Принцесса из одного места

Его прикосновение волновало. От него исходила какая-то внутренняя сила, харизма, в общем, не знаю, как оно называется… Но это вот «обычно женщины…» просто вывело из себя! Да кто он такой, этот Ананакс, чтобы приравнивать меня к другим дамам, да еще и использовать при этом слово «обычно»?

– Женщины без ума, говорите? – прищурилась я и вырвала руку. – Так в этом нет ничего удивительного! Кто же в здравом уме и доброй памяти станет встречаться с таким приставучим, наглым, беспринцип…

Онтарио притянул меня к себе и поцеловал. Я снова отметила, что целуется он отменно, и даже решила помедлить, прежде чем дать ему пощечину. И сама не заметила, как увлеклась… Губы у блондина были пухлыми, но целовался он жестоко и безапелляционно, так, как мне и нравилось!

Когда у нас кончился воздух, Онтарио оторвался от меня и, задыхаясь, пробормотал:

– Вы целуетесь совершенно неподобающе для принцессы!

Своими словами он дал мне шанс прекратить безобразие, от которого мне так сложно было отказаться. Широко размахнувшись, я залепила ему пощечину и бросилась прочь.

– Эй, это больно! – донеслось мне в спину. – А пожалеть?

– Палач тебя пожалеет, – прошипела я, уносясь со скоростью ветра.

Мне было безумно жаль Аманду и стыдно за свой порыв. Как бы этот парень ни целовался, мне он не принадлежал и нужен не был. А вот ей – был!

Чуть позже, сидя с мальчишками на берегу пруда и следя за поплавками, я с наслаждением болтала босыми ногами в воде и представляла, с каким елейным выражением лица буду поздравлять новобрачных. Да будет так!

* * *

Герцог прекрасно знал о том, как ублажают высокопоставленных гостей, хотя гость королевской крови собирался прибыть в Самыйсокс всего лишь второй раз – первой была я. Поэтому Его Светлость собрал в замке ближайших подданных и сообщил, что ждет от каждого идей о том, какой еще подарок, кроме шпаги, над которой уже работают в герцогской кузне, должен преподнести город Его Высочеству Стичу Неверийскому. Кроме подданных присутствовали я и Аманда, приехавшая с отцом, а также герцогский сынок, с которым мы не сказали друг другу ни слова после памятной пощечины. Онтарио сидел в кресле у окна и, лениво листая страницы, делал вид, что читает книгу. Однако я, в совершенстве освоившая искусство казаться равнодушной на подобных мероприятиях, видела, что на самом деле блондин внимательно слушает.

Предложений было немало. Среди подарков фигурировали позолоченный сервиз с пейзажами, разнообразные виды драгоценностей, напольные часы и еще какая-то ерунда, которую я даже не запоминала.

Мне было скучно. Хотелось на волю, в леса, тем более что погода стояла прекрасная, легкий ветерок не давал ощутить жару, однако разносил по окрестностям аромат розовых садов. Замечтавшись, я не заметила, что разговоры замолкли.

– Ваше Высочество, – видимо, уже второй раз окликнул меня герцог, – может быть, вы что-нибудь предложите? У вас есть неоценимый опыт получения подарков!

– О-о-о, конечно, есть, – оживилась я. – Однажды мне подарили военную шхуну. Папенька подарил и даже назвал в честь меня «Принцесса». Подарите Его Высочеству кораблик? Ему понравится!

– С корабликами у нас туго, – помрачнел Ананакс, – в нашей маленькой речке и прудах они не помещаются, а рыбацкую лодку дарить принцу как-то некрасиво.

– Тогда подарите плащ, подбитый горностаем, – пожала плечами я. – Горностая носят только особы королевской крови, как вы знаете.

– Да что вы, Ваше Высочество, горностай у нас отродясь не водился! – воскликнул Его Светлость. – Бобров – этих полно.

– Это такие водоплавающие грызуны с огромными зубами? – округлила я глаза. – Вы правы, не к лицу принцам носить на плечах каких-то крыс. А кстати, вы вообще что-нибудь знаете о его предпочтениях? Может быть, с этого надо было начинать?

Ананакс хлопнул себя по лбу.

– Вы гений, Ваше Высочество! Но… – он помрачнел, – времени на сбор информации у нас нет. Кортеж прибывает со дня на день.

Онтарио Ананакс отложил книгу, поднялся и неторопливо подошел к отцу.

– Будучи в Неверии я часто слышал о том, что Его Высочество Стич – прекрасный наездник, – сообщил он, – быть может, подарить ему лошадь?

Герцог расцвел и благодарно похлопал сына по руке.

– Коня! – воскликнул он. – Жеребца! Самого лучшего в Самыйсоксе!

– А вы говорили, здесь только бобры, – фыркнула я. – Если принц – прекрасный наездник, то и конь должен быть прекрасным, имейте это в виду.

Стоящий за креслом секретарь Вишенс склонился и прошептал что-то герцогу на ухо.

Улыбка герцога теперь едва помещалась на его породистом лице.

– Завтра мы устроим конкурс на лучшего скакуна, – встав, сообщил он всем присутствующим. – Если жеребец окажется не из моей конюшни, я куплю его у хозяина, чтобы преподнести в подарок от нашего славного города. А теперь ступайте и сообщите об этом, кому можете. Вишенс, пошлите герольда по окрестным селам. Думаю, завтра к обеду они успеют подготовить лошадей и привести в Самыйсокс.

После этой новости мое настроение улучшилось.

Отец учил меня держаться в седле с восьми лет, и я полюбила ездить верхом. Каким удовольствием было, став одним целым с лошадью, мчаться наперегонки с ветром, уворачиваясь от метящих в лицо ветвей, и кричать от восторга и скорости. Но, увы, теперь мне разрешалось кататься только в карете или открытой коляске. Такие меры предосторожности предпринял мой отец, дабы я, колеся без присмотра в Самыйсоксе и окрестностях, не сломала себе шею. «Дядюшка» Кевинс тщательно следил за их выполнением.

Что ж, если завтра у меня не получится прокатиться верхом, полюбуюсь на прекрасных животных, покормлю их яблоками и морковкой, и вообще прекрасно проведу день!

Свита удалилась, я тоже вскочила с радостью, намереваясь сбежать «в поля», однако Его Светлость пригласил нас с Амандой и ее отцом на обед. Услышав об этом, я подумала, что герцог, возможно, помнит о желании моей подруги выйти замуж за его сына, и, по всей видимости, считает ее неплохой партией для него, раз не препятствует встречам.

Предвкушая возможность оказаться за одним столом с Онтарио, в узком кругу, Аманда щебетала, как птичка. Ее смех звенел таким чистым колокольчиком, что не улыбнуться в ответ было невозможно. Я в очередной раз подумала, что она способна сделать счастливым любого мужчину, если сама этого захочет.

Видимо, памятуя о нашем вчерашнем разговоре, младший Ананакс сегодня был более любезен с Амандой, чем все предыдущее время. Иногда он бросал на нее испытующие взгляды, смысла которых я, как ни старалась, понять не могла. То ли он сравнивал подругу из детства с этой невероятно привлекательной молодой особой, то ли мои слова напомнили ему о чем-то, о чем он действительно забыл на чужбине. Как бы то ни было, обед прошел легко и непринужденно – я молчала и улыбалась, остальные болтали без умолку.

– Папенька, можно мы погуляем с Ее Высочеством? – спросила Аманда, когда мы покинули дом Его Светлости.

– Ну, если Ее Высочество будет не против, – улыбнулся граф Барбио Кивис.

Высокий, с веселыми ореховыми глазами и ухоженными щегольскими усами, он мне нравился. Во всяком случае, ясно было, в кого у Аманды такой заливистый смех.

– Я не против, – милостиво улыбнулась я. – Прогуляемся в саду, моя дорогая?

Аманда скромно опустила ресницы и присела в реверансе.

– Конечно, Ваше Высочество!

Граф фыркнул и, поклонившись мне, отправился прочь. А мы рассмеялись, как девчонки, сбежавшие со скучного урока по геральдике.

– Онтарио был так мил за обедом, что я немного растерялась, – возбужденно говорила Аманда. – Он, несомненно, изменился за эти годы, но я надеюсь, общаясь со мной, он вспомнит все наши шутки.

Внезапно она погрустнела.

– Завтра я должна поразить Онтарио в самое сердце! – пробормотала она. – Мне так не хватает его – прежнего.

– Все будет хорошо, вот увидишь, – поспешила уверить я, со стыдом вспоминая жесткие и горячие губы младшего Ананакса. – Ты уже придумала, что надеть?

– Ох, – всплеснула руками Аманда, – надо же срочно подобрать платье!

Не успела я моргнуть глазом, как красотка унеслась прочь, едва не споткнувшись в очередном реверансе. Провожая ее взглядом, я прикидывала, не пора ли открыть один из не распечатанных сундуков с платьями, привезенными из столицы? И решила, что пора. Предвкушая, как Бабайка будет радоваться этому событию, я тоже отправилась домой.

Тетушка относилась к моим платьям, как к священным реликвиям давно исчезнувшей цивилизации. Ее восхищал подбор тканей, вышивка, россыпь драгоценностей на лифе и рукавах. Для провинциального вкуса, воспитанного на простых материях, однотонных цветах, растительных орнаментах и минимуме отделки, столичные наряды казались одновременно роскошными и возмутительными, восхитительными и безвкусными.