Три желания

– Один, – бросила она. – Только один бокал.

Зажав под мышкой ведерко для льда и бутылку, она выбралась из бара на улицу. Вышибала даже не попытался ее остановить. Он был занят – проверял паспорта у хихикающих гостей лет тридцати с лишним.

Она пошла по Джордж-стрит в сторону набережной.

– С Рождеством! – Пьяные офисные труженики в дурацких бело-красных колпаках затанцевали вокруг нее.

Она шла дальше.

Почему все вокруг так по-идиотски счастливы?

Она миновала Оперу и дошла до самого Ботанического сада. Задрав повыше дизайнерскую юбку, за которую было заплачено двести долларов, она села на землю, скрестив ноги и опершись спиной о дерево. Наполняя бокал, она залила шампанским всю руку и юбку. «Ну, с Рождеством!»

По воде скользили расцвеченные огнями лодки, из которых доносились музыка, пение и крики слишком бурно веселившихся людей.

Если она сейчас выпьет всю эту бутылку, завтра у нее будет раскалываться голова и ей придется нелегко на консультации, которая намечена на утро. Хотя разговор с Энни вряд ли чем-то поможет. Завтра каждый будет рассказывать о своем детстве. На дом – при этих словах пухлые пальчики Энни нарисовали в воздухе большие кавычки – им было задано вспомнить, как их родители разрешали конфликты. «Мы рассмотрим модели, принятые в ваших семьях!» – с энтузиазмом воскликнула психолог.

Кэт очень хотелось рассказать знаменитую историю об одном вечере в семействе Кеттл, который случился в 1976 году. В скучно-счастливом детстве Дэна, скорее всего, не было ничего похожего. Она легко выиграет конкурс на самое психологически тяжелое детство.

Кэт, Джемма и Лин были одеты в одинаковые куртки с капюшонами и коричневые вельветовые штанишки. Вся улица пришла к ним во двор на вечер крекеров. Гремел фейерверк, и в его розоватом свете все лица казались какими-то таинственными. Дети жгли бенгальские огни, сыпавшие холодные серебристо-белые искры. Отец, лихо зажав сигарету в углу рта, без устали смешил всех мужчин, хохотавших громко, от души. Мать, в коротком зеленом платье с золотыми пуговицами, разносила тарелки с закуской – чернослив, обернутый беконом и заколотый зубочисткой. Тогда у нее еще были длинные волосы, золотисто-каштановый поток которых останавливался ровной прямой линией ниже попы.

И вот настало время для настоящего фейерверка. Сжимая в руке бутылку с пивом, отец театрально вышел на середину двора, поддернул брюки, опустился на корточки и проделал какие-то хитрые манипуляции с зажигалкой.

– Сейчас как жахнет! – обратился он к дочерям.

Через несколько секунд грохнуло, и воздух окрасился разноцветными взрывами.

– О-о-о! – вопили все с каждым новым взрывом. – А-а-а!

Казалось, будто их отец сам создавал фейерверки. Это было чудесно. Кэт точно знала, что лучше вечера в ее жизни еще не было. Поэтому не было ничего необычного в том, что мама постаралась его испортить, и ей это прекрасно удалось.

– Пусть теперь кто-нибудь другой попробует, Фрэнк, – повторяла она, и Кэт еле выносила ее твердый, властный голос, который становился все жестче и жестче.

Может, мать просто ревновала отца к тому, что он веселит всех, находится в центре внимания, а она мечется между гостями, разливая им чай.

– Да быстрее же, быстрее, Фрэнк!

Он, широко улыбаясь, стоял в самом центре двора, выставив подбородок, и нарочито медленно тянул свое пиво: «Расслабься, Макс, дорогая…»

Тут-то все и случилось.

Отец зажег римскую свечу, все еще стоя на коленях и беспечно склонясь над ней.

– Фрэнк! – предупреждая, крикнула мать, и Джемма уловила страх в ее голосе.

– Быстрее, папочка! – крикнула она, а Лин с Кэт переглянулись, будто говоря друг другу: «Какой она еще ребенок!»

Фрэнк выпрямился, сделал шаг назад, и римская свеча взорвалась. Бутылка с пивом упала на землю, потому что он вытянул руки вперед, как бы заслоняясь ими от фейерверка.

Кэт, Джемма и Лин видели, как безымянный палец вместе с кольцом оторвался у него от руки и, крутясь в воздухе, улетел куда-то, освещаемый яркими зелеными и багровыми всполохами.

Он грузно и смешно, как клоун, осел на землю, сжимая руку. В воздухе странно пахло чем-то сладким – это поджарилась рука отца.

– Какой же ты дурак! – решительно загремела мать и широкими шагами пошла к нему; высокие каблуки тонули в зеленой траве газона. – Девочки, немедленно домой! – скомандовала она, и они послушно поплелись в гостиную, включили телевизор и уселись смотреть его вместе с бабушкой и дедушкой.

Сэмми Баркер отправился искать палец отца – он закатился под розовый куст прямо под окном родительской спальни.

Кэт так и не смогла простить свою мать. Именно она, Кэт, должна была найти палец своего отца, а вовсе не этот курносый Сэмми.

Всего через несколько месяцев после вечеринки отец собрал вещи и перебрался на квартиру, которую снял в городе. Его палец спасти не удалось. Он хранил его в банке с формальдегидом. Для особо почетных гостей банка с большими церемониями извлекалась из шкафчика в ванной.

Это точно должно было удовлетворить Энни. И как это было символично, как утешало! Ведь оторвался именно безымянный палец, тот, на котором было обручальное кольцо! Символ их неспокойного, взрывного брака.

Конечно, и у Дэна это была одна из любимых семейных историй. «Ужас!» – сказал он, когда услышал ее в первый раз. На обедах с гостями он пересказывал ее так, будто видел все собственными глазами.

Если бы только Дэн ребенком жил с ними по соседству, Сэмми Баркер ни за что не нашел бы тогда папин палец.

Кэт за горлышко вынула бутылку из ведерка со льдом и налила себе еще. Усаживаясь поудобнее, она громко икнула.

Может, ей простить его? Может, она уже его простила?..

Разве сама она не фантазировала о Шоне – университетском друге Дэна? Каждый раз, когда они ходили куда-нибудь вместе с Шоном и совершенно неподходящей ему женой, Кэт чувствовала, как у нее после третьего стакана вина розовеют щеки, а перед глазами встают самые бесстыдные картинки.

А все из-за алкоголя. «Алкоголь – это ужасно. Ужасно!» – подумала она, вытянула перед собой руку с бутылкой и осуждающе взглянула на нее.

Может быть, ей нужно сделать свой выбор и перестать сердиться, как советуют наставники Лин по самопомощи?

От этой мысли ей стало удивительно легко и приятно. Так бывает, когда выздоравливаешь от простуды и вдруг понимаешь, что твое тело снова нормально функционирует.

Запищал мобильный телефон. Сообщение от Дэна:

Кэт медленно поднялась на ноги, одернула юбку и, оставив на земле ведерко и пустую бутылку, пошла к парому.

– А вот и мы! – воскликнула Энни.

На ней была блузка в сине-белую полоску и красный шарфик, небрежно обмотанный вокруг шеи. Глаза смотрели ясно и простодушно. Кэт и Дэн, наоборот, видели ее как будто сквозь туман. Они не спали всю ночь, пили и плакали.

– Итак, вы одна из тройняшек, Кэт!

– Да, – вяло произнесла Кэт, не в силах тягаться с ее энтузиазмом.

– Большинство тройняшек необычно тесно связаны друг с другом. Это правда? – спросила Энни.

Ой-ой-ой… Энни, похоже, основательно проштудировала свои учебники, готовясь к сегодняшней встрече.

– Сегодня я хотела бы поговорить о том, какие у Дэна отношения с вашими сестрами!

– А задание на дом? – спросила Кэт.