Король Волшебников

Понимая, что это нелепо, Квентин все-таки не мог отделаться от чувства своей виновности в смерти Джоллиби. Не искал бы приключений, ничего бы и не было… или наоборот. Может быть, ему как раз и надо было пойти на поляну. Возможно, умереть там должен был он, и смерть вместо него поразила Джоллиби.

– Причина не обязательно есть, – сказал он вслух. – Просто очередная тайна, еще один поворот в магическом туре по Филлори. Случилось, и все тут – объяснений искать не надо.

Элиота это удовлетворить не могло. По сути своей он оставался тем же томным повесой из Брекбиллса, но сан верховного короля придавал ему прямо-таки пугающую суровость.

– Мы не можем допустить нераскрытых смертей в королевстве. Припугну-ка я Фенвиков: им много не надо, они всего лишь мажоры. Говорю это с полным знанием дела как такой же мажор.

– А если не сработает? – спросила Дженет.

– Тогда ты надавишь на лорианцев. – Лория была северным соседом Филлори, а иностранными делами у них ведала Дженет, прозванная за это Квентином Филлори Клинтон. – В книжках за каждой пакостью непременно стоят они. Может, государство наше обезглавить хотели, викинги гребаные. Давайте уже, бога ради, поговорим о чем-то другом.

Но говорить было больше не о чем, и в комнате воцарилось молчание. План Элиота никому особо не нравился, Элиоту в первую очередь, но ничего лучше или хотя бы хуже пока не придумывалось. Глаза Джулии и теперь, шесть часов спустя, оставались полностью черными – тот еще вид. Может, без зрачков она видит то, чего не видят они?

Элиот порылся в бумагах, но в текущих делах наблюдался застой.

– Время выхода, – напомнила Джулия.

После каждого совещания они выходили на балкон и показывались народу.

– Вот черт… ладно, пошли.

– Может быть, не стоит сегодня, – сказала Дженет. – Это как-то неправильно.

Квентин хорошо ее понимал. Стоять с застывшей улыбкой и махать филлорийцам ему сейчас хотелось меньше всего, однако…

– Нет. Как раз сегодня это необходимо сделать.

– Нас будут приветствовать ни за что.

– Народ должен чувствовать нашу стойкость перед лицом трагедии.

Они вышли на узкий балкон. Во дворе замка собрались несколько сотен подданных.

– Жаль, что мы ничего больше не можем сделать для них, – сказал Квентин, помахав с головокружительной высоты крошечным человечкам.

– Мы короли и королевы волшебной утопии, чего тебе больше, – отозвался Элиот.

Снизу неразборчиво, как с музыкальной открытки, донеслось «ура».

– Не знаю… Реформы какие-нибудь начать, хоть чем-то помочь этим людям. На их месте я бы свергнул себя как никчемного паразита.

Занимая свои троны, они не знали толком, чего ожидать. Квентин предполагал, что королевская должность включает в себя какие-то церемонии, ведущую роль в политике и ответственность за благосостояние нации. На деле работы у них оказалось не так уж много.

Квентин был, как ни странно, разочарован. Он думал, что Филлори будет чем-то вроде средневековой Англии (поскольку именно так и выглядело), и собирался в управлении им опираться на европейскую историю, насколько он ее помнил. Собирался запустить стандартную гуманитарную программу в максимально упрощенном виде и остаться в истории вершителем добрых дел.

Филлори, однако, не была Англией. Начать с недостаточной плотности ее населения: во всей стране проживали от силы десять тысяч человек плюс столько же говорящих животных, гномов, духов, великанов и прочих разумных видов. Квентин и другие монархи – вернее, тетрархи – исполняли скорее роли мэров заштатного городка. Кроме того, Филлори, при всей реальности магии на Земле, была волшебным миром в полном смысле этого слова: магия являлась частью здешней экосистемы. Об этом говорило все: климат, океаны и невиданно плодородная почва. Здесь следовало очень постараться, чтобы добиться неурожая.

Изобилие чувствовалось во всем. Гномы, способные изготовить все что угодно, угнетенным пролетариатом никак не могли считаться: работать им нравилось. Недовольство и нечто вроде противодействия мог вызвать разве что кровавый тиран вроде Мартина Четуина. Единственным дефицитом в филлорийской экономике был дефицит дефицита.

Все, за что брекбиллсцы (хотя Джулия, что она не уставала подчеркивать, в Брекбиллсе не училась) старались взяться со всей серьезностью, преображалось в сплошные ритуалы и церемонии. Деньги, и те были игрушечные, как в «Монополии». Из всех четверых только Квентин еще пытался имитировать полезную деятельность. Возможно, именно это мучило его на краю той поляны: тоска по чему-то реальному.

– Что там еще на повестке? – спросил он, возвращаясь с балкона в комнату.

– Ситуация с островом Дальний, – ответил Элиот.

– С чем, с чем?

– С островом Дальний. – Элиот взял со стола один свиток. – Я его король, но плохо представляю, где он находится.

– Ну ты даешь, – фыркнула Дженет. – Это на востоке, примерно в двух сутках пути. Восточная оконечность Филлорийской империи, если не ошибаюсь.

– Я его тут не вижу, – сказал Элиот, изучая карту.

Квентин тоже посмотрел. В свой первый визит сюда он совершил плавание по Западному морю, но восток знал плоховато.

– На столе он не поместился. Должен быть примерно вон там, – Дженет показала в сторону колен Джулии.

Квентин представил себе островок среди синего океана: белый песок, увенчанный декоративной пальмой.

– Ты там была? – спросил Элиот.

– Там никто не бывает. Миллион лет назад у острова разбился чей-то корабль, колонисты занимаются рыбной ловлей. В чем проблема-то?

– Похоже, они уже пару лет не платят налоги.

– Ну и что? Может, у них денег нет.

– Отбей им телеграмму, – предложил Квентин. – «Дорогие дальнеостровитяне тчк пришлите денег тчк если у вас их нет присылать не надо тчк».

Элиот с Дженет встрепенулись и стали сочинять свои варианты, один другого смешнее.

– Ладно, – сказал в конце концов Элиот, за плечами которого в данный момент пылал филлорийский закат с кучами розовых облаков. – Я, значит, поговорю насчет Джоллиби с Фенвиками, а Дженет с лорианцами. С Дальним тоже разберемся. Кому скотча?

– Я это сделаю, – сказал Квентин.

– Виски на буфете.

– Я не про виски. Разбираться на Дальний поеду я.

– Зачем тебе ехать в эту тьмутаракань? – раздраженно осведомился Элиот. – Это дело казначейства, пошлем туда эмиссара – они для того и нужны.

– Пошли лучше меня.

Квентин сам не знал, с чего ему это вздумалось. В голове у него снова крутился клип с поляной, сломанным часовым деревом и умирающим Джоллиби. Какой смысл во всем этом, если человек вдруг берет и падает мертвый? Вот что ему хотелось бы знать. Какой смысл?

– Королю там вообще-то нечего делать, – сказала Дженет. – Ну, не заплатили они налоги, не внесли в казну восемь рыбин – нас это не разорит.

– Я быстро. – Квентину вдруг стало легче, и он понял, что решил правильно. – Может, что интересное привезу.