Безумное пари

От его слов Кейт почувствовала себя предателем.

– Я позову вас снова, как только посоветуюсь со своими министрами.

Он хлопнул в ладоши. Два огромных евнуха распахнули двери, и Кейт увидела Олему, которая ждала ее снаружи.

– Обращайтесь с ней хорошо и проследите, чтобы она ни в чем не нуждалась, – приказал он и отвернулся, дав понять, что аудиенция закончена.

Кейт торопливо вышла из комнаты, гадая, что этот безжалостный мужчина придумает в следующий раз. Она знала, что любовь Бретта к ней была сильна, но она также знала, что его чувство чести было по меньшей мере столь же сильным и к тому же гораздо дольше жило в его сердце. Она молила Бога, чтобы дей не потребовал от Бретта того, что тот не сможет выполнить, но в глубине души она чувствовала, что честь, которая двигала Бреттом и любым другим гражданином Англии, была для дея пустым звуком. Она не хотела провести остаток жизни в гареме и не хотела, чтобы ей когда-либо пришлось терпеть объятия этого холодного, бессовестного деспота, но, похоже, надежда на то, что она снова увидит Бретта, становилась все призрачнее.

За закрытыми дверями дей полулежал на подушках, и вызванное визитом Кейт волнение, все еще теплившееся в его душе, приятно щекотало его нервы. Он поймал себя на том, что гадает, можно ли оставить ее у себя и в то же время убедить Бретта выйти из игры. Быть может, стоит повременить сообщать англичанину, что его жена находится у него? Всегда есть шанс, что французы не отпустят его, или сами отправят его в Англию, или что он уедет по своей воле. Если случится что-нибудь из вышеупомянутого, то людям не обязательно будет знать, что у него есть светловолосая женщина. Он добьется желаемого, не используя ее как заложницу. Он найдет ей другое, более приятное применение.

Уиггинс вперил взгляд в командира французского корабля.

– Этот разговор не должен был даже иметь места. Наш дипломатический представитель был передан вам во время военных действий ради его же безопасности. То, что вы держите его в заключении, и особенно в кандалах, может быть расценено как нарушение дипломатической этики.

– Франция не одобряет то, что он должен был здесь делать.

– Я тоже не одобряю то, что вы здесь делаете, – парировал Уиггинс с высокомерием, до которого французу было далеко, – но я не держу вас в цепях.

– Вы не можете этого сделать, – ответил командир французского корабля, придя в негодование при мысли об этом, но в то же время чувствуя некоторое превосходство. – У вас нет для этого средств.

– В дипломатических кругах не принято, и никогда не было, чтобы более сильные страны ограничивали свободу послов более слабых стран. – Уиггинс говорил, словно обращаясь к самому туго соображающему ученику, что бесило француза. – Если бы это было так, то Англия держала бы всех французских шпионов в кандалах.

В душе француза закипела ярость, но он не мог отрицать, что Англия была владычицей морей.

– Вы намереваетесь отнять его у меня силой?

– Как вы столь тонко подметили, у меня нет для этого средств. Однако, – продолжил Уиггинс, стерев довольную улыбочку с физиономии командира, – правительство моей страны может усмотреть в этом отдельном поступке прецедент для своего поведения в будущем. Вполне вероятно, что оно захочет вынести этот вопрос на международное обсуждение. Я не говорю, что они это сделают, – никто не может выражать мнение своего правительства в каждом отдельном случае, – но неужели вам хочется оказаться причиной международного инцидента? Вы считаете, ваши действия были столь хорошо продуманы, что ваше правительство встанет на вашу защиту?

Командир французского корабля заковал Бретта в кандалы, потому что это был единственный способ сладить с ним; он держал его под замком, потому что так ему было удобно и потому что это раздражало британцев, но он не хотел привлекать внимание своего начальства. Причина, по которой он находился в этой дыре, заключалась в том, что он был в немилости у правительства.

– Не вижу никакой необходимости, чтобы один-единственный человек был причиной стольких неприятностей, – наконец вымолвил француз. – В конце концов, что может сделать один англичанин?

– Я согласен с вашим первым утверждением. Что касается второго, возможно, обратившись к истории, вы получите ответ на свой вопрос, – сказал Уиггинс, поднимаясь на ноги. – В восемь часов мы ужинаем в консульстве. Мне бы очень не хотелось, чтобы мистер Уэстбрук опоздал к ужину.

Бретт сумел постоять смирно несколько секунд, которых Чарлзу хватило, чтобы помочь ему надеть сюртук, но он горел нетерпением увидеться с Уиггинсом. Командир французского корабля освободил его всего несколько часов назад, и он отправился прямиком в посольство, намереваясь припереть Уиггинса к стенке и потребовать, чтобы тот немедленно приступил к поискам Кейт. Вместо этого ему передали записку, в которой говорилось, что Уиггинс не вернется до ужина, но что он надеется к этому времени получить некоторые сведения о Кейт.

И хотя Бретт понимал, что не сможет ничего предпринять до утра, он рвался немедленно что-то сделать. Прошло три дня с тех пор, как похитили Кейт, и мысли о том, что произошло с ней, что может происходить с ней сейчас, продолжали терзать его, обвинять его, лишая его покоя и самообладания. Он сказал Кейт, что они ничего не смогут сделать, если ее похитят, но он не понимал до конца значения своих слов, пока она не исчезла и он не оказался бессилен что-либо сделать, не в состоянии даже решить, с чего лучше начать. В Англии правительство было бы вынуждено призвать на помощь совокупность знаний всех своих разрозненных ведомств, чтобы выследить и наказать ее похитителей. Здесь же правительство скорее наградит злодеев и разделит с ними выручку.

– Пока я буду ужинать, постарайся выведать что-нибудь у местных жителей, которые работают в консульстве, – велел Бретт Чарлзу. – Дай им понять, что я щедро заплачу за любые сведения, даже если это всего лишь слухи.

– А что дальше?

– Я смогу сказать тебе больше после того, как поговорю с Уиггинсом. Кем бы ни был этот человек, он приглашен к ужину.

Когда они спустились вниз, в гостиной никого не было.

Бретт громко выругался. Три дня ожидания, когда он бревном лежал на кровати, истощили запасы его терпения и христианского милосердия. Ему До смерти хотелось что-нибудь сделать: подраться с кем-нибудь или выполнить какую-то тяжелую физическую работу – что угодно, только не это адское ожидание. Он чувствовал себя настолько бесполезным, разочарованным и беспомощным, что с трудом сдерживался, чтобы не выбежать на улицу и не сделать отбивную из первого встречного. Но прежде чем отчаяние заставило его послать к чертям Уиггинса и взять дело в свои руки, консул вошел в комнату, такой же невозмутимый, как всегда.

– Благодарю вас, что вы договорились о моем освобождении, – сказал Бретт, изо всех сил стараясь сдержать нетерпение и неприязнь к человеку, для которого обед, казалось, был важнее исчезновения его жены. – Хотя меня раздражает необходимость быть благодарным за эту ужасную неразбериху.

– Всему виной непомерное честолюбие, – ответил Уиггинс. – Задержав вас, командир рассчитывал вернуть себе благосклонность начальства. Я всего лишь указал ему на возможность того, что он допустил просчет.

– И? – ободряюще спросил Бретт.

– Я намекнул, что правительство Англии может воспринять его поступок как знак для своей будущей политики и почувствовать необходимость выразить свое неодобрение.

– И правительство Франции скорее принесет его в жертву, чем всем флотом встанет на его защиту.

– Я всего лишь выразил мнение, что такой ход событий наиболее вероятен.

– Даже несмотря на то что правительство Франции только и ищет повод, чтобы ввести свои войска в Алжир, и что Англия не собирается бороться за право сделать Алжир своей колонией?

– Если его начальство не посчитало нужным довести до его сведения мнение, циркулирующее в правительственных кругах, то я не вижу необходимости делать это вместо них.

– Теперь я понимаю, почему вы достигли таких успехов, – с неподдельным восхищением сказал Бретт. – Удивительно, что вас еще не отозвали в Англию.

– Я не выношу тамошний климат, – сухо ответил Уиггинс.

– Кто этот человек, которого вы пригласили встретиться со мной? – резко осведомился Бретт. Вежливая беседа совершенно вывела его из терпения.

– Некто, кто, надеюсь, сможет помочь нам обнаружить местонахождение вашей жены. Я начал собственное расследование, но оно не принесло никаких результатов. Возможно, этот человек преуспеет там, где я потерпел неудачу. Возможно также, он согласится помочь вам вернуть ее, но это уже ваша задача – убедить его, что ему будет выгодно помочь вам.

– Как его зовут?

– Ибрахим. Он второй сын Мухаммеда Али, правителя Египта. Он относительно молод, но тот факт, что отец послал его сюда одного, говорит о том, что он пользуется уважением. Это один из самых уязвимых моментов в истории Африки, требующий пристального внимания специалистов. В тридцать лет Мухаммед Али прошел путь от торговца табаком до правителя Египта, а также Судана и Крита. Он нечасто совершает ошибки при выборе людей, которых назначает своими представителями.

– Я сам могу найти Кейт, – сказал Бретт, в то же время понимая, что в нем говорит уязвленная гордость, а не здравый смысл. – Почему я должен просить у него помощи?

– Потому что у него самая лучшая сеть шпионов во всей Северной Африке. На всем средиземноморском побережье не происходит ничего, чего бы он не знал или не мог выяснить. Если кто и может быстро найти вашу жену, то это он. И если кто и знает, что нужно сделать, чтобы ее вернуть, то это тоже он.

– Я не собираюсь ни с кем торговаться, когда речь идет о безопасности моей жены. Я выкуплю ее. Я пошлю своих представителей на каждый аукцион на тысячу миль вокруг, если это необходимо. Цена не имеет значения.

– Вы, конечно, вольны поступать так, как считаете нужным, – с подчеркнутым безразличием заявил Уиггинс, – но я бы настоятельно посоветовал вам сначала поговорить с Ибрахимом.

– Но что я могу предложить человеку его положения, чтобы убедить его помочь мне?

– Он сможет лучше ответить на этот вопрос, чем я, но, полагаю, он будет благодарен вам за любую посильную помощь в достижении его цели.

– И что это за цель? Или их несколько?

– Конечно, он преследует несколько целей, но, думаю, главная его задача в Алжире состоит в том, чтобы распространить на данную страну влияние своего отца. Тот постоянно ищет возможность ослабить власть турецкого султана.

– И как он собирается это сделать?

– Возможно, у него на примете есть несколько способов. Мухаммед всегда славился тем, что никогда не страдал от недостатка выбора.

– И вы думаете, он мне поможет?