Ящик Скиннера

Естественно, как настоящий мужчина, я не хотел быть в долгу. Решил пригласить на ужин – посидеть где-нибудь вдвоем. Я приглашал ее дважды, но оба раза Шен Сянь отказывалась. Однажды в кампусе я увидел, как она идет и тащит в руках большой пакет, с виду очень тяжелый. Я подошел и предложил помочь – я ведь до сих пор не отплатил ей за ту услугу. Но когда попытался взять пакет у нее из рук, она вдруг страшно разнервничалась и отскочила назад, будто испугалась меня. Я подумал, что это немного странно, но не стал спрашивать, в чем дело; просто поболтал с ней немного по пути к женскому общежитию.

Шен Сянь не хотела идти бок о бок со мной – она держалась на два шага позади. Представляете, как странно это выглядело? Мне хотелось скорей добраться до ее общежития, поэтому я ускорил шаг. Оказалось, пакет ее был непрочным: он порвался, и оттуда высыпалось как минимум пятьдесят брусков мыла и с десяток флаконов с гелем для душа разных фирм. Я так поразился, что спросил: она что, магазин открывает? Шен Сянь ничего не ответила, но я увидел у нее в глазах слезы. Она так разволновалась, будто я повредил нечто драгоценное для нее. Встала на колени прямо на земле и принялась собирать свое мыло и гели для душа, прижимая их к груди. И это при том, что она была ужасно миниатюрная… Сколько флаконов она могла унести? В общем, я сложил часть из них в свой рюкзак – что влезло, а остальное завернул в порванный пакет и кое-как довел ее до общежития.

На следующий день Шен Сянь вернула мне мой рюкзак чисто выстиранным; от него даже шел легкий аромат лаванды. И вот, когда я надел этот новенький ароматный рюкзак, то вдруг подумал, что эта девушка – одна на миллион. С того самого дня я начал присматриваться к ней. И она тоже присматривалась ко мне, я точно знаю. Иногда, когда я проходил мимо, она быстро отводила глаза. Постепенно я кое-что о ней разузнал. Шен Сянь держалась особняком. Друзей в кампусе у нее не было, она везде ходила сама по себе. На занятиях никто не обращал на нее внимания. Внешние данные у нее были средние, и она никак не украшала себя. Вот никто и не замечал ее. Единственное, что выделяло ее среди других, – она постоянно принимала душ. Бегала в душевую минимум два раза в день; даже когда в общежитии сломался бойлер, мылась холодной водой. Все свои деньги тратила на мыло и гели для душа. Другие девчонки говорили, что она помешана на чистоте.

Естественно, это возбудило во мне любопытство. К тому же я не мог забыть слезы, которые стояли в тот день у нее в глазах. Я решил, что она очень одинока и нуждается в ком-то, кто мог бы о ней позаботиться. И решил ухаживать за ней. Может показаться, что я просто хотел ее отблагодарить за то, что она мне помогла, и ухаживания были не лучшим способом. Но на самом деле я уже чувствовал что-то к ней, и, должен признать, она вправду меня привлекала. Хотя моя любовь зародилась из сочувствия и любопытства, я об этом не жалел. Даже сейчас не жалею.

Однажды я опоздал на лекцию. Когда вошел в аудиторию, то сразу направился к задним рядам. Конечно, она сидела там, совсем одна. Никогда не забуду ее лицо в тот момент – она так разволновалась, что, казалось, готова была вскочить и убежать. Я кивнул ей и вроде бы улыбнулся, а потом сел. Но Шен Сянь выглядела так, будто находится на грани срыва; она застыла, у нее не шевелился ни один мускул. На самом деле я тоже нервничал, поэтому достал тетрадь и стал делать вид, что слушаю лекцию. Но мои ноздри улавливали какой-то легкий запах, и я повернулся к ней и вдохнул поглубже. Внезапно Шен Сянь повернулась ко мне и побледнела как мел. Честно, я не преувеличиваю. Она была бело-зеленой. Я был так потрясен, что только и смог пробормотать: «От тебя так приятно пахнет…» Как только Шен Сянь это услышала, ее лицо озарилось. Она пристально поглядела мне в глаза, но, когда наши взгляды встретились, опять опустила голову. Постепенно ее лицо начало розоветь. Это внушило мне уверенность, и я попытался завязать разговор, спросив что-то вроде: «Какими духами ты пользуешься? Пахнет потрясающе». Шен Сянь не ответила; она просто написала несколько слов в своей тетради и дала мне посмотреть. «Правда приятно пахнет?» Когда я изо всех сил закивал, она пристально поглядела на меня, а потом улыбнулась.

С этого дня Шен Сянь стала моей девушкой. Вскоре я понял, что она и правда обожает принимать душ. Когда мы начали с ней встречаться, она предлагала мне проводить ее до душевой. Но каждый раз, когда мы приближались к раздевалкам, она начинала тревожно озираться по сторонам. Несколько раз я пытался расспрашивать ее, и она наконец рассказала, что, когда ходит в душевую или в магазин, ей кажется, что кто-то преследует ее. Несколько раз я специально посматривал, но никого подозрительного поблизости не было. Однако, считаясь ее парнем, я обязан был ее защищать. И вот, пока другие влюбленные гуляли и болтали между собой, я сидел у дверей общественной бани, отчаянно скучая, и дожидался ее. И всякий раз, когда она выходила, с еще мокрыми волосами, то задавала мне один и тот же вопрос: «Как я пахну?»

Этот вопрос был для нее каким-то наваждением, она спрашивала меня об этом по сотне раз в день. Как-то я рассердился и нарочно сказал: «Отвратительно пахнешь, даже воняешь». Я хотел пошутить, но лицо ее стало серым, как пепел, и она, не проронив ни слова, убежала к себе в общежитие. Той же ночью – нет, даже под утро – мне позвонила ее соседка: у Шен Сянь поднялась высокая температура. Я помчался к ней в больницу. Соседка сказала мне, что Шен Сянь, вернувшись вечером домой, сразу помчалась в душевую. Но горячей воды уже не было, и она стала мыться холодной. Дело было в ноябре, в результате она долго ворочалась в постели, а под утро у нее начался жар.

После этого я ни разу не осмеливался произнести даже слово вонь или что-нибудь вроде того. Если она задавала мне свой вопрос, я отвечал, что она пахнет прекрасно. Но она и вправду изумительно пахла.

Вам не хуже меня известно, что студенты в наше время, если начинают встречаться, то уже через пару дней оказываются в постели. У нас с Шен Сянь тоже были сексуальные отношения, но это произошло спустя целый год. Наверное, это покажется странным. С нашего первого поцелуя до настоящего сближения между нами случилась целая война. То, что другие люди воспринимают как логичное продолжение событий, для нас превратилось в вопрос жизни и смерти. Я отчетливо помню первый раз, когда просунул руку Шен Сянь под рубашку – она чуть в обморок не упала. Изо всех сил откинулась назад, и я слышал, как она заскрипела зубами. Я тогда был ужасно глупый – считал, что именно так девушки проявляют страсть. Впервые мы занялись любовью на мой день рождения, в квартире, которую снимал один мой приятель. К ночи пришли к молчаливому соглашению, что это случится сегодня. Мы выпили много красного вина и съели кусок именинного торта. Потом я первым пошел принимать душ. Когда настала ее очередь идти в ванную, лицо у нее побелело. Я ждал, полностью раздетый, на кровати, ждал очень долго, но Шен Сянь не выходила. Я начал беспокоиться, что она отравилась угарным газом от дровяной колонки, и поэтому взломал двери ванной. И тут увидел, что она сидит на корточках под душем и рыдает. Я быстро вывел ее оттуда.

Шен Сянь рыдала чуть ли не до потери сознания – ей даже было все равно, что она голая. Просто свернулась клубком под одеялом и всхлипывала. Я подумал, что она не хочет этого делать, и начал уговаривать ее, чтобы она позволила мне ее одеть. Внезапно Шен Сянь вырвала у меня из руки белье, которое я ей протягивал, и отшвырнула в сторону, потом повернулась ко мне и прижалась изо всех сил. Начала целовать так, будто от этого зависела ее жизнь. Что мне надо было делать? Тяжело дыша, я навалился на нее. А когда уже готовился войти, она внезапно распахнула заплаканные глаза и пробормотала: «Мне надо тебе кое-что рассказать».

Это была та самая история про запах.

Когда Шен Сянь заканчивала школу, все ее считали хорошенькой и веселой. Она была как маленький яркий цветок, росла задорной, здоровой, мечтала о будущем, о романтике и настоящей любви – пока все это не разрушила катастрофа. В тот день классная руководительница Шен Сянь, учительница Цин, задержала ее после уроков – попросила помочь проверять тетради. Когда Шен Сянь пошла домой, было уже очень поздно. Учительница Цин не проводила ее, потому что спешила к своей маленькой дочери. И вот по дороге Шен Сянь столкнулась с плохим человеком. Тот избил ее и заставил целовать его гениталии. В конце он изнасиловал Шен Сянь, но самым отвратительным, что навсегда отравило ее жизнь, были слова, которые он прошептал ей на ухо: «Я оставил кое-что у тебя внутри, и этот запах будет преследовать тебя вечно».

На следующий день Шен Сянь, вся в синяках и царапинах, не решилась пойти в школу. Когда учительница Цин пришла к ее родителям, то узнала, что случилось. Она отговорила родителей Шен Сянь обращаться в полицию, сказав, что доброе имя их дочери будет поругано. Те сначала не верили ей, но постепенно согласились с аргументами учительницы. На самом деле она беспокоилась вовсе не о добром имени Шень Сянь – просто боялась, что из-за этого происшествия не получит титул Учителя года. Происшествие осталось в тайне. Однако если раны на теле и заживают, раны в душе не исчезают просто так. С тех самых пор Шен Сянь начала ощущать неприятный запах от своего тела – похожий на запах мужских гениталий. Она начала мыться при любой возможности и избегать других людей, боясь, что и они учуют неприятный запах. Потом ее семья переехала, подумав, что смена обстановки ей поможет.

Но это не сработало; странный запах продолжал преследовать ее и досаждать, словно злая тень. Что может быть мучительней для девушки? И так продолжалось до тех пор, пока парень, который втайне ей нравился, не сел с ней рядом и не сказал: «От тебя так приятно пахнет…»

К тому времени как она закончила рассказ, все мое лицо было залито слезами. Мы крепко обнялись и долго плакали. Потом она позволила мне войти в нее. Это было немного страшно, немного больно, но в первую очередь очень приятно. Потом я целовал ее всю, от макушки до пят, и говорил, что не чувствую ни грана неприятного запаха; наоборот, она изумительно пахнет. Лицо ее оставалось настороженным, но я чувствовал, что вопрос с запахом уже не так ее беспокоит.

С тех пор Шен Сянь словно подменили. Она больше не простаивала часами в душе и постепенно начала общаться с другими людьми. И вскоре уже ничем не отличалась от других девушек в университете – была такая же живая и веселая. В нашей группе шутили, что это сила любви. Между нами все было прекрасно, мы планировали общее будущее, обычную, но счастливую жизнь. Пока не появилась она.

Ее звали Сан Наннан. Впервые я увидел ее на вечеринке в честь первокурсников. Присутствующие по очереди представлялись остальным, и когда дошло до Шен Сянь, та девушка что-то громко прошептала, но мы, если честно, не обратили на нее внимания. Вечеринка продолжалась, и мы заметили, что она посматривает на Шен Сянь как-то странно – то ли с презрением, то ли с сочувствием. Но очень скоро ее взгляды переключились на меня. Я был уверен, что эта Сан Наннан положила на меня глаз. Шен Сянь тоже это почувствовала, но ничего не сказала. С тех пор, если Сан Наннан вроде как случайно сталкивалась со мной на улице и пыталась завязать разговор, Шен Сянь стояла рядом очень тихо, а то и вообще отходила в сторону. Как-то раз у нас в университете проходил баскетбольный турнир; я играл в факультетской команде, а Сан Наннан была чирлидером. В перерыве она подскочила ко мне с полотенцем и стала вытирать пот с моего лица.

На этот раз Шен Сянь не стала терпеть – она вырвала у нее полотенце и бросила ей в лицо. Сан Наннан скорчила гримасу, кинула полотенце на пол и громко воскликнула: «Думаешь, ты особенная, но на самом-то деле ты – порченый товар!»

Вскоре после этого по кампусу поползли слухи о том, что Шен Сянь в школе изнасиловали, и все вокруг начали обсуждать нас с ней. Куда бы мы ни направлялись, на нас бросали осуждающие взгляды. Шен Сянь сходила с ума – раз за разом она обнюхивала себя и спрашивала меня, воняет от нее или нет. Я повторял: «Нет, нет, ничего подобного». Но она мне не верила и опять начала постоянно принимать душ. Страшнее всего был тот раз, когда Шен Сянь просидела под душем шесть часов кряду. Когда она наконец вылезла, вся шея и руки у нее были содраны мочалкой до крови. Позднее я узнал, что слухи распространяла Сан Наннан. Мы решили поговорить с ней, но она дерзко заявила, что всего лишь рассказала правду. Шен Сянь спросила, откуда она узнала; Сан Наннан сказала ей, что ходила в ту же школу и учительница Цин была ее классным руководителем. Когда Сан Наннан поступила в университет, то пошла навестить учителей в школе. Тогда-то учительница Цин и сообщила ей про Шен Сянь – девочку, которая закончила ту же школу и поступила в тот же университет.

А еще учительница упомянула об изнасиловании.

Мы надеялись, что слухи постепенно затухнут и все забудется, но они только усиливались – причем в самых извращенных и грязных версиях. Нам стало казаться, что мы сходим с ума. Шен Сянь постоянно плакала и требовала, чтобы я бросил ее, но я не мог так поступить. Однажды мы на три дня спрятались в маленьком мотеле за пределами кампуса. Все это время плакали, целовались и занимались любовью; казалось, нам некуда больше деться. Шен Сянь запускала длинные ногти мне в спину и рыдала: «Убей ее, убей, я ненавижу ее». В тот момент нам казалось, это единственное, что мы можем сделать.

Я договорился встретиться с Сан Наннан, притворившись, что порвал с Шен Сянь и хочу встречаться с ней. Мне легко удалось заманить ее на фабрику за палаточным рынком. Сначала мы хотели оставить себе пространство для маневра и сказали, что ничего ей не сделаем, если она выступит с публичным опровержением слухов, которые распространяла. Но она начала ругаться и кричать, обозвала Шен Сянь шлюхой и пригрозила, что нашлет на нас копов. Точка невозврата была пройдена – у нас не осталось выбора. Мы нанесли ей много ударов ножом. Помню, какие удивленные были у нее глаза после первого удара. Убив Сан Наннан, мы оба ощутили странное успокоение. Начали обсуждать, что делать дальше – сбежать или вместе совершить самоубийство. Был почти рассвет, когда мы заснули в объятиях друг друга возле мертвого тела Сан Наннан. Все это время я не испытывал страха. Потом проснулся и понял, что Шен Сянь по-прежнему лежит рядом со мной, но запястье у нее перерезано. Вокруг было море крови. Казалось, она вытекла у нее вся. В пальцах у Шен Сянь был зажат листок бумаги – там она написала, что убила Сан Наннан одна и что ко мне это не имеет отношения. Это было глупо с ее стороны – как бы я смог продолжать жить без нее? Но перед смертью я хотел закончить еще одно дело. Убить учительницу Цин. Я хотел, чтобы все, кто причинил нам боль, заплатили. Все!

* * *

Выслушав историю Люо Цзяхая, Фан Му закурил сигарету, глубоко затянулся и медленно выпустил дым.

Наконец-то он понял, какая связь была между запахом, сексом и убийством. Однако в глубине души не успокоился. Раздираемый противоречивыми чувствами, Фан Му смотрел на парня, сидевшего напротив него за столом, и размышлял о том, что жалость к Люо Цзяхаю, человеку, убившему двух женщин, является отходом от профессиональной этики; если он попытается утверждать, что занимался выяснением мотива этих убийств только в рамках своих обязанностей, то погрешит против истины.

Люо Цзяхай должен заплатить за содеянное.

Но Фан Му не хотел, чтобы тот умирал.

В конце концов он выбрал путь, который не нарушал ни профессиональной этики, ни его собственных убеждений.

– Люо Цзяхай, боюсь, мне придется отказаться от нашей договоренности.

– А? Что?

– И я надеюсь, что ты откажешься от нее тоже. – Фан Му стряхнул пепел с кончика сигареты в пепельницу. – Я хочу, чтобы ты повторил все это перед судьей.

– Но почему?

Юноша встал и оперся ладонями о край стола.

– Ты хочешь умереть?

Люо Цзяхай добрых полминуты не сводил с него глаз, а потом опустил голову.

– Нет. Нет, не хочу. – Голос выдал его слабость и волнение.

– Тогда расскажи свою историю суду, и, возможно, тебе удастся избежать смертной казни. Если понадобится помощь, дай мне знать.

– Не понадобится, – ответил Люо Цзяхай. – Чжан Десянь официально назначен моим защитником.

– Он? – удивился Фан Му. Да уж, если этому человеку удалось убедить суд назначить его адвокатом, то с ним определенно стоит считаться. Вслух Фан Му не стал комментировать этот факт, а просто обогнул стол и похлопал Люо Цзяхая по плечу. – Желаю удачи.

Глава 6

Направление

«Где я?»

Мужчина медленно поднял отяжелевшую голову. В глазах было черно. Черно в полном смысле этого слова – куда бы он ни посмотрел, не было видно ни зги.

Мужчина попытался пошевелиться, но, как и подозревал, оказался накрепко привязан к стулу. По крайней мере, так ему показалось.

Темнота была бесконечной, и создавалась иллюзия, что в нее погрузился весь мир. По какой-то причине у мужчины сложилось ощущение, что он находится в большом пустом зале. Попытался закричать. «На помощь!..»

И сразу понял – что-то не так. В этом зале не было эха.

Чем сильней он паниковал, тем громче становились крики. «На помощь! Кто-нибудь… Помогите!»

Тьма, словно гигантская разинутая пасть, беспощадно заглатывала звуки, срывавшиеся с его губ.

Мужчина начал яростно вырываться, но страх лишил его последних сил. Очень скоро он снова беспомощно обвис, откинувшись на спинку стула.

Внезапно в зале раздался низкий грозный голос: «Пошевели левой рукой».