Лонг-Айленд

Лонг-Айленд
Ли Тевес

В одном из парков острова Лонг-Айленд находят зверски изуродованный труп девушки. Расследование доверяют вести Максиму Хансену, который обнаруживает связь между чередой нераскрытых убийств, совершенных в Нью-Йорке за несколько десятилетий.

Аманда

Слаженным потоком автомобилей разных марок, жители мегаполиса стремились успеть в свои убежища до прихода грозы. За оживленной магистралью, ближе к центру острова находился лес. Он, поглощаемый мягким светом наступающего вечера, обреченно ждал. Где-то неподалеку уже доносилось запоздалые раскаты грома и первые трещины раз за разом сотрясали небосклон. Воцарившаяся ненадолго тишина была, как оказалось, предвестником бури. Подобие урагана начинало свирепствовать одновременно в разных частях леса так, что кроны деревьев при этом словно магнитом притягивались и отдалялись друг от друга. Вдалеке вспыхнула молния, от ее удара с грохотом повалился на землю многолетний дуб. Начавшийся после пожар быстро угас под напором воды падающей с неба.

Следующим утром, Питер Уолкшир в компании своего лабрадора, направился в сторону леса на прогулку. Его голову украшала кепка с ретро логотипом бейсбольного клуба Мец, чьим фанатом он являлся добрую часть своей жизни. Он носил бейсболку козырьком назад, искренне веря, что этот маневр ему поможет выделиться из множества фанатов Мец, к числу которых он не очень-то и хотел себя относить. Едва ступив в чащу Питер был поражены масштабам увиденного. Некогда чистую и ухоженная тропинку было невозможно узнать. Поверхность представляла из себя однородную смесь листьев, веток и прочего лесного мусора. Тропинка, по которой он привык прогуливаться была завалена ветками и ему пришлось внести небольшие коррективы в привычный маршрут. Свернув в глубь, он немного ослабил поводок. Через пару минут, лабрадор замедлил шаг и примкнул носом к земле, он взял курс в самые заросли леса, не реагируя на попытки хозяина его остановить. Очевидно, пес взял след и спустя некоторое время, привел растерянного хозяина к упавшему дереву. Его ветки были черными и сухими, как оказалось, дерево уже давно представляло из себя лишь пустую оболочку. Одна ветвь ушла большей своей частью куда-то под землю так, что наружу выглядывала лишь ее тонкая часть. Когти пса раз за разом скользили по надломленному частью упавшего дерева куску фанеры. Питер осторожно приблизился ко псу, который был явно в экстазе от поисков, но тут же поморщился от едкого запаха снизу. В попытке сделать шаг в сторону, он услышал скрип досок, а следом почувствовал потерю равновесия и земли под ногами. В следующее мгновенье он был уже внизу. Несмотря на то, что из левой ноги торчала белая кость, боли он не успел почувствовать, его тело было опьянено адреналином. Собачий лай эхом отражался в голове, но он, к своему ужасу, не смог найти взглядом ни пса, ни источник света. Питер отчаянно нуждался в воздухе, рвотные рефлексы просыпались все сильнее с каждым новым вздохом. Ища глазами источник света, он собирался с силами, чтобы попросить о помощи, но увиденное им в следующую секунду еще больше сковало дыхание. На потолке вдоль деревянной балки было повешено обнаженное тело девушки. Первое, что увидел Питер были ржавые штыри, торчавшие из лодыжек. Они крепко фиксировали ноги внизу у основания опоры. Набухший от разложения живот был в множестве ссадин и порезов, из некоторых уже выглядывали личинки червей. Именно их пиршество приводило кожу в движение. Руками девушка обвивала опору, ее сухие плечи при этом ровно прижимались к бревну парой торчащих из ключиц гвоздей, а густые пакли грязных волос свисали на серую, местами покрытую пятнами от разложений тяжелую грудь. Всего на долю секунды Питер поднял свой любопытный взгляд наверх. Белая кость контрастировала с пустыми глазницами утопающими в темноте. Страх, боль и отчаянье стали не выносимыми для Питера. Из последних сил он сделал вдох и уже не мог сдерживать нахлынувшее не него отчаянье, от вида свисавшего набок обрубка языка во рту. Его вопль эхом разошелся по чаще.

Яма

Одновременно с открытием глаз последовал глубокий вдох. Очередной плохой сон заставил его вспомнить моменты из прошлого, те времена, когда он и не подозревал, на сколько болезненным обернется взросление. Максим сел на кровать, и потянулся к стакану, стоявшему на прикроватном столике, на краю открытым лежал отчет о нераскрытых убийствах, точнее фото изуродованного тела девушки с отрубленными кистями и вырванной челюстью. Очевидно, что это было сделано убийцей для сокрытия личности и к сожалению, данная практика уже становилась классикой. Майка прилипла к телу в области спины, Максим снял ее потянув за горло и бросил в сторону. Не спеша подойдя к холодильнику, он взял лимон и разрезал его на две половины, одну убрал обратно в холодильник, а другую, сделав в центре несколько надрезов бросил в стакан, который наполнил холодной водой из-под крана. Максим сделал несколько глотков и подошел к окну, где гул сирен скорой перемешивался с привычными звуками города. На первом этаже здания напротив, персонал бара намывал пол, для этих ребят рабочий день наконец то подходил к концу. По перекрестку с жутким грохотом промчался грузовик собирающий черные пакеты с мусором, следом одна за другой неспешна проплыли две желтые машины такси. Жуткая мигрень начинала периодически атаковать. Максим попытался вспомнить на каком моменте оборвался его сон, но так и не смог собрать осколки воспоминаний. Убрав волнистые волосы назад, он забрался на подоконник и уселся по-турецки. Его холостяцкая студия начинала наполняться светом так, что медленно надвигающаяся волна предрассветного солнца вплотную приблизилась к пустой коробке из-под пиццы, валявшейся на кожаном, местами с потертостями, диване. Завибрировал мобильный. Короткий рапорт дежурного о найденном теле. За семь лет работы в полиции Нью Йорка он имел дело с множеством убийств, но та жестокость, о которой ему поведали требовала немедленной мобилизации. Максим достал из шкафа вельветовые брюки, черную водолазку и такого же цвета брогги. Через пару минут, держа в руках кожаную куртку, он уже выбегал на улицу. Он снимал квартиру неподалеку от центрального парка на углу 34-й улицы в театральном районе Манхеттена. Лично Максиму больше по душе было, когда район называли просто «адская кухня». Вернувшись в Нью Йорк ему очень нравились слушать легенды, связанные с городом и его окрестностями, которых за более чем 400 летнюю историю накопилось сполна. Как известно, в конце 19 века Нью-Йорк был центром глобальной иммиграции и люди со всех уголков мира стекались сюда в поисках лучшей жизни. В том числе и выходцы из Ирландии, гонимые на родине Англичанами, они в большом количестве заселяли среднюю часть острова Манхеттен. Им приходилось жить в холодных полуразрушенных домах или лачугах, на улицах свирепствовал голод и болезни. Через некоторое время около трети мигрантов погибло, что вызвало большой общественный резонанс. Мэром Нью Йорка тогда был Уильям Ховимейер который, в ответ на критику о бездействии утверждал, что лично видел, как иммигранты готовили мясо и супы на кострах. Именно после этих событий район и прозвали адской кухней. Эта история во многом сформировала у Максима образ Нью Йорка и его жителей. Голодные и гонимые, они пытались найти себе место в этом враждебном городе.

Дойдя до угла улицы Максим кивком поприветствовал уличного продавца фруктов, который вместе с сыном раскладывал товар. И широкими шагами пересек проезжую часть направляясь в сторону припаркованной у обочины машины.

– Ну и что ты тут делаешь? – Максим открыл пассажирскую дверь.

– Работаю на твою мамку. Она просила передать привет, – Том улыбнулся шикарной белозубой улыбкой и повернулся к плюхнувшемуся на кресло другу.

– Наглец, – неодобрительно качнул головой Максим и достал из кармана куртки солнечные очки.

– Я так рад, что мы начали наконец говорить об этом. Всегда относился к тебе по отцовский. Понимаешь, о чем я, да? – Том повернул ключ в замке зажигания.

– Не хочу сказать, что я об этом не думал раньше, но мне кажется ты не совсем ее типаж. Как бы тебе сказать, но ты слишком темный.

– Я всегда знал, что скандинавы те еще расисты,– Том картинно мотнул головой из и резким движением включил передачу.

Черный Понтиак двинулся с места на восток в сторону Бруклинского моста. В центре Нью Йорка в это время можно встретить разве что грузовики, собирающие мусор и водителей такси. Спустя пол часа, высотная застройка Манхеттена плавно сменилась пятиэтажной едва они отказались в Бруклине. Немного захватив фешенебельный район Бруклин Хайдс, Том взял курс на Квинс. Арабские кварталы преображались в еврейские, русские и доминиканские дополняя друг друга соответствующим антуражем сменяли друг друга. Дорога заняла не больше часа, детективам пришлось свернуть вглубь в лес и спустя пару минут они обнаружили несколько полицейских автомобилей. Территория к этому времени уже была оцеплена желтой лентой и патрульными. Им компанию составляло несколько журналистов. Невысокий мужчина с залысиной подбежал к детективам, едва они захлопнули двери:

– Эй, парни, я жду Ваших комментариев!

– Иди вздрочни, вон там, Джек! – указал журналисту направление Том.

– Не очень дружелюбно, но ничего. Так и запишем, спасибо, детектив, – не скрывая улыбки ответил журналист. Утренняя находка явно воодушевляла его. Он уже прикинул кругленькую сумму, которую ему с радостью выложат за материал о зверски убитой девушке.

Детективы синхронно прошмыгнули под лентой и направились к месту скопления людей в форме. Немного поодаль, один из патрульных стоял скрученный.

В стороне от него девушка в грубых и высоких ботинках возвышаясь над ямой, она делала записи в блокноте при этом время от времени раздавая команды сотрудникам местной полиции. Увидев вновь прибывших детективов, она пошла к ним на встречу:

– Наконец то! Томми, ты опять ехал через Аризону? Пока вас не было мне пришлось в одиночестве держать тут оборону от этих стервятников.

Детектив спрятала руки в карманы кашемирового пальто. Ее нос уже покраснел на кончике, а из-за рта шел пар.

– Сара, прости. Стоило мне на секунду потерять бдительность, как Томми свернул на юг. Видимо захотел навестить родню на Апеннинах. Может все-таки введешь нас в курс дела, пока ты окончательно не закоченела?

– Угу, Макс. Только смотрите под ноги, тут ужасно скользко, – показала в сторону ямы.

Втроем они начали спуск по стальной лестнице вглубь. По краям ямы были предусмотрительно установлены лампы, местами была обшита фанерой, крышей служили несколько ровно скрепленных между собой тонких досок. Снизу из одного угла прямо до самого потолка было установлено бревно, на котором и висело женское тело.

– Господи…, – пробормотал Том. Он, потянулся в карман брюк, в поисках жевательной резинки. Максим, спустившись последним, присел на корточки, чтобы полностью рассмотреть жертву. Запах, истощаемый телом, не давал возможности свободно дышать. Пребывание в яме было невыносимым для все троих детективов, но в то же время они отлично понимали всю важность первого впечатления. В их кругу существовало мнение, что образ жертвы, сформированный в первые минуты на месте преступления должен, словно шестое чувство, вести на протяжении всего расследования. Сопоставляя факты и мотивы, вероятных убийц с тем первым впечатлением можно на уровне интуиции отыскать убийцу. Тишину длившуюся несколько секунд, нарушила Сара: