Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

– Н?тъ, мы зд?съ, Валерьянъ Николаевичъ, посидимъ, – сказала она, тяжело, радостно вздыхая и глядя ему прямо, прямо въ глаза своими кроткими д?вственными, любящими глазами.

Бываетъ въ сношенiяхъ съ любимымъ челов?комъ одна минута, одно положенiе, въ которомъ особенно и лучше и дороже всего представляется этотъ челов?къ. Такой минутой была эта для Валерьяна. Когда онъ вспоминалъ Катюшу, то изъ вс?хъ положенiй, въ которыхъ онъ вид?лъ ее, эта минута застилала вс? другiя. Черная гладкая головка, б?лое платье съ складками, такъ д?вственно охватывающее ея стройный станъ, и эти н?жные глаза, и этотъ румянецъ, и на всемъ ея существ? дв? главныя черты – чистоты, д?вственности и любви не только къ нему, но любви ко вс?мъ, къ людямъ, – любовь благоволенiя.

Валерьянъ отстоялъ и позднюю об?дню и вернулся домой, какъ по?халъ, одинъ верхомъ.

Въ этотъ день вечеромъ Валерьянъ встр?тилъ Катюшу въ коридор? и остановилъ ее. Она засм?ялась и хот?ла уб?жать, но онъ обнялъ ее и протянулъ къ ней губы. Она, не дожидаясь его, сама поц?ловала его и уб?жала[13 - Зачеркнуто: Все это было ничего. Но]. Въ этотъ день рано легли спать, и Валерьянъ больше не видалъ Катюшу.

На другой день[14 - Зач.: онъ встр?тилъ ее опять въ коридор?, и новое чувство, низкое чувство похоти къ ней] случилось, что къ тетушкамъ прi?хали гости, которыхъ надо было пом?стить въ комнату, занятую Валерьяномъ, и Катюша пошла убирать эту комнату. Валерьянъ взошелъ въ комнату, когда она была одна въ ней. Они улыбнулись другъ другу. Онъ подошелъ къ ней и почувствовалъ, что надо д?лать что то. Д?лать надо было то, чтобы обнять ее. И онъ обнялъ ее; губы ихъ слились въ поц?луй. «Но потомъ что?» спрашивалъ онъ себя. Еще что то надо д?лать. И онъ сталъ д?лать, сталъ прижимать ее къ себ?. И новое, страшно сильное чувство овлад?ло имъ, и онъ чувствовалъ, что овлад?ваетъ и ею. Онъ понялъ, какое это было чувство. Онъ, не выпуская ее изъ своихъ объятiй, посадилъ ее на постель, но, услыхавъ шумъ въ коридор?, сказалъ:

– Я приду къ теб? ночью. Ты в?дь одна.

– Н?тъ, н?тъ, н?тъ, ни за что, – говорила она, но только устами.

Матрена Павловна вошла въ комнату и, зам?тивъ ихъ лица, насупилась и выслала Катюшу.

– Я сама сд?лаю.

Валерьянъ вид?лъ по выраженiю лица Матрены Павловны, что онъ д?лаетъ нехорошо, да онъ и такъ зналъ это, но чувство, новое чувство, выпроставшееся изъ за прежняго чувства любви, овлад?ло имъ. Онъ не боялся этаго чувства, онъ зналъ, чт? надо д?лать для удовлетворенiя этаго чувства, и не считалъ дурнымъ то, чт? надо было д?лать, и отдался этому чувству воображенiемъ, и чувство овлад?ло имъ. Весь день онъ былъ не свой. Онъ чувствовалъ, что совершается что-то важное и что онъ ужъ не властенъ надъ собой. Онъ ц?лый день и вечеръ искалъ случая встр?тить ее одну; но, очевидно, и она сама изб?гала его и Матрена Павловна старалась не выпускать ее изъ вида. Но вотъ наступила ночь, вс? разошлись спать. Валерьянъ зналъ, что Матрена Павловна въ спальн? у тетокъ и Катюша въ д?вичьей одна. Онъ вышелъ на дворъ. На двор? было тепло, и б?лый туманъ, какъ облако, наполнялъ весь воздухъ. Шагая черезъ лужи по оледен?вшему сн?гу, Валерьянъ об?жалъ къ окну д?вичьей. Катюша сид?ла у стола и смотр?ла передъ собой въ задумчивости, не шевелясь; потомъ она улыбнулась и покачала, какъ бы на свое воспоминанiе, укоризненно головой.

Онъ стоялъ и смотр?лъ на нее и невольно слушалъ страшные звуки, которые доносились съ р?ки, текшей въ 100 шагахъ передъ домомъ. Тамъ, на р?к?, въ туман?, шла неустанная тихая работа, ломало ледъ, то соп?ло что-то, то трещало, то осыпалось, то зв?н?ло – ломало ледъ. Онъ стоялъ, стоялъ, любуясь ей. Странное чувство жалости къ ней западало къ нему въ сердце, глядя на ея задумчивое, мучимое внутренней работой лицо. Онъ начиналъ жал?ть ее и боялся этой жалости. И чтобы скор?е заглушить эту жалость другими чувствами вождел?нiя къ ней, онъ стукнулъ въ окно. Она вздрогнула, какъ подпрыгнула, ужасъ изобразился на ея лиц?. Она придвинула свое лицо къ стеклу – выраженiе ужаса не оставляло ее, не оставило даже и тогда, когда она узнала его. Она улыбнулась только, когда онъ улыбнулся ей, улыбнулась, только какъ бы покоряясь ему. Онъ махалъ, звалъ, а она помотала головой, что н?тъ, не выйдетъ. Онъ хот?лъ уговаривать, но вошла Матрена Павловна, и Валерьянъ ушелъ. Долго онъ ходилъ въ туман?, слушая ледъ, и колебался, уйти или опять подойти. Онъ подошелъ: она сид?ла одна у стола и думала. Она взглянула въ окно, онъ стукнулъ. Она выб?жала. Онъ обнялъ ее, и опять поц?луи и опять сознательное съ его стороны разжиганiе страсти, поглощавшее, затаптывавшее прежнее чистое чувство. Они стояли за угломъ на сухонькомъ м?ст?, и онъ, не видя времени, томился неудовлетвореннымъ желанiемъ и больше и больше заражалъ ее.

Матрена Павловна вышла на крыльцо и крикнула. Онъ уб?жалъ. Она вернулась.

Въ эту же ночь онъ подкрался къ ея двери рядомъ съ комнатой Марьи Ивановны. Онъ слышалъ, какъ Марья Ивановна молилась Богу и, стараясь ступать такъ, чтобы не скрип?ли половицы, подкрался къ ея двери и зашепталъ. Она не спала, вскочила, стала уговаривать его уйти.

– На что похоже? Ну можно ли, услышатъ тетинька, – говорили ея уста, а взглядъ, который онъ вид?лъ въ прiотворенную дверь, говорилъ: «милый, милый, ты знаешь, в?дь я вся твоя». И это только понималъ Валерьянъ и просилъ отворить.

Она отворила. Онъ зналъ, несомн?нно зналъ, что онъ д?лаетъ дурно, но онъ зналъ тоже, что именно такъ вс? д?лаютъ и такъ надо д?лать. Онъ схватилъ ее, какъ она была, въ чистой, но жесткой, суровой рубашк? съ обнаженными руками, поднялъ и понесъ. Она почувствовала прикосновенiе этихъ какъ бы каменныхъ напряженныхъ мускуловъ, поднимающихъ ея руки, и почувствовала, что она не въ силахъ бороться.

– Ахъ, не надо, пустите, – говорила она и сама прижималась къ нему........

Да, было стыдно, и гадко, и грязно. Куда д?валась та чистота весенняго сн?га, которая была на ней?

–

Пробывъ 5 дней, онъ у?халъ. Онъ у?зжалъ вечеромъ. По?здъ Николаевской дороги отходилъ со станцiи, которая была въ 15 верстахъ отъ им?нья Марьи Ивановны, въ 4 часа утра. Валерьянъ провелъ съ ней всю прошедшую ночь, но днемъ онъ не вид?лся съ ней наедин? и не простился съ нею. Онъ усп?лъ только сунуть ей въ пакет? 25 рублей. Онъ радъ былъ тому, что нельзя было вид?ть ея. Что бы онъ могъ сказать ей? Оставаться больше нельзя было. Жить вм?ст? нельзя. Разстаться надо же. «Ну чтожъ, останется объ ней прiятное воспоминанiе», – такъ думалъ онъ. Посл?[15 - Зачеркнуто: ранняго об?да] вечерняго чая онъ у?халъ. Дорога была[16 - Зач.: ужасная] дурная, л?сомъ по вод?, и кром? того дулъ сильный холодный в?теръ. Погода была одна изъ т?хъ апр?льскихъ, когда все стаяло и стало подсыхать, но завернули опять холода. Дорогой на лошадяхъ онъ, разум?ется, не могъ не думать о ней.[17 - Зачеркнуто: Но онъ отгонялъ эти мысли. Разум?ется, что то казалось ему нехорошо по отношенiю ея, но какже быть, в?дь это всегда такъ д?лается.] Влюбленности не было той, которую онъ испытывалъ до обладанiя ею, но было прiятное воспоминанiе. Особенно прiятное потому, что онъ зналъ, что это считается очень прiятнымъ. О томъ, что съ ней будетъ, онъ совс?мъ не думалъ. Ему не надо было отгонять мысли о ней. Съ свойственнымъ молодости вообще и ему въ особенности эгоизмомъ,[18 - В подлиннике: эгоизму] ихъ не было. Онъ совс?мъ не думалъ о ней; онъ думалъ только о себ?. Онъ зналъ, что это всегда такъ д?лается, и былъ совершенно спокоенъ и думалъ о поход?, который предстоялъ, о товарищахъ[19 - Зачеркнуто: которые должны были съ?хаться съ нимъ на этомъ самомъ по?зд?,] и о ней, о прiятныхъ минутахъ съ нею. Онъ прi?халъ[20 - Зач.: не] только во время,[21 - Зач.: но слишкомъ рано и долго ждалъ,] взялъ билетъ 1-го класса и тутъ же встр?тилъ товарища и разговорился съ нимъ.

Между т?мъ тетушки говорили о немъ[22 - Зач.: и еще о томъ, что Катюша <куда то пропала> сказала – больна и ушла лежать.] и такъ восхищались имъ, что не могли даже горевать. Въ середин? разговора Екатерина Ивановна съ т?мъ особеннымъ интересомъ старыхъ д?въ къ амурнымъ исторiямъ, сд?лала намекъ на то, что не было ли чего нибудь между Волей и Катюшей.

– Я что-то слышала, не буду утверждать, но мн? вчера ночью показалось.

Марья Ивановна сказала, что не можетъ быть иначе, что Катюша должна влюбиться въ такого красавца, если онъ обратилъ на нее вниманiе, но что Воля этого не сд?лаетъ. Подумавъ же, прибавила:

– Впрочемъ, отчегожъ, тутъ съ его стороны естественно. Съ ея стороны было бы непростительно, ей надо бы помнить, что она вс?мъ обязана намъ, – и т. д.[23 - Зач.: Катюша же между т?мъ была не въ своей комнат?, а была въ л?су, въ томъ л?су за 2 версты отъ дома, черезъ который проходила жел?зная дорога. Зач?мъ она пошла туда, она не знала. Какъ только у?халъ Валерьянъ, она не могла оставаться дома, она накинула на голову ковровый платокъ и поб?жала по дорог? на станцiю за нимъ. Но въ первой лощин? же она попала въ воду почти выше кол?нъ. «Н?тъ, я не могу».]

Кр?постное право еще не было уничтожено, и об? старушки воспитывались въ кр?постномъ прав?. Имъ въ голову не могло придти то, чтобы Катюша, незаконная дочь бывшей горничной, взятая къ господамъ, воспитанная, любимая, ласкаемая своими барынями, чтобы она могла на минуту забыть свою благодарность, все то, ч?мъ она обязана старымъ барышнямъ, чтобы она могла забыть это и увлечься ч?мъ нибудь, хоть бы любовью къ Вол?. Ей надо было помнить, что она должна своей службой отблагодарить барышень, а больше ничего она не должна была чувствовать.

Когда вечеромъ Катюша пришла разд?вать Марью Ивановну, Марья Ивановна посмотр?ла на нее, на ея синеву подъ глазами, нахмурила густые брови, сжала челюсти, лишенныя зубовъ, отчего лицо ея сд?лалось особенно страшнымъ – Воля никогда не видалъ такого лица ея – и сказала:

– Смотри, Катюша, помни, ч?мъ ты обязана мн? и сестр?. В?дь у тебя кром? насъ никого н?тъ. Береги себя.

Катюша промолчала, но поняла. Поняла и то, что было уже поздно сов?товать, поздно и слушаться этихъ сов?товъ.

Когда барышни разд?лись и Катюша вернулась въ свою комнату и стала разд?ваться, чтобы ложиться, она вдругъ вспомнила все, вспомнила то, что она потеряла все то, чт? ей вел?ли не одни барышни, а что ей Богъ вел?лъ беречь, потеряла то, чего не воротишь; вспомнила о немъ, о его глазахъ, улыбк? и забыла жал?ть то, что потеряла. Но онъ, гд? онъ? И живо вспомнивъ его и понявъ то, что онъ у?халъ и она больше не увидитъ его, она ужаснулась. Думая о немъ, руки ея сами собой разд?вали ее. Она подошла къ постели своей съ штучнымъ од?яломъ и подушкой въ синей наволочк? и хот?ла, какъ всегда, стать на молитву передъ образомъ Николая Чудотворца, благословеньемъ Катерины Ивановны. И вдругъ ее всю передернуло, она вспомнила его ласки. «Какъ я буду молиться? Такая. Не могу. И спать не могу». Она все таки вскочила въ постель и закрылась съ головой, но она не могла заснуть. Долго она томилась, лежа съ головой подъ од?яломъ, повторяя въ воображенiи своемъ вс? слова его, жесты, но, перебравъ все по н?скольку разъ воображенiемъ, она живо представила себ? то, что его н?тъ теперь зд?сь и не будетъ больше. И никогда она не увидитъ его. Она вспомнила, какъ онъ простился съ ней въ присутствiи тетокъ, какъ съ чужой, съ горничной.

– Н?тъ, чтоже это, – вскрикнула она. – Чтоже это онъ со мной сд?лалъ? Какъ я останусь безъ него такая? Что онъ со мной сд?лалъ? Милый,[24 - Зачеркнуто: Не могу, не могу, не могу. Что хотятъ они, а я уб?гу за нимъ. – Она вскочила и стала од?ваться. «Да, по?здъ отходитъ въ 4 часа. Онъ на станцiи будетъ сид?ть всю ночь. Ну, и приду къ нему, – Она вспомнила, какъ она съ барышнями ?здила въ Москву и сид?ла на этой станцiи. – Приду туда, онъ тамъ, отзову къ сторонк?, скажу: возьмите меня. А то у?ду». Она од?лась. Она потихоньку вышла на переднее крыльцо и пошла по дорог?. Она не посп?ла къ по?зду. Не доходя трехъ верстъ до станцiи, по?здъ перес?къ проселочную дорогу, по которой она шла. «Да, это тотъ самый по?здъ. И онъ у?халъ на немъ, и я осталась одна. Не можетъ быть? За что же? Какже жить? Вернуться къ Марь? Ивановн?? Что я ей скажу? Что она скажетъ? Его не будетъ. Онъ съ своей красотой и веселостью будетъ тамъ гд? то, я зд?сь всю жизнь буду жарить, толочь кофе, перестирывать рукавчики, взбивать перины. Да .... А если такъ, такъ подъ по?здъ лечь. Да, лечь». И она поб?жала къ путю. По?здъ скрылся въ выемк? и долженъ былъ выйти. «Раздавить!» Онъ шелъ. «Лягу подъ по?здъ. Лечь подъ по?здъ, какъ тутъ и все кончено. А душу погубить нав?ки. Въ адъ. Къ дьяволамъ. Н?тъ, н?тъ, не хочу». И она поб?жала прочь и, закинувъ руки наголову, изгибаясь, завопила: «За что, за что?» В?теръ, подхватывая, уносилъ ея звуки и шуршалъ и гнулъ мелкiе кусты, карявыя березы и елочки. Паровозъ съ огнями выбрался изъ выемки, за нимъ темный вагонъ, за нимъ осв?щенныя окна одно за другимъ мелькали передъ ней. И вагоны грохотали по рельсамъ и закрывались дымомъ, который тотчасъ подхватывалъ и относилъ в?теръ. «За что? За что? – вопила она, морщась и изгибаясь. – А онъ тамъ!» вскрикнула она и стала гляд?ть. Но окно за окномъ быстро пролет?ли вс?, и она никого не видала. Если бы она могла вид?ть, то она вид?ла бы вотъ что.] милый, за что ты бросилъ меня?

Она вскочила на постели и долго сид?ла, ожидая, что что нибудь случится такое, чт? объяснитъ. И она сид?ла, прислушиваясь къ звукамъ ночи. Въ комнатк? было душно, за ст?ной тикали часы, возилась собачка и храп?ла спавшая съ ней Дементьевна, добрая ключница. За ст?ной послышался толчекъ въ дверь и скрипъ половицы. Сердце остановилось у Катюши. Это онъ. Но н?тъ, онъ не могъ быть. Его не было. Это была Сюзетка. Она лаяла и просилась выпустить. Катюша рада была случаю выдти. Она накинула ковровый платокъ, над?ла калоши на босыя ноги и, вм?сто того чтобы только выпустить Сюзетку, сама съ нею вышла на крыльцо. Сюзетка съ лаемъ поб?жала по тающему сн?гу. А Катюша, прислонившись къ притолк?, стояла и слушала… Со вс?хъ сторонъ слышались странные ночные звуки. Прежде всего былъ слышенъ звукъ в?тра, свист?вшаго въ голыхъ в?ткахъ березъ. В?теръ былъ сзади, и ей было тихо. Потомъ слышался хрускъ сн?га подъ Сюзеткой, потомъ журчали ручьи, падали капли съ крышъ, и странные звуки какой-то молчаливой борьбы, возни слышались снизу, съ р?ки. Но вотъ послышался свистъ далекаго по?зда. Станцiя была за 15 верстъ, a по?здъ, тотъ самый, на которомъ ?халъ онъ, проходилъ тутъ близко, сейчасъ въ л?су, за садомъ. «Да, это онъ, онъ ?детъ; ?детъ и не знаетъ, что я тутъ».

– Ну, иди, иди, – крикнула она на Сюзетку и впустила ее въ домъ, а сама осталась, какъ стояла, слушая по?здъ. В?теръ гуд?лъ, р?ка дулась и трещала въ туман?.

– Все кончено, все кончено, – говорила она. – Это онъ ?детъ. Онъ, онъ! Хоть бы взглянуть на него.

И она поб?жала черезъ садъ за калитку на стаявшiй крупными кристалами сн?гъ въ то мелкол?сье, черезъ которое проходила дорога. В?теръ подталкивалъ ее сзади и подхватывалъ ея легкую одежду, но она не чувствовала холода. Только что она дошла до края откоса, и по?здъ съ своими тремя глазами показался изъ-за выемки. Онъ засвист?лъ, какъ ей показалось, увидавъ ее, но в?теръ подхватилъ тотчасъ же и дымъ и звукъ и отнесъ ихъ. И вотъ беззвучно выдвинулся паровозъ, за нимъ темный вагонъ, и одно за другимъ поб?жали св?тящiяся окна. Разобрать ничего нельзя было; но она знала, что онъ былъ тутъ, и жадно смотр?ла на см?няющiяся т?ни пасажировъ и кондукторовъ и не видала. Вотъ проскользнулъ посл?дний вагонъ съ кондукторомъ, и тамъ, гд? пролет?ли вагоны съ окнами, остались опять т?же мелкiя деревца, гнущiяся отъ в?тра, полянки сн?га, сырость, темнота и т?же внизу напряженные звуки р?ки. Н?сколько времени слышались еще звуки, св?тились огни и пахло дымомъ, но вотъ все затихло.

– За что, за что? – завопила она и, чтобъ выразить самой себ? свое отчаянiе, неестественно поднявъ и изогнувъ надъ головой руки, съ воплемъ поб?жала назадъ домой напротивъ в?тра, подхватившего звуки ея словъ и тотчасъ же уносившаго ихъ.

–

Въ ярко осв?щенномъ вагон? 1-го класса разбитъ былъ ломберный столъ, на сид?ньи была доска, на ней бутылки и стаканы, а за столикомъ сид?ли, снявъ мундиры, 3 офицера, и румяный красивый Валерьянъ, держа карты въ одной рук?, а въ другой стаканъ, весело провозглашалъ свою масть.[25 - Зачеркнуто: Одна старая ключница увидала возвращавшуюся Катюшу. Она все поняла, пожал?ла Катюшу и скрыла ея отсутствiе. Катюша вернулась ночью и слегла, такъ что она сд?лалась взаправду больна.]

– Однако какъ темно, гадко на двор?, – сказалъ онъ, выглянувъ въ окно.

На другой день Катюша встала въ свое время, и жизнь ея пошла, казалось, попрежнему. Но ничего не было похожаго на прежнюю. Не было въ ней невинности, не было спокойствiя, а былъ страхъ и ожиданiе всего самаго ужаснаго. Чего она боялась, то и случилось. Она забеременела. Никто не зналъ этого. Одна старая горничная догадывалась. И Катюша боялась ее. Никто не зналъ, но Катюша знала, и эта мысль приводила ее въ отчаянiе. Она стала скучна, плохо работала, все читала и выучила наизусть «Подъ вечеръ осенью ненастной» и не могла произносить безъ слезъ. Мало того, что мысль о ея положенiи приводила ее въ отчаянiе, ея положенiе физически усиливало мрачность ея мыслей. Ходъ ея мыслей былъ такой: онъ полюбилъ меня, я полюбила его, но по ихнему, по господскому, это не считается, мы не люди. Онъ полюбилъ и у?халъ, забылъ, а я погибай съ ребенкомъ. Да не довольно, что погибай съ ребенкомъ, рожай безъ помощи, не зная, куда его д?ть, ч?мъ кормиться, но еще рожать то не см?й. Если родишь – пропала. А не родить нельзя. Онъ растетъ и родится. А имъ ни почемъ. Зач?мъ я скучна, бл?дна, не весела? Марь? Ивановн? не весело смотр?ть на меня.

Катюша негодовала на господъ, но не на него. Онъ не виноватъ, онъ любилъ. Съ каждымъ днемъ она становилась мрачн?е и непокорн?е. За невставленныя св?чи она нагрубила Марь? Ивановн?. Она сказала:

– Вы думаете, что отъ того, что вы воспитали меня, то можете изъ меня жилы мотать. Я все таки чувствую. Я челов?къ. Сюзетка дороже меня.

Марья Ивановна затряслась отъ злости и выгнала ее. Когда она у?зжала, Марья Ивановна узнала ея исторiю съ племянникомъ. И это еще бол?е разсердило ее. Она заподозрила Катюшу въ желанiи выйти замужъ за Валерьяна. Катюшу взяли сос?днiе пом?щики въ горничныя. Пом?щикъ-хозяинъ, челов?къ 50 л?тъ, вошелъ съ ней въ связь. Когда черезъ 6 м?сяцевъ наступили роды, она ув?рила его, что это его ребенокъ, родившiйся до срока, и ее отослали въ городъ. Посл? родовъ она вернулась къ нему, вошла въ связь съ лакеемъ. И ее выгнали.

–

Стр?лки Императорской фамилiи не были въ д?л?. Когда они дошли, война кончилась. Они только прошлись туда и назадъ. Много веселаго, новаго пережили молодые люди въ этомъ поход?. Везд? ихъ встр?чали, чествовали, везд? ухаживали за ними. Многiе изъ статской молодежи, перейдя на военную службу, продолжали эту военную службу. Но Валерьянъ не остался. Какъ только кончилась война, онъ вышелъ въ отставку и по?халъ въ Москву, а потомъ въ деревню.[26 - Зачеркнуто: Къ теткамъ онъ попалъ только черезъ 1

/

года. Катюши уже не было у нихъ.] Прi?хавъ въ деревню, онъ тотчасъ же по?халъ къ теткамъ. Поэтическое воспоминанiе о Катюш? привлекало его. Но Катюши уже не было у тетокъ. На ея м?ст? была Варвара вдова, толстая, здоровая женщина, которую тетки преобразили по своему въ субретку, над?въ на нее фартучекъ и прiучивъ ее къ той же чистот?. Былъ тотъ же кофе, т? же сливки, та же отд?лка вс?хъ мелочей жизни, но Катюши не было. Когда Валерьянъ спросилъ о ней, Катерина Ивановна начала было разсказывать, сожал?я о ней, но Марья Ивановна строго перебила ее и, хмуря свои густыя черныя брови, коротко сказала:

– Разстались. Дурно повела себя.

И взглянувъ на Валерьяна, отвернулась отъ него. Валерьянъ понялъ, что его участiе въ дурномъ поведенiи ея было изв?стно и что тетки обвиняли ее, а не его,[27 - Зач.: Ему было жалко и ее и то, что онъ не увидитъ ее. Но онъ живо не представилъ себ? всего того, что именно было и могло быть, и забылъ о Катюш?.] и ему стало ужасно жалко и стыдно. Онъ вечеромъ вошелъ въ комнату къ Катерин? Ивановн?, гд? она д?лала пасьяны посл? об?да. Она думала, что онъ хочетъ погадать, но онъ сталъ распрашивать ее о Катюш?. Онъ признался во всемъ тетушк? и, распрашивая ее,[28 - В подлиннике: его.] постоянно повторялъ:

– Тетинька! В?дь я мерзко поступилъ? Подло. В?дь это подло?

Все, что разсказала о Катюш? добрая Катерина Ивановна, о томъ, какъ она скучала, какъ читала Пушкина, стала разс?янна, какъ читала «Подъ вечеръ осенью ненастной», ужасно волновало его. На него жалко и страшно было смотр?ть, когда онъ съ жалкимъ выраженiемъ лица переспрашивалъ по н?скольку разъ, какъ все было, особенно то, что мучало его:

– Такъ и сид?ла молча въ слезахъ? Такъ и сид?ла и читала? Тетинька, в?дь я мерзавецъ. Правда, это гадость? Да в?дь надо поправить.