Завещание майора Пронина

– Вы верите, что я собирался его разоблачить?

– Какая разница, верю или нет. Ведь вы его не разоблачили. По вашей вине только за последние несколько дней убили двоих честных советских граждан. Но я обещал, что признание смягчит вашу вину – и был честен с вами. Работайте. Встречайтесь со Штефаном. Вы же лично встречаетесь?

– Да. Иногда лично, иногда через его людей. Это простые советские люди.

– Вот про них напишите подробно. Вы же знаете, где они работают и прочее?

Скаченко кивнул.

– Вот и хорошо. Мы поладим, – сказал Пронин презрительно.

Вот когда не хватает Никиты! Эти сволочи лишили меня оперативной связи с Эйтингоном. Всё-таки террор иногда приносит результат в разведке. Тактический, конечно. Стратегически они ошиблись. Именно убийство обострило наши эмоции и мысли.

– Где живёт этот Штефан? Не официально, а на самом деле?

– Он живёт на даче, – отвечал Скаченко дрожащим голосом. – В Малаховке. Там у него большой дом.

– И охрана?

– Можно сказать и так. Он приплачивает одному мужику, соседу, заядлому охотнику. Думаю, тот не знает, чем занимается хозяин, но выполняет его мелкие поручения и может, если нужно, кому угодно свернуть голову. Или просто пристрелить. А живет Штефан один. Баб к себе не водит. Сам к ним ездит.

– Адрес напишешь, только без маневров, гражданин штабник.

– Слушаюсь.

Пронин ринулся в свой отдел, к товарищу Коврову. Как объяснить, что он вёл тайное расследование? Говорить об Эйтингоне нельзя. Ковров, кстати, в любом случае обидится. Правда, он человек отходчивый.

Ковров округлил глаза:

– Иван? Ты в Москве?

– Так точно, товарищ Ковров. Я вышел на след германского резидента. Малаховка, улица Кирова, до 17. Срочно нужно окружить этот дом. И соседний дом – 18. У него вооруженный сообщник. Спугнуть их нельзя, действовать нужно ювелирно. Всё крайне серьезно.

– Чёрт побери, кто тебе поручил это?

– Никто. Это дело само меня нашло.

– Ну, товарищ Пронин…

– Я прошу, первый раз в жизни вас прошу. Все комментарии потом, после. А сейчас нужно действовать, немедленно действовать. Иначе нам этого не простят. Мы сами этого себе не простим. Кроме того, нужно немедленно выяснить, где сейчас находится Штефан Нойманн, сотрудник торгового представительства.

Ковров посерьезнел.

– Сделаем так. Группу захвата возглавит Железнов, твой любимец. Через полтора часа они будут в Малаховке. Руководство операцией возлагаю на тебя. А Нойманна этого мы знаем, конечно. Не вызывал подозрений.

– Спасибо, товарищ Ковров. Не подведу.

Игра началась. Пронин с Железновым при встрече крепко обнялись, не говоря друг другу ни слова. Трое сотрудников «пасли» Нойманна на службе. Пронину повезло, немец оказался в офисе, на Метростроевской.

Железнов, а с ним – отряд из двадцати человек, направились в Малаховку. Иван Николаевич не сомневался, что Виктор всё сделает быстро и профессионально.

Сам Пронин держал связь с обеими группами через двоих молодых «бегунков» и ждал, куда двинется Нойманн.

В столовой, на Лубянке, к нему подсел уже знакомый долговязый сотрудник.

– Товарищ Пронин, кажется, у вас новости? Я доставлю вас по адресу.

Ну, наконец-то. Чего-то подобного Иван Николаевич ждал уже битый час. Эйтингон не мог не почувствовать, что ситуация стала горячее.

Но тут в столовую даже не вошел, а влетел Ковров, даже стул опрокинул и рукавом смахнул со стола стакан с томатным соком.

– Слушай, Пронин, что это ты устраиваешь?

– Товарищ Ковров, всё согласовано.

– А ты не слишком потерял наглость? – Ковров бушевал. Пронин знал, что очень скоро он успокоится.

– А я не при чем? Хоть бы нарочного послал. Сидишь тут, компот пьешь.

– Идёт операция, товарищ Ковров.

– А Железнов – чей сотрудник? Твой личный или всё ещё в нашем отделе? – не унимался Ковров.

– Товарищ Ковров, дорогой ты мой, ну, пойми, что сейчас ты мне мешаешь. Вот всегда помогаешь, а сейчас мешаешь. Дай всё закончить – и я тебе подробный рапорт выдам.

– Ну, хорошо, Пронин. Это я тебе запомню. Это уже выше моих сил.

Ковров театрально всплеснул руками, сунул в рот папиросу и выбежал из столовой. Гнев уже спал, это он уже по инерции изображал вселенский ужас.

Долговязый улыбнулся:

– Часто он так?

– Изредка. Но эффектно. Едем?

Они по мчались куда-то на Садовое кольцо – почему-то на грузовике. Впрочем, конечно, в такой день следовало принимать меры предосторожности. Завернули во двор где-то за Курским вокзалом. Старый особнячок с садом. «Медвытрезвитель», – прочитал Пронин вывеску. Остроумно!

Проходи, – послышался знакомый голос, – Не бойся, нет здесь алкоголиков. Вывеску скоро снимут, а особняк отдают наркомату иностранных дел – для встреч с зарубежными гостями. Ну, и мы эту стройку курируем, сам понимаешь.

Пронин увидел Эйтингона за потрескавшимся столом, в штатской заношенной тужурке.

– Говорят, ты уже вышел на резидента, во всем разобрался, всех поймал. Пономарев, оказывается, честный красный командир, несмотря ни на что?

– Так-то оно так…

– Большую работу проделал, – Эйтингон не давал Пронину вставить словцо. – Что сказать? Молодец. И я молодец, что тебе это дело поручил. Ордена нам с тобой полагаются, не так ли?

Пронин пожал плечами. Странный разговор.