Полигон смерти

«Сопровождающие» выглядели ненамного старше меня. Они вряд ли занимали высокие должности, но вели себя так, словно им выпала честь представлять нашу великую Страну на высоком международном форуме, причём как минимум на уровне глав Правительств.

Это были очень ответственные, строгие и уверенные в своей неограниченной власти товарищи: без тени сомнения припарковались прямо напротив крыльца мэрии (места на служебной стоянке справа и слева от крыльца были заняты) и принялись дотошно и вдумчиво меня инструктировать.

За это время в здание вошли-вышли несколько персон. Хорошо одетые и заметно нетрезвые, они были вынуждены бочком обходить нашу машину, но возмущаться никто не стал, из чего я сделал вывод, что либо «сопровождение» делает всё правильно, либо здесь всем глубоко по… ммм… скажем так: либо в мэрии трудятся на удивление добродушные и неконфликтные люди.

Вместе с инструктажем на все случаи жизни я получил список телефонов, куда следовало звонить при каких-либо происшествиях, а также несколько фамилий, на которые можно было сослаться при «разборках» любой сложности в отсутствие связи.

В общем, как видите, всё было очень серьезно и солидно.

В завершение у меня спросили служебное удостоверение, внимательно его рассмотрели и зачем-то сняли на мобильный.

Совсем в завершение выяснилось, что вполне можно было обойтись без инструктажа.

– А вообще… ты особо не напрягайся, гуляй спокойно, – как бы оправдываясь за вынужденные меры предосторожности, сказал старший «сопровождения». – У нас тут спокойно, все друг друга знают, милиция и ДНД за всем приглядывают…

– ДНД? – удивился я (почему-то сразу всплыл клубный аналог с TNT и MDMA).

– Добровольная Народная Дружина, – расшифровал второй «сопровождающий». – Сознательная местная молодежь.

– И что она делает, эта молодежь?

– Дежурит, чтобы пресекать, – коротко посвятил меня старший.

– С повязками, – добавил второй. – Да сам всё увидишь.

– В общем, если что – в обиду не дадим, подскочим по первому звонку, – резюмировал старший. – Ну и, как надоест гулять, подходи к мэрии, звони. Подъедем, заберем. Вопросы есть?

– Нет.

– Ну всё, счастливо отдохнуть.

После этого я покинул салон, и «сопровождение» убыло восвояси.

* * *

Для заштатного промышленного городка центральная площадь была довольно просторной и представляла собой почти правильный круг с диаметром примерно в пару сотен метров.

По окружности теснились административные здания сталинской эпохи, не выше двух-трёх этажей, несколько магазинов и внушительный ДК (дом культуры) с ярко освещенными витринами фойе, украшенными разноцветными гирляндами и нанесенными на стекло новогодними рисунками.

Играла музыка, в разных местах разная, сразу из нескольких точек с бодрой хрипотцой орали мегафоны, горело множество фонарей, почти во всех зданиях светились окна, а народу было столько, что казалось – сегодня здесь гуляет весь город от мала до велика. Публика была в основном неплохо одетая, сильно пьяных я не заметил, так, навеселе, женщин было больше, чем мужчин, а детей, пожалуй, больше, чем женщин. Или просто они больше двигались, бесились, носились, визжали, поэтому казалось, что их много.

Оценив общую картину, я условно разбил массовку на очаги активности и отправился на экскурсию.

Первым делом попробовал блины и поглазел на ближние ко мне конкурсы.

Ближе всего дрались подушками на буме, под которым был расстелен толстый слой сена. Чуть поодаль прыгали в мешках, ещё дальше с воплями и гиканьем метали какие-то дрыны, по-моему, это были «городки», но не поручусь, я не особенно разбираюсь в народных игрищах. Всё делали с большим азартом, под свист и улюлюканье возбуждённой публики, которая частенько перекрывала извергаемые мощными колонками напевы: рядом с «городками», насколько я понял, был конкурс в формате «кто кого перепоёт» песни доносились как раз оттуда, а на грузовике с откинутыми бортами виднелись приплясывающие фигурки.

Блины раздавали бесплатно, так же как и варенье нескольких сортов, разлитое по фарфоровым пиалкам, и горячий душистый чай. Я быт сыт по горло, но блины пекли тут же, на газобалонной печке, задорные молодые женщины, сыпавшие шутками-прибаутками, и выглядели они так аппетитно (эмм… это, пожалуй, про блины), что я не удержался и слопал три штуки и выпил чашечку чая с вареньем.

И сразу стало веселее, не знаю, от чая с блинами и печкиного ароматного жара, от ласковых женских взглядов и двусмысленных шуток, от азартных воплей толпы или от всего этого разом и от общей энергетики праздника, пронизывающей всё окружающее пространство и без промаха стреляющей в каждого прохожего зарядом радости и счастья.

Хорошо-то как!

Сейчас вот так сразу и не вспомню, было ли у нас в Москве такое, чтобы всех подряд бесплатно кормили блинами. У нас ведь бесплатно разве что на пинках выносят, и то без души, сугубо по гостевому протоколу.

Гуляя между конкурсами-соревнованиями, я обратил внимание на исполинскую ёлку, увешенную безразмерными гирляндами и, пожалуй, целой тонной разнообразной мишуры.

Судя по тому, что я видел, когда мы ехали из областного центра, реликтового хвойного леса тут отродясь не было, а в основном преобладают невысокие березы и осины, и то не сплошным массивом, а небольшими рощицами.

Так что, надо полагать, ёлку привезли по спецзаказу из другого региона.

Это я к тому, что местная власть проявляет трогательную заботу о населении: праздники устраивает («по-советски», как сказал Гордеев), блинами кормит, ёлки таскает за тридевять земель… значит, какую-то вину за собой чувствует? Всё-таки химкомбинат, в связке с сопутствующими предприятиями и Арсеналом для хранения БОВ, это не кондитерская фабрика, наверняка тут масса подводных камней и вредных побочных эффектов…

Вскоре я оказался возле ДК и обнаружил за украшенными новогодней графикой витринами фойе душераздирающее зрелище: десятка два детишек шести – двенадцати лет сосредоточенно корпели у мольбертов, словно это были плановые занятия в изостудии, а на улице в это время не кипела общегородская гулянка.

Руководила всем этим безобразием троица девиц репродуктивного возраста, одна из которых так мне понравилась, что я решил немедля познакомиться поближе.

* * *

По сравнению с улицей в фойе было тихо и несуетно. Справа расположились несколько киосков с предметами «народных промыслов» и солидный буфет с разными плюшками, слева был гардероб и рисовали дети, прямо по курсу виднелись двустворчатые массивные двери, ведущие, по логике, в зрительный зал.

Из-за дверей доносилась мелодия в исполнении детского хора: множество звонких голосов нестройно, но с неподдельным энтузиазмом, выводили «У дороги чибис…».

На мой взгляд, тема песенки не совсем соответствовала формату новогодних каникул, да и двери были плотно закрыты (возможно, намёк, что все кому надо давно на месте, а посторонних не приглашают), поэтому в зал я не пошел, а сразу устремился в левый дальний угол, к рисующим детям. Вот это мне гораздо ближе по духу.

Вдоль стен стояли стенды с готовыми «работами». На стене висел плакат с условиями конкурса, где в числе прочего сообщалось, что первые три места получат путевки в детские лагеря отдыха разного статуса.

Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не конкурс, а плохо замаскированная благотворительная акция из разряда «подарок в обмен на каракули».

При мне двое редкозубых близнецов сдали на диво бездарные рисунки (запусти на планшет пьяную мышь с вымазанным краской хвостом, и то лучше выйдет) и получили из рук обольстительной снегурочки по увесистому пакету с конфетами-печеньем-яблоками-апельсинами. Надзиравшая за близнецами надменная старуха – по-видимому, их бабушка – имела наглость уточнить, когда будут подводить итоги конкурса и куда потом победителям подойти за путевками.

Для особо любопытных в самом низу плаката жирным шрифтом было написано, что подведение итогов состоится 17 января в семь часов вечера, в этом самом ДК, но моя избранница вежливо ответила на все вопросы и ни разу не возмутилась.

– Чего тянутъ-то? – пробурчала старуха. – Могли бы завтра с утра объявить, дурное дело нехитрое…

Близнецы меж тем бесцеремонно рвали пакеты и тащили из самой сердцевины особо привлекательные конфеты.

Экие отморозки, однако. Как видно, химкомбинат это не просто градообразующее предприятие, а также местный вариант Кармы и Предопределения. Одним словом, химия – в массы.

Пока моя избранница работала с желчной патронессой редкозубых бездарей, две другие снегурочки живо отреагировали на моё присутствие и подошли узнать, чего я желаю.

Обе девицы были милы и вполне привлекательны в своих голубеньких снегурочкиных кафтанчиках, но я уже сделал выбор, поэтому сказал, что желаю, в принципе, много чего, однако сейчас у меня конфиденциальное дело к девушке, которая разговаривает с пациенткой… эмм… с куратором участников конкурса.

Снегурки с некоторым разочарованием вернулись к художественно озабоченным детишкам, а я дождался, когда, наконец, удалилась вредная старуха с зубастиками, и решительно подошел к Екатерине Солнцевой, арт-мастеру. У неё в петлице висел бейдж, а я глазастый, вовремя рассмотрел.

Поздоровавшись, я представился московским художником-передвижником, отрабатывающим провинциальные площадки для грядущих экспозиций.

Тугая коса до пояса, глаза – бездонное небо над Русской равниной, ангельское личико, и едва ли не идеальная фигура: вряд ли в комплекте к такой внешности прилагается смекалка Эйнштейна и неприступность Пенелопы (для тех, кто не читал Гомера, но смотрит разное кино – я имею в виду не Пенелопу Крус, а верную жену Одиссея, правителя Итаки). Такое сочетание будет уже вопиющей диспропорцией и вообще исключением из правил. Прибавьте к этому следующие обстоятельства: глухая провинция, полная безнадёга в плане брачных перспектив на фоне суровой рабоче-крестьянской массы, и вдруг откуда ни возьмись появляется младой московский живо писец, симпатичный, интересный, во всех отношениях свободный и галантный.