Яблоки не падают никогда

– Это хорошо. Ты сперва размялась?

Она знала подколенные сухожилия сестры, как свои собственные, потому что, пока училась, практиковалась на телах своих родных и чувствовала себя в некотором смысле хозяйкой их проблем: подколенные сухожилия Эми, колени отца, плечи Логана, икроножные мышцы Троя, зажимы в пояснице у матери.

– Конечно, – ответила Эми.

– Врунья! – Бруки направилась к кафе с телефоном у уха, сознавая, что испытывает иррациональное чувство соперничества, поскольку Эми совершила пробежку, а она, Бруки, в эти выходные из-за мигрени не делала никаких упражнений.

Экая бессмыслица! Бруки была моложе Эми и находилась в лучшей форме. И все же стоило ей узнать, что сестра бегала, как она сама ощутила дикое желание тоже пробежаться: дольше и быстрее.

– Как ты? – спросила Эми.

Бруки услышала крик чайки. Сестра бегала по пляжу. Черт бы ее побрал! Все как всегда. Бруки на пригородной парковке, тревожится из-за нехватки денег, а Эми бегает по пляжу и, вероятно, собирается съесть на завтрак яйца Бенедикт.

– Хорошо, – ответила Бруки. – Ну не великолепно. У меня была мигрень на выходных.

Из кафе вышла женщина с картонным подносиком, на котором стояли стаканчики кофе. Она неуклюже приподняла его, приветствуя Бруки, и та махнула ей в ответ. Боль в правом бедре. Бруки придирчиво глянула вслед женщине, оценивая ее походку, которая, к несчастью, оказалась безупречной. Пациенты, аккуратно выполнявшие упражнения, поправлялись и больше не нуждались в ее услугах.

– Сочувствую, – сказала Эми. – Грант позаботился о тебе?

– Его не было. Уехал с палаткой. Голубые горы. С какими-то старыми друзьями из… да просто со старыми друзьями. – Она заставила себя остановиться. Очевидно, когда лжешь, весь фокус в том, чтобы не выдавать слишком много ненужных деталей.

– О нет! Надо было позвонить мне. Я бы принесла тебе супа! У меня под боком китайский ресторан, где продают навынос самый лучший куриный суп с кукурузой, ты такого не пробовала!

– Да ладно. Я справилась. Ну так что случилось? – Бруки вставила ключ в замок на стеклянной двери.

Вид логотипа своей клиники вызвал у нее смешанное чувство удовольствия, гордости и страха. Это были две фигурки из палочек – мужская и женская, которые держали над головами, как транспарант, табличку: «Физиотерапия Делэйни». Логотип придумала подружка Логана Индира, графический дизайнер, и Бруки он понравился. Она представила, как кто-то отскребает картинку с двери, оптимистично рассчитывая заменить ее новехоньким логотипом своей фирмы.

– Прости, – сказала Эми. – Я не отниму много времени. У тебя сегодня есть пациенты?

– Да, – коротко ответила Бруки.

Она никогда не призналась бы Эми в своих страхах за клинику. Их отношения строились не на этом. Старшая сестра нужна была ей для того, чтобы демонстрировать, как живут взрослые люди, и Эми всегда вознаграждала ее усилия, подпадая под впечатление, хотя в ее восторгах чувствовалась некая отрешенность, словно совершенно нормальный жизненный выбор Бруки – получить диплом, выйти замуж, купить дом – для нее самой был просто невозможен.

– Хорошо, это просто здорово. Слушай, я только что узнала о…

Бруки оборвала ее:

– О планах Гарри вернуться? Да, я тоже только что услышала эту новость. Полагаю, мама и папа знают, хотя странно, что они ничего не сказали. Не думаю, что у него хватит подвижности…

– Нет, я говорю не о Гарри. А о девушке.

Бруки помолчала. Какая девушка? Кто-то из бывших учениц?

– Я ночью уснуть не могла, все думала… – продолжила Эми. Она произнесла эти слова раздражающе певучим голосом, который сигнализировал, что она вот-вот расплачется, закричит или еще как-нибудь взбрыкнет. – Ты не встречалась с ней? Я не знаю, просто это вызывает у меня какое-то странное чувство, а ты что думаешь? Вся эта ситуация такая… неожиданная, тебе не кажется?

Слушая сестру, Бруки включила свет. В приемной стояли стойка администратора и пустой стол, ожидавшие, когда она сможет позволить себе нанять офис-менеджера. Стены были выкрашены в бодрящий, но спокойный цвет «морской бриз». Бруки потратила много часов на выбор между «морским бризом» и «глубоким океанским синим», как будто правильный цвет стен мог повлиять на количество приходящих к ней пациентов. Часть стены во всю высоту занимали зеркала, чтобы клиенты могли следить за положением рук и ног, выполняя упражнения, ну и фигуру оценивать, конечно, хотя в результате ей самой пришлось постоянно любоваться на свое отражение. Когда приходили пациенты, это не имело значения, а вот когда она оставалась одна, видеть свое лицо для нее было мучением. Новое оборудование, взятое в аренду, стояло наготове и тоже ждало, к тому же стоило ей денег: велосипед-тренажер, три медицинских мяча, гантели, резиновые ленты. Помещение украшали плакаты в рамках с изображениями спортсменов в момент тяжким трудом достигнутых триумфов: на коленях, прижавшихся лбом к полу, целующих золотые медали. Картинка с теннисистом была всего одна, к тому же единственная, на которой никто не торжествовал, – черно-белый снимок Мартины Навратиловой, растянувшейся в прыжке для удара слева на Уимблдоне: лицо перекошенное, волосы, короткие спереди и длинные сзади, разметались вокруг головной повязки. Если бы Бруки не повесила здесь теннисиста, это выглядело бы странно, словно она хотела таким образом что-то сказать, и родители не оставили бы это без внимания, придя посмотреть ее медицинский кабинет. «Старушка Мартина», – увидев фотографию, любовно проговорил отец, будто они с ней старые приятели.

– А вдруг этот ее парень явится к ним в дом? – продолжила Эми. – И ситуация выйдет из-под контроля?

– Я потеряла нить, – сказала Бруки.

Мысли ее блуждали. Кажется, она упустила важную часть разговора.

– Что, если у него есть оружие?

– Что, если у кого есть оружие?

– У агрессивного бойфренда!

– Эми, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Наступила тишина. Бруки села за стол в приемной и включила компьютер.

– Правда? – удивилась Эми. – Ты не в курсе? Я-то думала, ты уж наверняка знаешь.

Компьютер зажужжал и ожил. Бруки вынула блокнот из ящика стола и постучала ручкой по верхней странице.

– Знаю – что? – подтолкнула она сестру. – У меня скоро пациент. – Она взглянула на записи, появившиеся на экране компьютера. – Сорок восемь лет. Думает, что у нее воспаление локтевого сустава, как у теннисистов. Помнишь, как Логан решил, что у него такая болезнь, и отец… – Она замолчала.

Иногда, стоило ей извлечь из памяти какое-нибудь смешное воспоминание об их общем детстве, как оказывалось, что оно не такое уж веселое.

– Бруки, я говорю о маме с папой и их странной… ночной гостье.

Достав из ящика планшет с новой анкетой для пациентов, Бруки сказала:

– Значит, у них кто-то живет? В твоей старой комнате? Это проблема?

Время от времени Эми возвращалась пожить в родительский дом, когда что-то не ладилось с новой работой, новыми курсами или очередным парнем.

– Полагаю, скорее всего, она живет в моей комнате, – медленно проговорила Эми, и в ее голосе слышалась обиженная и слегка агрессивная нотка. – Но это ничего. У меня есть свой дом, Бруки. Я живу здесь уже почти шесть месяцев.

– Знаю, – сказала Бруки.

С кем-нибудь в доле.

– И у меня есть работа. На прошлой неделе я провела там больше сорока часов.

– Вау! – удивилась Бруки, стараясь не допустить снисходительного оттенка в своем восклицании. Эми и правда продержалась целую рабочую неделю? Дайте девочке приз. – Прости. Я немного отвлеклась на клинику.

И пробную жизнь порознь.

Где теперь работает Эми? В супермаркете? Или погодите, в кинотеатре? Нет. Она же вроде была дегустатором еды? Верно. Они в подробностях слышали про собеседование. «Это было как экзамен, – сказала Эми. – Очень напряженно». Ей пришлось расставить десять стаканчиков с жидкостью в порядке увеличения степени солености, затем десять других стаканчиков – в порядке повышения сладости. Ей давали маленькие чашечки с комочками ваты внутри, и она должна была определить, чем они пахнут. Эми правильно идентифицировала базилик и мяту, но не петрушку. Разве у петрушки есть аромат? Последним заданием было составить короткий текст с описанием яблок для человека, который никогда их не пробовал.

«Едва ли я способна описать яблоко», – не задумываясь, проговорила Бруки. Тогда ее мать всплеснула рукам и счастливо воскликнула: «Ну, Бруки, в таком случае ты не получила бы эту работу!»

И Бруки, которая четыре года училась и два работала в клинике, чтобы стать физиотерапевтом, вдруг почувствовала себя никуда не годной, потому что не могла описать яблоко.

– Ты и правда ничего не слышала об этой девушке, которая живет у мамы с папой?