Жизнь и страдания Ивана Семёнова, второклассника и второгодника

– Мы найдем для тебя самого лучшего ученика из четвертых классов, – объяснила Анна Антоновна. – Он поможет учиться.

– А я и без буксира могу, – с гордостью сказал Иван. – Я еще вчера решил круглым отличником стать.

Тут раздался такой хохот, что Иван тоже захохотал. И чем громче смеялись ребята, тем громче смеялся Иван.

«Собачья жизнь»

Домой из школы Иван шел один. Настроение у него было… о-хо-хо! Испортилось у него настроение. «Вот всегда так бывает, – размышлял он, – только соберешься что-нибудь хорошее сделать – помешают. Буксир какой-то выдумали! Будто я сам не могу отличником стать. Ну, дело ваше… Вы этот буксир выдумали, вы и отвечать будете».

– Здорово живем, Семёнов! – окликнул его гревшийся на солнышке дед Голова Моя Персона. – Как жизнь шпионская?

Хотел Иван с горя мимо пройти, но вспомнил, что дед – мастер рассказывать разные истории, и присел рядом.

– Что смурый такой? – продолжал расспрашивать дед. – Двоечки мучают? У меня вот тоже беда. Можно сказать, несчастный случай. Надо нам с Былхвостом работу менять. Уж где только мы с ним не работали, а отовсюду я из-за него уходил.

– А почему, дедушка?

– Друг он мой. Не важно, что пес, а важно, что друг. Не могу я его бросить. А его отовсюду вежливо просят удалиться. Собачья у него жизнь! Характер у него уж больно невозможный. Вредный, я бы сказал. С виду пес смирный, а засоня и лодырь. А вдруг вот найдет на него… ужас! Вот в кинотеатре мы с ним работали. Красота. Днем сплю, вечером кино смотрю, ночью дежурю, караулю. Так этот пес, будь он неладен, вдруг решил тоже в кино ходить. Пролезет в зал, полсеанса сидит смирно, а потом – как начнет лаять! Все с мест повскакивают, крики, а он от криков совсем одуреет и под стульями носится. Ну, привяжу я его на веревку, а он скулит, прощения просит. «Дай, – говорю, – честное собачье слово, что больше не будешь». Он мордой кивает. Отвяжу я его. И опять старая история. Пришлось нам другую работу искать. Приняли нас в аптеку. Тоже красота! А там ночью дежурная старушка сидела. Кому ночью лекарство потребуется, тот постучит, старушка проснется и выдаст лекарство. Удобно. И кто это пса научил в окно стучать? Ума не приложу. Подойдет он к окну и лапой стук-стук. Старушка просыпается, бежит открывать, а на крыльце Былхвост сидит. Улыбается, дурак. Терпела старушка, терпела и заявила начальству: «Или я, или пес!» Пошли мы новую работу искать. Вот в эту контору устроились… – дед махнул рукой и замолчал.

– Ну и что, дедушка?

– Ох… Даже и говорить страшно. Думается мне, что Былхвост лунатиком сделался.

– Лунатиком? – оживился Иван. – Это как?

– А вот так. Ночь. Тьма кромешная. Бывало, друг мой храпит вовсю. Пока есть не захочет. А сейчас ни с того ни с сего встанет и – пошел! Прямо! А глаза закрыты! Спит! – в ужасе крикнул дед. – Стоя спит! На ходу спит! Лунатик! Вот какие дела, голова моя персона.

– Так пусть он себе гуляет, дедушка.

– А вдруг его на крышу потянет? Лунатики, говорят, даже по проводам ходят.

– А почему их лунатиками называют?

– Так ведь без луны-то лунатиков не бывает, – ответил дед. – Тут все дело в луне. Она на них действует.

Ивану эта болезнь понравилась. Только не знал он: как ею заболеть?

Задумался.

И – придумал.

Вот это буксир!

После звонка с последнего урока Анна Антоновна задержала весь класс.

– Сейчас придет… – сказала она.

– Буксир! – крикнул Колька Веткин.

Приоткрылась дверь, и раздался голос:

– Можно?

– Входи, входи, – пригласила Анна Антоновна.

В класс вошла девочка.

– Буксир! – закричал Колька Веткин. – Вот это буксир, я понимаю! – И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.

Но больше никто не рассмеялся.

Иван втянул свою большую голову в плечи.

Дело в том, что если бы эта девочка родилась мальчиком, то из нее (то есть из него) получился бы борец или боксер самого тяжелого веса. Эта четвероклассница ростом была как семиклассница, а может быть, и больше.

Звали ее Аделаида.

Дочь крокодила

Стоял на улице киоск с вывеской «Мороженое». В киоске сидела тетя. Один зуб у тети был не простой, а золотой. Когда на него попадал солнечный луч, зуб сверкал, как прожектор.

Ребята говорили, что раньше на месте этого зуба у тети рос клык. Потом его кто-то выбил, и она вставила себе золото.

Конечно, к взрослым надо относиться с уважением. Взрослые – это, в общем, неплохие люди. Но у них есть один недостаток: они часто забывают, что в свое время сами были маленькими. Они забыли, например, что внутри каждого мальчишки вставлен моторчик. И этот моторчик вырабатывает так много энергии, что если мальчишка посидит спокойно больше чем семнадцать минут, то может взорваться. Поэтому и приходится бегать сломя голову, драться, кусаться, обзываться – только бы не взорваться!

Бывают среди взрослых и плохие люди, даже очень плохие. Это я вам говорю по секрету, и вы уж меня, пожалуйста, не выдавайте. Подрастете – сами увидите, что я прав.

Сейчас же разговор идет только о тете с золотым зубом.

Паша Воробьев назвал ее однажды крокодилом.

– Какой же она крокодил? – удивился Колька Веткин. – Крокодил – это он. А она – это она.

– Значит, крокодил женского рода, – заключил Паша.

Так тетю и стали звать.

Почему же к ней такое отношение?

Попросту говоря, тетя эта была страшная злюка. Если бы разрешили есть людей, то она в первый же день съела бы человек пять.

Ох, и злая была!

Мороженое стоит одиннадцать копеек, а вам дома дали двенадцать – гривенник и двоечку.

Вы бегом к киоску.

– Дайте мороженку!