Джаз для майора Пронина

Джаз для майора Пронина
Лев Сергеевич Овалов

Майор ПронинТайный фронт
Майор Пронин – легендарный советский контрразведчик, оставивший далеко позади Шерлока Холмса и Джеймса Бонда, на этот раз вынужден идти на риск… Слишком сильный попался противник.

В этой книге майор Пронин показывает чудеса проницательности, столкнувшись с асами международной разведки, нагрянувшими в послевоенную Москву. Действие происходит на приемах, на концертах Леонида Утёсова, в комфортабельных поездах и на курорте. Кто дергает за ниточки, руководя бандой шпионов и террористов? На этот вопрос предстоит ответить майору Пронину, который на этот раз выступает под маской гида. В самый последний момент ему удаётся предотвратить теракт, который обернулся бы международным скандалом. Но будет ли спасена репутация советской контрразведки? И почему певец Утёсов подарит майору Пронину свою лучшую шляпу?

Лев Овалов, Арсений Замостьянов, Геннадий Жигарев

Джаз для майора Пронина

Светлой памяти замечательного советского писателя Льва Сергеевича Овалова мы посвящаем эту книгу.

    А.З., Е.М.

Тайный фронт

© Овалов Л., 2024

© Замостьянов А., 2024

© Жигарев Г., 2024

© ООО «Издательство Родина», 2024

Лев Овалов

Пронин, майор Пронин…

Почти всю войну он провёл в Прибалтике. И, конечно, не в кофейнях на узких улочках Риги и не на пляжах славного взморья… О подвигах разведчика майора Пронина вы, наверное, читали в романе Льва Овалова «Медная пуговица». В январе 1945?го прибалтийская миссия завершилась. Переместилась в область легенд, шпионских романов и учебников по истории разведки. Пронин впервые за четыре года прошёлся по брусчатке Красной площади… Да, он зачем-то остановил автомобиль на площади Свердлова и отправился на главную площадь всего прогрессивного человечества. Василий Блаженный стоял в снежном тумане. Пронин посмотрел на припорошенный Мавзолей. Почётный караул на месте! Незыблем и спокоен. Главный пост победившей державы. Нет, ещё не победившей. Побеждающей. Почти всех, кто похоронен здесь, у кремлёвской стены, Пронин знал лично. Ему жал руку Ленин. Дзержинский сделал из него чекиста. С Горьким он встречался на Капри, сопровождал писателя и в поездке на Беломорканал. Всё это было как будто в другой жизни. До войны. Куранты на Спасской башне показывали: без двенадцати восемь. В восемь пятнадцать Пронин должен быть на Лубянке, у генерала. Четыре года Пронин общался с Ковровым шифрограммами. И вот он снова пожмёт руку командиру…

Майор Пронин

Пронин одет щеголевато: на нём твидовое пальто и меховое кепи. В Риге отличные портные! Сейчас он пройдёт по улице Куйбышева. Эта пышная, нарядная улица стала за войну какой-то неприбранной. Ему необходимо пешком пройти по городу, который он защищал все эти годы в чужих краях. Редко ему доводилось говорить по-русски…

Протягивая пропуск охраннику, он пробурчал себе под нос: «Пронин, майор Пронин…».

Ковров сиял как начищенный тульский самовар. За войну он пополнел, но энергично выбежал из-за стола навстречу Пронину и улыбался, как двадцать пять лет назад, когда здесь, на Лубянке, праздновали победы над Деникиным и Колчаком.

– Ну, здравствуй, Иван Николаич! Немец ты наш!

Ковров обнимал и на все лады тормошил Пронина. Он сам заваривал чай, сам достал откуда-то коньяк, лимон, сушки и прыгал вокруг Пронина.

– Сколько же мы не виделись?

– С января сорок первого. Тогда я стал фельдфебелем Гашке.

– Своевременно, надо сказать…

– Ковров не переставал улыбаться.

Коньяк уже темнел в тонких чайных стаканах. Они стоя выпили – без тоста. Просто встретились глаза, потом встретились стаканы – и без слов всё было ясно.

Ковров уселся в кресло и показал на кресло Пронину.

– И как тебе Москва?

– Стоит родимая. И снегопады для неё снова важнее бомбёжек…

Ковров снова наполнил стаканы.

– Давай за победу. Мы люди не суеверные. Теперь уже можно пить за победу. Знаешь, Иван Николаич, мне не верится, что прошло четыре года. Не четыре – сорок лет прошло! Всё стало другим… Масштаб другой. Чувства, мысли, задачи… Всё три раза поменялось. Вот тебе и четыре года.

– Ну, ты-то, товарищ Ковров, нисколько не поменялся. Может быть, не четыре года, а четыре дня? А я приехал из короткой командировки.

Ковров немного захмелел. Он уже в третий раз наполнил стаканы.

– Ты в Риге работал, как никто. Они не верили, что ты живым вернёшься. Никто не верил, кроме меня! Ты по немцам прошёлся как сто танков.

– Все мы воюем.

– Это точно. И наши мёртвые.

Третий тост – не чокаясь.

Ковров знал про гибель Виктора Железнова – пронинского любимца. Генерал даже боялся назвать его имя в первом разговоре после разлуки. Захмелев, он быстро перескакивал с одной темы на другую:

– Ты, как всегда, гладко выбрит, хотя и с поезда. Как лорд английский! Они ведь теперь наши союзники.

Пронин усмехнулся:

– Да. А с недавних пор – ещё и главные противники.

– О чём и речь. Немцы обречены. Мир делят три державы. И тут уж – кто кого переиграет. Кто возьмёт Берлин. Кто кому силу покажет. Ты нам нужен на главном фронте. Нам нужны все английские и все американские следы в прибалтийском фашистском отребье. Ты и так уже нас хорошо сориентировал и по англичанам, и по американцам. А теперь пора возвращаться в контрразведку. Я тебе уже надоел со своим коньяком. Отдыхай от немцев, от меня, от латышей. Две недели отдыхай.

Кузнецкий мост

В те годы в мире было три великих сыщика: комиссар Мегрэ, Шерлок Холмс и майор Пронин. Но Холмс был уже глубоким стариком. Жил в Суссексе, в уединении, под наблюдением врачей. Комиссар Мегрэ отправился в Нью-Йорк, и никаких сведений о нём давненько не было. А Иван Николаевич Пронин возвратился в свою квартиру на Кузнецком мосту. Туда, где на стене висит текинский ковёр, украшенный старинными саблями и пистолетом. А ещё – почерневшая от времени гитара, подарок цыганской певицы Ольги Васильевой, которую Пронин когда-то спас от неминуемой гибели.

В этой квартире всегда были открыты окна: Пронин жить не мог без сквозняка. Своя комнатка была у Агаши – экономки Пронина. Книжные полки, карта СССР… Гипсовый бюст Пушкина на письменном столе, каслинский бюст Сталина – на серванте.

В мягкой, застиранной домашней гимнастёрке Пронин восседал на тахте, окружённый подушками. Он не спеша читал отчёт капитана Кирия о последних операциях в Эстонии. Вчера был праздник – день Победы. А сегодня, 10 мая 1945 года, Пронин изучал биографию Каарела Таама – опасного диверсанта с балтийских берегов. Война майора Пронина продолжалась…

Кузнецкий мост

Рука потянулась к серебряной ручке подстаканника. Замечательный чай! Посылка из Китая! Пронин зевнул. Надоела ему эта Прибалтика… Там он работал в качестве немца и со скепсисом относился к советизации прибалтийских народов. Хотя среди латышей преданных товарищей он встречал немало. Да и эстонцы разные бывают… С этими мыслями Пронин провалился в сон. А потом проснулся от какого-то странного треска. Патефон! Он забыл его выключить и теперь в патефон шумел… Пронин нехотя встал, открыл крышку своего завидного His masters voice и поставил пластинку: запись оперы «Садко». Комнату заполнил бас Рейзена – ария Варяжского гостя. Пронин откинул голову назад и закрыл глаза и полетел…

О скалы грозные дробятся с ревом волны,
И с белой пеной крутясь бегут назад,