Король Волшебников

Короче, на третий день мы задумались, не заняться ли для разнообразия сексом – но тут, как темный ангел милосердия, явилась Джулия и спасла мою честь.

Все начиналось, как очередное дело Пуаро в сельской глуши. Произошел инцидент у бассейна: я так и не понял, что там стряслось, но суета поднялась страшная – еще бы, за такие-то бабки. Нашу Джулию, когда я впервые ее увидел, несли через вестибюль, пристегнутую к спинодержателю, а она ругалась на чем свет стоит и твердила, что с ней все в порядке. Уберите от меня свои лапы, гориллы поганые!

На другой день спускаюсь я в бар часа в три-четыре, а она сидит там одна, вся в черном, и пьет, кажется, гимлет с водкой. Загадочная такая леди. Ясно до боли, что в здешнюю атмосферу она не вписывается. На башке воронье гнездо, еще хуже, чем теперь, ногти обгрызены до мяса, горбится, заикается. Остро это сознавая, дает колоссальные чаевые и выговаривает названия вин с французским прононсом.

Я, конечно, тут же запал. Не иначе, думаю, русская, дочка отбывающего срок олигарха. Кто еще, кроме новой русской, может себе позволить жить здесь, нося вот это на голове. Дженет, в свою очередь, подумала, что она выписалась из реабилитации раньше времени, и оба мы накинулись на нее, как голодающие.

Главное было – не включить тревогу, которая у нее и так уже стояла на взводе. Дженет, как опытная соблазнительница, громко пожаловалась в общей гостиной на какие-то компьютерные сложности, и Джулия сделала заметное усилие, чтобы не вступить в разговор.

Дальше – больше. В санатории на человека натыкаешься повсюду, хочешь не хочешь. Тебе трудно представить ее в таком месте, я знаю, однако вот она: сидит как миленькая по шею в грязи с огуречными ломтиками на веках. Дженет как-то сунулась к ней в парилку, но она нагнала столько пару, что все прочие разбежались. Она вроде бы и на розги записывалась, точно хотела за что-то себя наказать.

Вскоре выяснилось, что она картежница, и мы начали играть в бридж втроем. Молча. Мы, конечно, не знали, что она маг – откуда бы? – но видно было, что ее так и распирает от страшной тайны. И все, что нам так симпатично в магах, было при ней: острый до омерзения ум, грустинка, легкая ненормальность. Знаешь что я думаю? Она напоминала нам о тебе.

Если Пуаро едет на какой-нибудь остров отдохнуть и отведать цивилизованной кухни, там непременно кого-нибудь убивают. Вот и с нами так вышло с поправкой на то, что отдыхали мы от магии, а не от сыска. Как-то часов в десять-одиннадцать вечера я шел мимо ее бунгало. Мы с Дженет поцапались, и мне хотелось излить кому-нибудь душу.

Глянул Джулии в окошко и вижу, что она разжигает камин – это летом-то! Тщательно складывает поленья, соскребая с каждого немного коры серебряным ножиком.

Потом… не знаю даже, как рассказать, чтобы ты тоже понял. Она встала на колени перед огнем и стала бросать туда разные вещи, и ценные, и просто дорогие как память: красивую раковину, старую книгу, горсть золотой пыли, костюмную бижутерию, фотографию. Бросит очередной предмет и чего-то ждет. Ну, горит все это, плавится, воняет порой, но ничего больше не происходит, и видно, что ее это очень расстраивает.

Нехорошо, конечно, так подглядывать за человеком, но я просто глаз не мог оторвать. Потом вещи у нее кончились, и она, рыдая, сама наполовину залезла в огонь – одни ноги наружу торчат, смотреть страшно. Одежда, конечно, занялась сразу, лицо почернело от сажи, но больше с ней никакого вреда не случилось. Ох и плакала же она, плечи так ходуном и ходили.

Элиот встал, подошел к окну, повозился с ним и открыл настежь – Квентину это не удавалось ни разу. Стакан он поставил на подоконник.

– Не знаю, влюбляешься ты в нее или только так полагаешь, но послушать тебе будет полезно.

Так мы узнали, что она наша. Чары применялись очень сильные – я слышал их даже сквозь гул огня, и со светом в комнате черт-те что творилось, – но проанализировать их я не смог и сразу понял, что в Брекбиллсе она не училась. Я даже не догадывался, как это все работает и что она пытается сделать. Так и не спросил никогда, а она не сказала.

Если бы от меня все же потребовали ответа, я сказал бы, что она хочет вернуть что-то утраченное или отнятое, по-настоящему для нее дорогое. И что у нее ничего не выходит.

Глава 3

Утром Квентин поехал в гавань в черной карете с бархатными сиденьями и занавесками. Внутри было душновато, как в передвижной гостиной. Королева Джулия покачивалась на рессорах с ним рядом, а напротив, почти соприкасаясь с ними коленями, сидел адмирал филлорийского флота.

Если уж ехать в тьмутаракань, то по всем правилам, решил Квентин. Они предусмотрены специально для таких случаев, и одно из них гласит, что для дальних путешествий требуется надежное судно.

Теоретически корона могла распоряжаться всеми кораблями в стране, но под рукой почти всегда имелись только военные, оставлявшие желать многого в смысле комфорта. Гамаки, жесткие койки, полное отсутствие кают-люкс – разве пристало королю совершать плавание в подобных условиях? Они направлялись в гавань как раз затем, чтобы найти себе подходящий корабль.

Квентин чувствовал себя хорошо. Энергия и решимость переполняли его – он уже и забыл, как это бывает. Какой он все-таки маленький, адмирал Лакер, а лицо его, похоже, лет пятьдесят вытачивалось из сланца ветром и солеными брызгами.

Король в общем-то точно знал, чего ищет, только стеснялся сказать. Он мечтал об одном из кораблей Пловера, предпочтительно «Быстром» из четвертой книги «Тайное море». Джейн и Руперт, преследуемые Часовщицей (Квентин мог бы объяснить это Лакеру, но не стал), уплывают на нем и обнаруживают, что корабль захвачен пиратами. Впрочем, пиратами они только притворяются: это филлорийские аристократы, несправедливо обвиненные и стремящиеся очистить свою репутацию. Моряка вряд ли удовлетворило бы описание этого корабля, но обычному читателю достаточно знать, что это славное суденышко может дать отпор хоть кому, обводы у него плавные, и за иллюминаторами гостеприимно светятся уютные маленькие каюты.

В книге про Филлори нужный корабль уже стоял бы у причала, ожидая приказаний короля Квентина, но это не книга про Филлори – это Филлори. Обо всем приходится заботиться самому.

– Корабль должен быть не слишком большой и не слишком маленький, – сказал Квентин. – Средней величины, надежный и быстроходный.

– Понимаю. Пушки нужны?

– Да нет… ну, может, несколько штук.

– Несколько штук, значит.

– Слушайте, адмирал, не выделывайтесь. Я сам укажу вам подходящий корабль, а нет, так вы мне его укажете. Ясно?

Адмирал Лакер чуть заметно наклонил голову в знак того, что постарается не выделываться.

Белый Шпиль стоял на берегу широкого морского залива с зеленой, до странности бледной водой. Почти идеальную дугу побережья могло выкроить лишь некое доброе божество (надо же смертным где-то ставить свои корабли) – и, насколько Квентин знал, так и было. Он велел кучеру остановиться в начале береговой линии. Все трое вышли, щурясь на солнце после полумрака кареты.

Запах соли, дерева и смолы пьянил не хуже чистого кислорода.

– Ну-с, приступим. – Они медленно двинулись через гавань, переступая через расчалки и рыбьи скелеты, мимо леерных стоек, брашпилей и составленных штабелями ящиков. В порту стояло множество кораблей – и филлорийских, и зарубежных. Квентин выделил девятимачтовый дредноут черного дерева с застывшей в прыжке пантерой на носу и лохань с залатанным парусом кирпичного цвета. Гавань со всеми этими шлюпами, яхтами, галеонами, шхунами, грозными корветами и юркими каравеллами напоминала ванну, заполненную дорогими игрушечными корабликами. – Что скажете, адмирал? – спросил Квентин, пройдя ее до конца.

– Думаю, что вам подошли бы «Топорик», «Мушка» или «Холмы Моргана».

– Пожалуй. Твое мнение, Джулия?

Она почти все время молчала и двигалась, как во сне. Квентину вспомнился рассказ Элиота – нашла ли Джулия то, что искала тогда? Возможно, она надеется найти это на острове Дальнем.

– По мне, они все хороши.

В общем, да… хороши и даже красивы, вот только «Быстрого» среди них нет. Квентин, скрестив руки, еще раз оглядел гавань.

– А как насчет тех, на рейде?

Глаза Джулии, так и оставшиеся сплошь черными, без опаски смотрели на солнце и сверкающее море.

– Ими ваше высочество, естественно, тоже вправе распоряжаться, – поджал губы адмирал.

Джулия, дойдя до ближайшего причала, перескочила на палубу какой-то рыбачьей лодки.

– Прыгайте, – сказала она, отвязывая конец, и добавила, когда Квентин присоединился к ней: – Ты слишком долго ходишь вокруг да около. Хочешь что-то сделать, так делай.

Баркас, нагретый солнцем, безбожно вонял. Из-под палубы, как видно спросонья, вылез его хозяин – загорелый, обветренный, с седой бородой. Под его комбинезоном явно ничего больше не было. Лакер обратился к нему на незнакомом Квентину языке, и рыбак как будто ничуть не удивился тому, что два монарха и адмирал реквизировали его судно.

Лакер в своем мундире ни капельки не вспотел – Квентину это казалось нечестным. На рейде стояли корабли с глубокой осадкой: громадный линкор, чья-то роскошная яхта, широченный купец.

– А это что? – показал Квентин.

– Виноват, ваше высочество… зрение у меня уже не то после долгих лет службы. Вы изволите говорить о…

– Да. Именно о нем. – Многоточия Квентину надоели. Он имел в виду посудину, лежащую кверху дном у песчаной отмели, как выброшенный на берег кит.

– Этот корабль очень долго не выходил в море, ваше высочество.

– И тем не менее.

Квентином руководила не только месть адмиралу, который все-таки немного выделывался. Лакер и рыбак обменялись долгим взглядом, говорившим: вот еще навязался на нашу голову.

– Не вернуться ли нам к «Холмам Моргана»?