Земля волшебника

На походном столе перед ней были развернуты карты, по которым они следили за своей краткой, но славной военной кампанией. Элиот сам расположил на них крошечные фигурки обеих армий. Особой нужды в этом не было – всего один фронт, не «Эксис энд Элайз»;[4 - Axis and Allies («Оси и союзники») – настольная игра, посвященная Второй мировой войне.] ему просто нравилось двигать их длинными лопаточками.

Шатер из алого шелка заливал розовый свет. Внутри было жарко даже и на такой высоте: в Филлори времена года непредсказуемы. Сейчас, к примеру, настало лето, и неизвестно, надолго ли. Поначалу приятно, но хорошо бы чуть попрохладнее.

– Ну как, разобрался с папиными отпрысками?

– О да.

– Мой герой. – Дженет подошла и поцеловала его в щеку. – Ты убил его?

– Не убил, но навтыкал будь здоров.

– Я бы точно убила.

– В следующий раз на бой можешь выйти ты.

– Непременно.

– Жаль, что следующего раза уже не будет.

– Как огорчительно. – Дженет села в другое кресло. – В чаянии твоей неизбежной победы я вызвала пару пегасов отвезти нас с тобой в Белый Шпиль. Они сейчас будут.

– Хочешь посмотреть боевое ранение?

– Хочу, показывай.

Элиот, изогнувшись, предъявил ей пострадавшую дельтовидную (а может, трапециевидную) мышцу.

– Угу. Смотри кресло не испорти, течет.

– И это все? «Не испорти кресло»?

– Еще могу спросить, не наградить ли тебя медалью – но я и так знаю, что ты согласен.

– Согласен и получу ее. – Элиот закрыл глаза. Еще только полдесятого, а он уже никакой. Адреналиновый взрыв сменился легким ознобом. – Сам и вручу. Или, еще лучше, учрежу орден Сломанного Копья для особо доблестных. Вроде меня.

– Поздравляю. Ты лететь сможешь?

– Вполне.

Так они всегда примерно и разговаривают. Филлорийцы полагают, что верховный король и королева Дженет ненавидят друг друга, на самом же деле Дженет в отсутствие Квентина стала Элиоту ближе всех остальных. Отчасти, вероятно, из-за равнодушия обоих к романтике и за неимением у обоих постоянных партнеров. Раньше Элиот боялся, что его неспособность вступать в прочные отношения указывает на психическую ущербность, подавление там или фобию. Теперь это пугало его все меньше и меньше. Он не чувствовал себя ни подавленным, ни подверженным фобии – ну, разве что одиноким.

В отличие от Джоша и Поппи. Через шесть недель после вступления на престол они стали парой, через шесть месяцев отпраздновали помолвку. Этого никто не предвидел, но теперь уже трудно представить, что когда-то они не были вместе. Может, все дело в коронах? Не древняя ли магия, заключенная в них, побуждает своих носителей вступать в брак и обеспечивать королевству наследников? Не сумев свести Элиота и Дженет, чары не остановились на этом, и с Джошем и Поппи им повезло. Так или нет, эти двое, кажется, взаправду любят друг друга. Поппи молодец: разглядела в Джоше то, что не всякий видит. Он ведь не красавец и не любит показывать, как он умен, хотя никому в этом смысле не уступает. Главное в Джоше – большое, благородное сердце. Элиот потратил буквально годы, чтобы это понять, а Поппи просекла сразу.

Семья у них самая настоящая: неделю назад Элиот узнал, что Поппи беременна. Публично не объявляли пока, но скоро это станет заметно. Народ будет ликовать – в Филлори уже несколько веков не было принца или принцессы. Из-за этого Элиот тоже чувствовал себя одиноким, но так, слегка. Жизнь впереди длинная, будет и для такого время, если ему захочется. Он верховный король, на дворе золотой век – знай свершай подвиги и не бери в голову.

По траве затопали копыта, по шатру чиркнуло крыло – прискакали пегасы. Элиот с трудом встал из кресла. Рубашка прилипла к ране, но кровь как будто остановилась. В Белом Шпиле его вылечат, и это даже неплохо, если останется шрам. Не дожидаясь Дженет, он состроил королевскую мину и вышел.

Белоснежные пегасы бегали по кругу, не складывая громадных орлиных крыльев – они терпеть не могут стоять на месте. Великолепные создания: легки, как воздух, но выглядят, как нормальные кони. Мускулы крепкие, синие жилы выдаются под шкурой, как провода под ковром. Копыта блестят, как серебряные или платиновые.

Прервав бег, они выжидательно воззрились на Элиота. Пегасы умеют говорить, но с людьми, хоть бы и с королями, до этого не снисходят.

– Дженет! – позвал он.

– Иду.

– Вещи не бери, их пришлют следом.

– Ладно. – Дженет вышла из шатра в бриджах и сапогах. – Я тут подумала: раз уж мы провели мобилизацию, может, воспользуемся моментом? Продолжим наступление и возьмем Лорию?

– Лорию, говоришь.

– Ну да! Оттуда двинемся в Нигделандию, пройдем через фонтан и захватим Землю! Все просто.

– Знаешь, я твой юмор не всегда понимаю.

– Аналогично.

Пегасам не терпелось больше обычного – они еле дождались своих седоков. Седло и узда в их случае исключаются, приходится держаться за что попало: за гриву, за шею, за перья. Элиот чувствовал, как играют мускулы под кожей его коня. Пегасы набирали высоту по спирали, уши закладывало, лагерь стремительно уменьшался. Вот и перевал, где он дрался со Злобным Отцом. Стройные ряды филлорийцев и беспорядочно отступающий неприятель. Поднявшись примерно на тысячу футов, пегасы взяли курс на юго-восток, к Белому Шпилю.

Элиот любил Филлори во всех видах, но с воздуха особенно сильно. Земля разворачивается под тобой, как карта из любимой книги, которую ты изучал в детстве, мечтая оказаться там, в ней. Мечта Элиота сбылась. Вот древние каменные стены, пересекающие все королевство, – никто не ведает, кто и зачем их построил. Зеленый пейзаж расчерчен ими на клетки. Кое-где видны проломы, сделанные непогодой, животными, а то и людьми, которым камень понадобился для более практических целей. Большие дороги окаймлены темно-зелеными изгородями; если снизиться, станет видно, что густотой и неприступностью они не уступают нормандским посадкам времен Второй мировой. Местами их не мешало бы подправить; надо будет назначить кого-нибудь Смотрителем Изгородей.

Потом пегасы влетели в белое облако, и Филлори пропало из глаз. Здешние облака не липнут к тебе, как в реальном мире: они окутывают тебя легкой и теплой ватой, достаточно плотной, чтобы обеспечить комфорт. Нафиг любовь, нафиг брак, нафиг детей, нафиг секс. Вот она, романтика, вот область его фантазий. Он кормчий этой страны и будет вести ее в грядущее до конца своих дней, а после ему воздвигнут безупречной красоты памятник. Больше ему ничего не надо ни теперь, ни потом.

Они вышли из облаков над Великим Северным болотом. Какой дряни здесь только не водится: вон, чья-то громаднющая пятнистая спина уходит в трясину. Снарядить бы сюда экспедицию, исследовать, что к чему… хотя ладно. Оторвавшись от созерцания болота, Элиот обнаружил, что к их с Дженет звену примкнул Эмбер.

Давненько бог-овен не давал им аудиенции.

– Я желаю говорить с тобой, верховный король.

Глубокий бас Эмбера был хорошо слышен даже за ветром. Крыльев у него не было, и ногами он перебирать не трудился: просто лежал, подогнув их, словно на невидимом ковре-самолете. Завитки его тугого руна слегка шевелились.

– Слушаю тебя! – крикнул Элиот.

– Нынче ты одержал великую победу для Филлори.

– Да! Спасибо!

Может, сейчас и попросить за Квентина? Эмбер, однако, продолжал:

– Но это всего лишь битва. Грядет война, Элиот. Последняя война, в которой нам не суждено победить.

– Погоди, я не совсем понял. Что это значит?

Элиот не таких речей ожидал. Где же отеческая похвала, где награда?

– Какая еще война, – прокричала Дженет. – Элиот разбил этих ублюдков! Все кончено!

– Вы не задумывались над тем, как лорианцы прошли через Северные горы?