас госпожой, Брунгильда! Отныне вы госпожа для всех, кроме, может быть, его величества и их высочеств!

– Мне пока сложно в это поверить… – пробормотала Бруни, пока ловкие руки горничной разматывали на ней полотенце.

– Прекрасно понимаю вас, – кивнула Туссиана, подавая ей первый, интимный, предмет туалета. Тот самый, в кружевах. – Но придется привыкать! Деваться-то некуда!

– Точно! – вздохнула Матушка и посмотрела на собеседницу с благодарностью.

Спокойное поведение Туссианы, привычка называть вещи своими именами и отсутствие подобострастия и наглости – тех самых черт, что она наблюдала у «монпансье», – оказывали на Бруни благоприятное действие.

Спустя полчаса она была одета. Строгое платье заставило вспомнить виденную однажды в их квартале даму-благотворительницу (из тех, что жертвовали деньги на храмовые школы и детские приюты). Однако горничная благосклонно кивнула, из чего Матушка сделала вывод, что платье ей к лицу.

– Мне кажется, вам не стоит носить вычурные прически, – заметила Туссиана, усаживая подопечную в кресло перед широким зеркалом. – Я сделаю простой пучок, украшу его парой шпилек со стразами и выпущу пряди – здесь и здесь. С одной стороны, такая прическа подойдет по стилю к платью, с другой – не будет бросаться в глаза и выдавать вас не за ту, кем вы являетесь.

Бруни поймала ее ладонь и, на мгновение задержав в своей, сказала:

– Благодарю вас, Туссиана, за помощь! От всего сердца!

Горничная, кажется, смутилась, что было ей не свойственно. Сочувственно похлопала Бруни по руке и занялась прической.

Когда Матушка наконец вышла из комнаты, Кай стоял у окна. Судя по всему, он успел переодеться: из-под рукавов и ворота нового полковничьего мундира выглядывали белоснежные кружева рубашки, а начищенные сапоги блестели.

Обернувшись, принц посмотрел на Бруни и улыбнулся одними глазами. Сердце Матушки зашлось в сладкой неге – так безмолвно признаваться в любви и восхищении мог только он, ее Кай!

Коротко кивнув вышедшей следом Туссиане, принц подал суженой руку.

– Идем, родная! Отец сейчас обсуждает со свадебным распорядителем предстоящую церемонию, в которую из-за нас с тобой внесли изменения. Надо бы поприсутствовать!

Рядом с ним Матушку охватывало странное ощущение нереальности происходящего. Разве это она, похожая на знатную даму, идет по коридорам, устланным коврами с традиционным ласурским орнаментом? Разве это ей кланяются все встречные, а гвардейцы, охраняющие двери, берут на караул? Но разве за руку ее держит не тот человек, с которым она простилась навсегда, а потом обрела снова и опять готова была потерять? Спокойствие спутника поневоле передавалось и ей. Аркей сотни и тысячи раз ходил этими коридорами, не замечая кланявшихся придворных – принц просто не обращал внимания на то, на что не считал нужным тратить собственное время. Матушка ощущала успокаивающее пожатие его пальцев, и каждый раз это затапливало сердце горячей радостью!

В богато обставленной комнате они застали его величество Редьярда Третьего, королевского секретаря – немолодого человека очень приятной наружности, распорядителя свадеб – мастера Горни Горина, герцога Фигли Ориша – брата королевы Орхиданы и поверенного в делах ее дочери, принцессы Ориданы. Она тоже была здесь – улыбалась, как игрушечная кукла, и молчала. Бруни с некоторой долей зависти отметила ее изящную позу, поскольку в своем платье ощущала себя как в клетке!

– Надо что-то решать с каретой! – нервно постукивая пальцами о столешницу и косясь на стоящую у окна Оридану, говорил король. – Мы не можем не использовать подарок гномов! Для них это будет обида на века, поскольку самодвижущийся экипаж они почитают венцом собственной – будь она неладна! – механической мысли!

– Поясни, отец, – попросил Кай, отодвигая стул для Бруни и усаживаясь между ней и королем, – в чем проблема?

– В ней! – буркнул король, сердито кивнув на гаракенскую принцессу, а герцог Ориш укоризненно зацокал языком. – Девушка боится механизмов и категорически отказывается сесть в карету!

– Категорически! – поднял палец Фигли, невысокий, жилистый и полный нервной энергии.

– Самодвижущаяся? – с любопытством прошептала Матушка принцу на ухо. – Она что же, совсем без лошадей ездит?

– Совсем, – Кай поцеловал ее в лоб, не смущаясь присутствующих. Поднявшись, поклонился Оридане и заговорил медленно, давая ей время понять слова, произнесенные на фирли: – Могу я предложить вашему высочеству обменяться экипажами?

Ориш встрепенулся, бросил на принца острый взгляд.

– Менять? – деловито уточнила та, порывисто подходя к столу. Разглядев ее вблизи, Бруни подумала, что Оридана едва вышла из подросткового возраста. – На обычное?

– На обычный экипаж, который полагается нам с Бруни, – кивнул Кай. – А мы могли бы поехать в вашем, механическом. Моей невесте ужасно любопытно узнать, что это такое и как оно двигается!

Оридана испытующе посмотрела на Матушку, и та кивнула, подтверждая. Залезать в венец механической мысли на колесах ей тоже страшновато, но оно того стоило!

– О-о! – воскликнул герцог Ориш. – Ваше высочество Аркей так великодушен! Мы принимаем предложение! Ори, змейка моя, ты и Колей поедете в обычном экипаже, с лошадками!

– С лашадками! – засмеялась принцесса и захлопала в ладоши. – Ка-ра-шо!

– Ее высочество сказала – ка-ра-шо! – герцог, нахмурившись, посмотрел на короля. – Значит, так и решим!

Редьярд обвел компанию мрачным взглядом.

– Отец, соглашайся, – спокойно сказал Кай, – усадив в механическую карету старшего сына, ты проявишь к гномам уважения не меньше!

– А ты коварен, сынок! – вдруг улыбнулся Редьярд. – Ладно, будь по-вашему! Распорядитель Горин, обрадуйте Гильдию механиков этим известием! Их творение откроет свадебный кортеж! На этом все?

– Все! – герцог Ориш поднялся, подавая руку Оридане. – Мы надеемся увидеть ваше величество и их высочеств за ужином! И вас, моя дорогая!

Бруни с изумлением подняла глаза, догадавшись, что Фигли обращается к ней. Герцог смотрел с благожелательной улыбкой, во взгляде Ориданы промелькнули любопытство и симпатия. Матушка подумала, что, пожалуй, со смуглой принцессой с другого берега Тикрейского пролива она подружится, невзирая на ее порывистость.

Между тем король кивнул на невесту старшего сына будто на предмет интерьера:

– Для нее готовят покои, Арк. Ты собираешься таскать девушку с собой целый день или дашь ей возможность отдохнуть?

– Нет, отец! – покачал головой тот. – Она будет жить со мной, в моих покоях, спать со мной, в моей кровати. Я слишком долго ее ждал, чтобы теперь отпускать!

– Ты нарушаешь установленный порядок, сын! – поднял брови не ожидавший отпора король.

– А мне плевать, – открыто улыбнулся принц, становясь неуловимо похожим на безалаберного младшего брата.

– Ваше величество, – робко подала голос Бруни, – я не устала! Мне не надо отдыхать!

– Они спелись, слышь, братец? – Редьярд страдальчески посмотрел в дверной проем, в котором знаком вопроса застыл королевский шут.

Дрюня, подойдя, кивнул принцу как ровне, а перед Матушкой опустился на колени и, взяв ее руки, прижал к своим щекам.

– Так это ж маменька, Рэд! – воскликнул он, лукаво взглянув на его величество. – Она всегда говорит правду! Как и твой сын!

– Я иногда умалчиваю, – признался Аркей.

– Тебе положено! – буркнул король, поднимаясь. – Идем, Дрюня, надо переговорить с рю Виллем! А тебя, дорогой строптивец, в твоем кабинете ждет гора бумаг, которые я не удосужился посмотреть. Можете читать их вдвоем, – хмыкнул он, – коли оба не устали!

И вышел в сопровождении шута.

Кай с улыбкой посмотрел на Бруни.

– Вот и начинаются скучные будни, родная, а мы еще даже не поженились!