Джек Ричер: Цена ее жизни

– Так что насчет твоей матери? – снова спросил он.

Холли покачала головой:

– Она умерла от рака. Мне тогда было двадцать лет.

– Извини. – Ричер помолчал. – Братья и сестры?

– Я единственная в семье.

Он неохотно кивнул:

– Этого я и опасался. Понимаешь, я тешил себя надеждой, что дело в ком-то другом. Ну, может быть, мать у тебя судья, или брат конгрессмен, или еще что-нибудь.

– Забудь об этом. Я одна. Я и папа. Так что это все из-за папы.

– Ну а он-то тут при чем? Черт побери, чего хотят добиться похитители? Выкупа? Об этом нечего и думать. Твой отец – большая шишка, но он всего лишь военный, всю свою жизнь он карабкался по армейским должностным окладам. Согласен, поднимался он быстрее многих, но все же я хорошо знаю, что такое армейские оклады. Я сам жил на них тринадцать лет. Я не разбогател, и твой отец тоже. По крайней мере, не настолько, чтобы кому-нибудь могла прийти мысль о выкупе. Если кто-то мечтал получить хороший выкуп, похитив чью-либо дочь, в одном только Чикаго нашелся бы миллион более заманчивых кандидатур.

– Все дело в высоком положении, которое занимает папа, – согласилась Холли. – В его распоряжении находятся два миллиона человек и годовой бюджет в двести миллиардов долларов. А это очень большое влияние.

Ричер покачал головой:

– Нет, и в этом все дело. Я не могу представить, как это можно использовать.

Поднявшись на колени, Ричер пополз вперед.

– Что ты задумал, черт возьми? – окликнула его Холли.

– Нам надо поговорить с похитителями. Прежде чем мы попадем туда, куда нас везут.

Подняв кулак, он изо всех сил заколотил по перегородке напротив того места, где, по его предположению, должна была находиться голова водителя.

Ричер колотил до тех пор, пока не добился желаемого. На это потребовалось какое-то время. Несколько минут. У него разболелся кулак. Но фургон свернул на обочину и начал останавливаться. Под колесами зашуршал гравий. Заскрежетали тормоза. Инерция вжала Ричера в переборку. Холли перекатилась пару футов по матрасу. Ахнула от боли, подвернув колено.

– Мы съехали с шоссе, – заметил Ричер. – Похоже, вокруг никого на много миль.

– Ричер, ты совершаешь большую ошибку.

Пожав плечами, он взял Холли за руку и помог ей усесться спиной к перегородке. Затем переполз назад, усаживаясь напротив двери. Трое похитителей вылезли из кабины. Хлопнули двери. Послышались шаги по гравию. Двое обходили грузовик справа, один слева. Повернулся ключ в замке. Опустилась ручка.

Левая половина задней двери приоткрылась на два дюйма. Внутрь просунулось дуло ружья. Ричер успел разглядеть в щель полоску неба, не говорящую ни о чем. Чистая голубизна, мелкие белые облака. Такое небо можно увидеть в любой точке Западного полушария. Затем в щели показался «глок», зажатый в руке. Манжета хлопчатобумажной рубашки. Рука, державшая «глок», не шевелилась, словно каменная. Лодер.

– Надеюсь, ты потревожила нас не из-за пустяков, сучка.

Враждебный, напряженный голос.

– Нам нужно поговорить, – откликнулся Ричер.

В узкую щель протиснулся второй «глок». Заметно дрожащий.

– О чем, козел? – крикнул Лодер.

Его голос звучал на грани срыва. Второй «глок» выписывал случайные зигзаги.

– Ребята, у вас ничего не получится, – сказал Ричер. – У того, кто приказал вам сделать это, не все дома. Быть может, он собирался сделать что-то умное, но на самом деле сделал страшную глупость. Этим вы ничего не добьетесь. Наоборот, вы очутитесь по уши в дерьме.

За дверью кузова наступила тишина. Она продолжалась одно мгновение, однако достаточно долго для того, чтобы Ричер понял, что Холли была права и он совершил большую ошибку. Уверенно зажатый в руке «глок» исчез. Ружье дернулось, словно меняя хозяина. Ричер бросился вперед и, сбив Холли, прижал ее к матрасу. Дуло ружья взметнулось вверх. Послышался щелчок курка и, через какую-то долю секунды, оглушительный грохот. Ружье выстрелило в крышу. Мощный заряд. В тонком металлическом листе появилась сотня маленьких отверстий. Сотня маленьких точек, вспыхнувших голубым светом. Мятая дробь градинками посыпалась на пол. Наконец отголоски выстрела потонули в ватном гуле временной глухоты.

Ричер ощутил, как захлопнулась дверь. Полоска дневного света исчезла. Трое похитителей забрались в кабину, и фургон качнулся на рессорах. Затарахтел дизель. Резко дернувшись вперед, машина вильнула влево, выезжая на шоссе.

* * *

Первым, что услышал Ричер, когда к нему вернулся слух, был тоскливый свист воздуха, врывающегося через сотню дырок в потолке, оставленных дробью. По мере того как грузовик глотал милю за милей, свист становился все громче. Сотня пронзительных свистков, разбросанных в интервале двух полутонов, которые переливались и ссорились друг с другом, словно песнь лишившейся слуха пташки.

– Просто безумие, – сказала Холли.

– Ты имеешь в виду меня или их? – произнес Ричер в качестве извинения.

Холли с трудом уселась у стенки. Обеими руками уложила больную ногу. Отверстия в крыше пропускали в кузов свет. Достаточно для того, чтобы Ричеру было видно лицо Холли. Он прочитал, что было на нем написано. Увидел мимолетное выражение боли. Словно шторы опустились на глаза и тотчас же поднялись. Встав на колени, Ричер смахнул с матраса дробинки. Они загрохотали на стальном полу.

– Вот теперь тебе точно нужно убираться отсюда, – сказала Холли. – Иначе ты дождешься, что тебя убьют.

На ее волосах плясали яркие блики.

– Я это серьезно, – продолжила она. – Каким бы крутым ты ни был, я не могу допустить, чтобы ты остался.

– Знаю.

Воспользовавшись своей рубашкой, Ричер сгреб дробинки в кучку у двери. Затем расправил матрас и улегся, мягко покачиваясь в такт движению и уставившись в продырявленный лист железа над головой. Дырки, оставленные дробью, напоминали карту далекой галактики.

– Мой отец сделает все, чтобы вызволить меня, – уверенно произнесла Холли.

Теперь говорить стало труднее, чем раньше. К реву двигателя и шелесту покрышек добавился пронзительный свист дырявой крыши. Полный спектр шума. Холли лежала рядом с Ричером, прижавшись головой к его голове. Ее рассыпавшиеся волосы щекотали ему щеку и шею. Затем Холли устроилась поудобнее, вытянула ноги. Между телами по-прежнему оставалось какое-то расстояние, словно они образовывали изящную букву «V». Однако угол стал более острым.

– Но что мы можем сделать? – спросил Ричер. – Давай прикинем.

– Несомненно, похитители выдвинут какие-то требования. Сам знаешь: «Или вы делаете то-то и то-то, или вашей девочке будет плохо».

Она говорила медленно, и ее голос слегка дрожал. Уронив свою руку в пространство, разделяющее их, Ричер нащупал руку Холли. Мягко ее пожал.

– Это совершенно бессмысленно, – возразил он. – Сама подумай. Чем занимается твой отец? Проводит в жизнь долгосрочную политику и обеспечивает боевую готовность. Долгосрочную политику определяют конгресс, президент и министр обороны, так? И если председатель объединенного комитета начальников штабов встанет у них поперек пути, они его просто сместят. Особенно если будет известно, что на него оказывается давление.

– Ну а боевая готовность войск? – спросила Холли.

– То же самое, – сказал Ричер. – Твой отец – председатель комитета, в который входят начальники штабов сухопутных сил, военно-морского флота, авиации и морской пехоты. Если все они не станут подпевать твоему отцу, это недолго останется тайной, верно? И твоего отца опять же сместят. Выведут его из уравнения.

Холли повернула голову. Посмотрела на Ричера.

– Ты уверен? А что, если эти ребята работают, например, на Ирак? Предположим, Саддам Хусейн хочет снова захватить Кувейт, но боится новой «Бури в пустыне». Он похитил меня, и теперь мой отец скажет: «Извините, это невозможно» – и придумает тысячу разных отговорок.