Ящик Скиннера

– Замечательно. – Юрист достал диктофон, включил его и осторожно положил на стол.

Все вопросы вращались вокруг убийства первой степени, совершенного десятого сентября. Из них Фан Му понял, что адвокат пытается доказать – Люо Цзяхай сдался добровольно и испытывает угрызения совести за свое преступление. О некоторых фактах он расспрашивал особенно подробно, например: «Вам не показалось, что в тот момент Люо Цзяхай больше не собирался никому причинять вреда?» Или: «Можно ли утверждать, что Люо Цзяхай по собственной инициативе отложил орудие убийства?», и так далее. Отвечая на вопросы, Фан Му внимательно наблюдал за Чжан Десянем. Тот был гораздо худей и бледнее, чем в прошлую их встречу, а на лице адвоката читалась усталость, которую он никак не мог скрыть.

Когда беседа уже подходила к концу, Чжан Десянь внезапно спросил:

– Офицер Фан, если это не будет для вас слишком обременительно, я хотел бы просить вас свидетельствовать в суде. Может быть, вы не откажетесь подтвердить с профессиональной точки зрения, что вероятность совершения Люо Цзяхаем повторного правонарушения крайне мала?

Фан Му, немного подумав, кивнул.

– Великолепно. – Лицо Чжан Десяня осветилось. – Я очень ценю вашу помощь.

Он встал, поклонился и пожал ему руку, задержав ее в своей чуть дольше обычного.

Фан Му ощутил в этом рукопожатии неожиданную силу и, подчинившись внезапному импульсу, произнес:

– Послушайте, я уверен, что вы, как адвокат, понимаете – эти свидетельства, которые вы собираете… – Он сделал паузу, пытаясь подобрать правильные слова: – Не будут иметь большого веса.

– Да, понимаю. – Улыбка Чжан Десяня слегка потускнела. – Но я должен собрать максимум доказательств, чтобы смягчить обвинения, выдвинутые против моего клиента.

Несколько секунд Фан Му смотрел ему прямо в глаза.

– Могу я спросить вас – почему вы восприняли дело Люо Цзяхая так близко к сердцу?

Чжан Десянь слегка напрягся.

– Долг адвоката – сделать все, что в его силах.

Еще пару мгновений они не сводили друг с друга глаз. Оба понимали, что сказали не всю правду.

* * *

Первое заседание по делу Люо Цзяхая было назначено на девять часов утра в четверг, в Народном суде Чанхона. Фан Му приехал туда незадолго до начала. Зал был набит битком. Репортеры слетелись заранее, чтобы занять удобные места для съемки, и теперь их камеры на штативах, напоминающие пушки, все как одна были нацелены на скамью подсудимых. Представив себе, каково Люо Цзяхаю будет предстать перед их объективами, Фан Му ухмыльнулся и вышел из зала, направляясь в комнату для свидетелей.

Проходя мимо лестницы, он заметил изможденную женщину средних лет, которая стояла, прислонившись к перилам. Немигающими глазами она смотрела наверх; под руки ее поддерживали несколько случайных человек, опасавшихся, казалось, что она вот-вот рухнет в обморок. Однако в их помощи не было нужды, поскольку ярость, читавшаяся в ее взгляде, заставляла женщину твердо стоять и держаться наготове.

Посидев в свидетельской минут пять, Фан Му почувствовал, что ему необходима сигарета, поэтому поднялся и снова вышел в коридор. Докурив до половины, он услышал эхо шагов, сопровождавшихся металлическим лязгом цепей, волочащихся по плитчатому полу. Вытянул шею, но увидел лишь, как чья-то фигура пронеслась по лестничной клетке и пропала, а люди, поддерживавшие ее, так и остались стоять в недоумении.

Фан Му отбросил сигарету и побежал к лестнице. И тут же до него донесся крик и звуки пощечин:

– Ублюдок! Верни мне мою дочь! Я тебя убью!

Люо Цзяхай, руки которого были сложены на затылке, пытался уворачиваться от кулаков женщины средних лет, набросившейся на него. Четверо охранников, которые сопровождали подсудимого, не торопились вмешиваться; они продолжали медленно идти по коридору, держа руки у него на плечах. Женщине никто не препятствовал.

Фан Му подбежал к ним и схватил ее за запястья. К его вящему изумлению, она тут же вырвалась и снова набросилась на Люо Цзяхая с широко распахнутым ртом, на этот раз собираясь его укусить. Репортеры в зале суда, очевидно, услышали шум и выскочили в коридор. Завидев их, четверо охранников тут же встали на пути у женщины и отодвинули ее в сторону. Под крики, плач и щелчки фотокамер Люо Цзяхай, спотыкаясь, вошел в зал суда; из разбитой губы у него текла кровь.

Сквозь толстые двери Фан Му слышал неразборчивый шум; только после нескольких резких ударов молотка порядок в зале был восстановлен.

Заседание началось с вопросов судьи.

Несколько коллег Фан Му из департамента также явились в суд в качестве свидетелей, и их, одного за другим, вызывали давать показания относительно ареста и следственных мероприятий. Те, кто был знаком с Фан Му, подходили покурить и поболтать с ним, пока ждали своей очереди.

Кто-то громко поинтересовался, какие показания могли потребоваться обвинению от Фан Му. После секундного колебания тот ответил, что свидетельствует на стороне защиты. Услышав это, другие стали тревожно переглядываться, и общая беседа в свидетельской иссякла. Несколько коллег подчеркнуто отодвинулись, словно проведя между ним и собой разделительную линию.

Фан Му мог их понять, но все равно испытывал неловкость. К счастью, ей скоро пришел конец, поскольку его вызвали для дачи показаний.

Когда Фан Му назвал свое имя и род занятий, в зале суда снова раздался шум. Ему не надо было оглядываться, чтобы понять, что мать Сан Наннан пожирает его глазами, полными ненависти.

Начался перекрестный допрос. Как адвокат защиты, Чжан Десянь получил право задать первый вопрос.

– Офицер Фан, вы участвовали в аресте подсудимого Люо Цзяхая?

– Да.

– В каком качестве?

– Переговорщика.

– Как долго продолжались переговоры?

– Около пятнадцати минут.

– Значит, переговорный процесс был коротким, я прав?

Фан Му поколебался.

– Можно и так сказать.

– Подсудимый упоминал, что вы попросили его освободить девочке рот. Он выполнил вашу просьбу?

– Да.

– Но почему вы попросили об этом?

– Потому что девочка плакала, и, если бы кляп оставался у нее во рту, она могла бы задохнуться.

– Вы объяснили это подсудимому?

– Да.

– И он сразу подчинился?

– Да.

– В тот момент вам не казалось, что он может причинить ей еще какой-то вред?

– Нет, я так не думал.

– Далее он сам отложил оружие, освободил заложницу и сдался полиции, правильно?