Обратный отсчет

– Ну вот и славно. Идите и работайте. Брюзжать и ныть мы все умеем – работать некому…

* * *

Исполком располагался здесь же, на Большой Дмитровке, – в трех минутах ходьбы. Отдельная парковка с декоративной оградкой, охрана снаружи, охрана в вестибюле.

– Доброе утро, Сергей Петрович!

Охрана Иванову не подчиняется, но эти посты стерегут именно его контору, хлопцы заступают одни и те же, знают: Сергей Петрович – большой человек. Потому что пускать внутрь можно только тех субъектов, у которых на пропуске личная подпись Сергея Петровича. Или по личному звонку Сергея Петровича. А кто он вообще такой и чем конкретно занимается комитет – черт его знает, это какой-то жуткий государственный секрет.

– Да просто будем груши околачивать, – задумчиво пробормотал Иванов, набирая код на входной двери Исполкома. – Совершенно секретный тунеядец всех времен и народов…

Апартаменты Исполкому выделили – оторви да брось. В этом доме до Октябрьского переворота проживали вредные жирные империалистические буржуи, и аккурат в том месте, где сейчас располагается команда Иванова, у них был бальный зал. Они тут на ассамблеях оттягивались да маскарады закатывали. И не помышляли ведь, недальновидные аристократы, что очень скоро всем будет рулить веселая еврейская интеллигенция, которая всех буржуев отчасти расстреляет, отчасти выкинет к чертовой маме в Европу, а прямо в зале оборудует государственное учреждение.

Подобные апартаменты все неоднократно видели в кино, поэтому нетрудно будет представить себе интерьер Исполкома. Никаких тебе прихожих-ресепшн, сразу от входа шагаем в большущее помещение идеально круглой формы, с высоченным сводчатым потолком, разноцветным паркетом и стрельчатыми многоячеистыми окнами. Это холл, комната совещаний и оперативный зал. Если снять крышу и посмотреть сверху, апартаменты Исполкома будут похожи на гигантскую шестерню с несимметричными зубцами: двери всех служебных помещений выходят прямо в зал, тамбуров и коридоров нет. Справа налево у нас располагаются: дверь номер один – как водится, санузел; дверь номер два и три – двухсекционные покои НТО (научно-технического отдела) и его лаборатории; посередке, аккурат напротив входа, – кабинет Иванова; дверь номер пять – оперативный отдел; и последняя (или первая слева от входа) – отдел физзащиты.

Отдел физзащиты хронически пуст. Там, по идее, должны находиться Петрушин и Вася Крюков. Но эти занятые люди постоянно торчат в учебном центре, что располагается в двадцати километрах от Москвы, готовят три отделения физзащиты для непонятно каких острых акций. В оперативном отделе обосновались Костя Воронцов и Сергей Кочергин. В покоях научно-технического отдела и лаборатории – Глебыч и Лиза.

Сегодня исключение. Петрушин с утра здесь – по делу, Вася с личным составом остался «на хозяйстве». Остальная публика, как обычно, собралась в зале, жаждет прибытия начальства. Смотрят выжидающе и как-то еще. Как-то даже требовательно, что ли…

– Доброе утро, Сергей Петрович!!!

– Да, утро… (Чтоб вам всем провалиться, оболтусы!) Гхм-кхм… Доброе, если оно доброе…

А вообще, если честно, прекрасные апартаменты. Если вы с командой уже знакомы, можете легко оценить степень комфортабельности в сравнительном эквиваленте. Раньше-то наши хлопцы ютились в палатках, блиндажах да полуразваленных дощатых модулях. А совсем рядом, в тридцати метрах, располагались позиции артдивизиона, который имел обыкновение по ночам работать в профилактическом режиме. Хе-хе…

Отсутствие коридора стесняет Иванова только последние две недели. До этого как-то даже не обращал внимания на такую мелочь, не до того было.

А сейчас пригодилось бы. По коридору можно было бы прошмыгнуть незамеченным в кабинет, засесть там с важным видом, а по селектору распорядиться: все по графику, работаем…

А тут заходишь: вот они все! Смотрят пристально, ждут озадачивания и комментариев к ситуации (как десять минут назад сам Иванов от Вити).

Иванов уже две недели не проводит совещания. И не потому, что от рук отбился или заразился вельможным чванством, шастая по высоким кабинетам. Просто нечего сказать людям. «Совещания не будет, все по плану…» И – двадцать четыре шага по прямой, до кабинета. Сказать, что ли, чтобы столы в центр поставили, загромоздили площадь? Столы у стены стоят, между кабинетом директора и оперативным отделом – места навалом, четыре в ряд влезли. Пока идешь, все смотрят. Люди умные, каждый – самородок, правильно Витя сказал. Смотрят с сочувствием, постепенно, день ото дня переходящим в досаду.

– Новости есть, Сергей Петрович?

– Новостей пока нет, одни старости. Все по плану, занимайтесь. Евгений, давай ко мне.

Петрушин – богатырь под два метра, самый бравый вояка в команде. В партикулярном платье (проще говоря – в гражданке) похож черт знает на кого. Не сказать, чтобы совсем уж горилла во фраке, но прямо сейчас можно фотографировать анфас и вешать на холодильник. Похудеете быстро и качественно.

В руках у Петрушина пухлая папка. Во взоре задумчивость, весь облик ратного человека насыщен досадной неопределенностью. Неопределенность – самая мерзкая вещь для людей действия. Сам Петрушин по этому поводу высказывается так:

– Лучше твердо знать, что тебя завтра расстреляют, чем теряться в догадках, когда «финик» привезет «боевые»…

Накануне человеку довели, на что примерно тянут чудачества его лично и подчиненных ему личностей, а безболезненного разрешения ситуации не пообещали. И хотя все вроде бы сделали правильно и методически грамотно, чем все это кончится, пока что никто не знает…

– Сергей Петрович, я к вам человека привел, – поспешно сообщил в спину начальнику Костя – поймал на последних семи шагах.

– Человека – Петрушина? – вяло отшутился Иванов, не сбавляя темпа. – Спасибо, что привел. Сам не хотел идти?

– Чего это я не хотел? Если Родина сказала «надо»…

– Другого человека.

– ??? – Иванов таки притормозил у самого кабинета и обернулся с выражением легкой досады. Не то чтобы с Костей общаться не хочется, просто вид у психолога маленько того… Какой-то нездорово оптимистичный вид. Совершенно не соответствующий мрачной безысходности ситуации. Откуда что берется – непонятно. Видимо, очередной бредовый инсайн. А говорить гадости хорошему человеку лишний раз не хочется.

– Валера!

Сортирная дверь распахнулась, являя постороннего. Симпатичный крепыш выше среднего, скуластенький такой шатен, розовощекий, здоровьем пышущий, пронзительно голубоглазый и… сумрачный. Примерно как Петрушин. Руки мокрые, волосы влажные, торопливо промакивает короткую прическу носовым платком.

– Там ветродуй есть, – подсказал Костя.

– Кто?

– Сушилка, – уточнил Глебыч.

– Да ладно, я так… – во взгляде крепыша легко читается – но без декларации, ненавязчиво: у меня проблемы, беспокоить осторожно. А лучше вообще – ну вас всех…

«Ну и зачем тогда пришел? – по инерции подумал было Иванов и тотчас же спохватился: – Ни фига себе, новости!»

Апартаменты Исполкома вообще-то – режимный объект особой категории. Сюда уборщица (проверенная до седьмого колена, система-то еще со времен КГБ работает) в сопровождении двух охранников заходит. Прибирается, а они следят, глаз не спускают.

Вопрос: как впустили чужого без разрешения Иванова? Пусть даже и в сопровождении Кости Воронцова, это значения не имеет. Для охраны единственным основанием к допуску является личное распоряжение Директора, это прописано во всех инструкциях, которые здесь, слава богу, блюдутся неукоснительно.

Костя – уникум, непревзойденный мастер по части всего, что касается человечьей психологии. Бывает так, что мимоходом балуется на заданную тему, но это ненароком, безо всякого злого умысла. Надо будет потом истребовать синхронную запись аудиоконтроля и видеонаблюдения в вестибюле, послушать, чего он им такого наплел…

– Гхм… Ростовский. Валера… Иванович.

– Очень приятно, Валера Иванович. Чем обязан?

– Да вот, Костя сказал… Гхм-кхм…

– Сергей Петрович, вы знаете – я бы просто так беспокоить не стал, – Костя буквально светится весь от азарта, как будто кто-то включил в нем киловаттную лампу. – Это что-то! В общем, надо все бросить и заняться…

– Ну-ну, – Иванов кисло ухмыльнулся. – Сейчас с Петрушиным разберемся – потом все бросим и займемся. Заходи, Евгений…

* * *

Предлагаю, пока Иванов разбирается с Петрушиным, коротенько пробежаться по сути и задачам Исполкома, а заодно познакомиться с командой и большим мужиком Витей. Кто с командой уже общался, можете листать далее, ничего нового для себя на следующих трех страничках вы не обнаружите.

Итак, знакомьтесь. Нумерация просто по позывным, без всяких предпочтений.

№ 1. Иванов Сергей Петрович. Сорок четыре года, женат, двое детей. Полковник, до недавнего времени начальник оперативного отдела контрразведки Северо-Кавказского военного округа. В настоящий момент числится на генеральской должности в Главном управлении военной контрразведки, но в собственно должности не был ни дня, сразу с Кавказа бессрочно откомандирован (с сохранением жалованья и всего соцпакета по постоянному месту службы) в распоряжение Председателя Государственной комиссии по борьбе с коррупцией. В Витино, то бишь, распоряжение. Сразу оговоримся: остальные члены также откомандированы с сохранением по прежнему месту службы.

Пожалуй, самый приличный товарищ в команде, без каких-либо сдвигов. Главарь всей этой банды. Взяли за то, что умница и прекрасный аналитик. Дополнительные характеризующие черты: неплохо стреляет и слывет большим либералом (при условии, что подчиненный – тоже умница). Страдает аллергией на дешевые сигареты и идиотов.

№ 2. Семен Глебович Васильев. Сорок три года, холост. Подполковник, начальник инженерной службы ДШБр (десантно-штурмовой бригады). Специализация – взрывотехника, а вообще просто золотые руки: из пачки гвоздей и отрезка канализационной трубы может миномет собрать. Соавтор семи пособий по саперному делу. Во время прохождения службы в Афганистане был два месяца в плену. Взорвал базу моджахедов, на которой содержался. Бежал, прихватив с собой двух оставшихся в живых контуженных охранников, месяц прятался в горах. Непонятно, как выжил, ушел от всех облав, добрался до своих, в процессе путешествия обоих моджахедов… съел. После лечения в психбольнице вернулся в строй, живет в «горячих точках», дома – проездом. Хобби: любит в пьяном виде, с завязанными глазами разминировать МВУ (минно-взрывные устройства) повышенной категории сложности.

Известный баловник. Шутит не всегда корректно: то заминирует большое начальство, а потом предлагает самостоятельно обезвредить ВУ (при этом вместо ВВ использует муляж – большое спасибо за это, но запалы-то настоящие, бывает ужас как неприятно!), то просто демонстрирует твердость рук. То есть это не всегда, а в крепком подпитии: глядите, вроде пьяный, а руки не дрожат… Как-то раз в процессе тяжелого застолья наш сапер выдернул у «Ф-1» чеку и принялся выкручивать запал. Гранату он зажал меж колен, а выкручивал чеку обеими руками (они у него и в самом деле не трясутся даже в мертвецки пьяном состоянии – это похоже на чудо, но это факт!).