Оценить:
 Рейтинг: 0

По ту сторону холма

Год написания книги
1958
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 20 >>
На страницу:
5 из 20
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Я? Шпион? Накажи меня бог! Что, разве я не могу гулять где я хочу?

Нарбутас слегка сжал ему руку.

– Ой, дядя Антанас! Ну ладно. Мне товарищ Слижюс приказал, чтоб я незаметно сопровождал вас. Вы же больной, мало ли что…

Нарбутас отпустил руку юноши.

– Иди своей дорогой, – сказал он.

Но Губерт не отставал.

– Дядя Антанас, – робко спросил он, плетясь за кузнецом, – а что вам сказал доктор?

– Доктор? Вот что, Губерт, переходи-ка ты к Витку-су. Тебе с ним будет неплохо. Мужик он справедливый, толковый. Я поговорю, чтоб он взял тебя в подручные.

Губерт остановился. Мальчишеское лицо его дышало обидой.

– За что вы меня так, дядя Антанас? Думаете, я совсем неспособный? Это я такой только поначалу. Вот увидите… Я нажму… Честное слово…

Голос его прерывался от волнения. Он уже забыл, как он мысленно обзывал Нарбутаса «старым придирой», как он завидовал подручным других кузнецов. Теперь он страстно хотел одного: работать вместе с этим вспыльчивым маленьким чертом, то веселым, то яростным, но всегда таким горячим, что рядом с ним все другие в кузне казались скучными.

Нарбутас покачал головой и сказал:

– Сеанс окончен. Я уже не кузнец. Все. Я больше не вернусь в кузню.

– Не вернетесь? – недоверчиво переспросил Губерт. – Ну да, вы меня разыгрываете.

– Слушай, ты, теленок, – сказал кузнец, – видишь вон того красавца?

Впереди ковылял одноногий старик, стуча костылями.

– Вали к нему и скажи: «Я извиняюсь, гражданин Рубль-Двадцать, вы, часом, не участвуете в эстафетном пробеге по городу на приз газеты «Советская Литва»?»

Губерт рассмеялся.

– Ну что вы сравниваете, дядя Антанас! Он же хромой, а вы…

– А я тоже хромой – на сердце, – сказал Нарбутас, резко повернулся и пошел.

Подручный, опешив, долго смотрел вслед маленькой, быстро удалявшейся фигурке кузнеца, потом побежал за ним.

Он догнал его, когда тот входил в троллейбус.

Нарбутас с досадой посмотрел на запыхавшегося юношу.

– Ты еще долго будешь у меня на буксире?

Худенькая черноволосая девушка приподнялась и вежливо сказала:

– Садитесь, пожалуйста.

Кузнец нахмурился. Дожил! Девушка ему уступает место!

Кто-то сзади добавил:

– Садись, папаша. Старикам у нас всюду почет. Нарбутас бросил на девушку взгляд, который он считал неотразимым, и сказал:

– У мужчин нет возраста.

Девушка смущенно улыбнулась. Она ничего не ответила, но, видимо, была другого мнения, потому что через минуту весело разговаривала с Губертом.

Все же Нарбутас сел. Он чувствовал усталость. Он все время прислушивался к чему-то внутри себя. Ему казалось, что сердце его как-то странно трепещет.

«А может, – подумал он, – это тряска троллейбуса?…»

Он рассердился на себя;

«Какого черта, в самом деле! Я становлюсь мнительным, как баба…»

Ему казалось, что все смотрят на него и читают его мысли. Осторожно, с притворным равнодушием он обвел взглядом окружающих. Никто не смотрел на него. Человек, назвавший его «папашей», дремал, запрокинув голову.

«Да ведь он старше меня», – мысленно возмутился Нарбутас и оглядел его с головы до ног. Седые космы, запавший рот, увядшая шея, руки со склеротическими жилами. Не отрывая глаз от его крупной согбенной фигуры, широких плеч, сильных кистей рук, кузнец подумал: «Да, это был человек…»

А почему, собственно, «был»? Он есть! Вот же он сидит рядом, живой, сильный еще.

Но в глубине души Нарбутас не мог не признать, что все живое, сильное, беспокойное, что было в этом человеке, ушло из него, и притом безвозвратно.

И кузнецу стало жалко себя до слез.

На остановке он встал и вышел из троллейбуса. Губерт, увлеченный разговором с девушкой, не заметил этого.

Нарбутас без конца бродил по городу. Он любил Вильнюс и словно прощался с ним в тот день.

Взобравшись на башню Гедимина, он прислонился к кирпичному парапету и долго смотрел вдаль. На востоке небо уже наливалось темнотой, а запад еще пылал.

Ветер подвывал в бойницах старой крепости. Над головой трещал флаг, словно где-то рядом раздирали полотно. Черепичные кровли, синие прожилки переулков, столбы дыма над крышами, древние колокольни, лесистые холмы, обступившие город, – все это сквозь волшебную линзу пространства выглядело легким и нарядным.

Почувствовав усталость, кузнец спустился вниз, в Сад молодежи. Он сел на скамью. Рядом стояло дерево. Нарбутас уставился на него с таким вниманием, словно впервые в жизни увидел сосну. Боже ж ты мой, до чего хорош этот мир! Кора внизу пестрая, как тигровая шкура. А повыше убрана нежными бронзовыми чешуйками. Ствол немыслимой прямизны – кузнец задрал голову – уходит вверх, туда, к кудрявой, игольчатой, недоступной верхушке.

А еще выше – облака. Закатное солнце мазнуло по ним буро-золотой краской. Тут, на земле, ветер гонит косяки пыли, свистит в листве, тревожит, томит. А там, в небе, – мир, покой и эти недвижные нежные громады, подернутые бурым золотом…

Сзади послышалось тяжелое железное скрипение.

Кузнецоглянулся. В воздухе плыла большая пальма. Подъемный кран осторожно нес ее к свежевырытой яме.

Кругом стояла толпа. Люди не отрываясь смотрели на пальму, дивясь ее приторной, не нашей красоте. Она и шуршала как-то по-чужому своими глянцевыми саблевидными листьями.

Стрела крана остановилась и принялась бережно спускать в яму толстый кольчатый ствол пальмы, опутанный мохнатенькой темно-серой паутинкой.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 20 >>
На страницу:
5 из 20