Тризна

Воронцов встал, подхватил рюкзак и направился к двери. Краем глаза заметил, что старушка тоже засобиралась – сунула голову петуха поглубже за пазуху и начала складывать котомки. Отлично, будет у кого дорогу спросить.

Выйдя на перрон, он остановился, ожидая старуху.

Наконец та появилась в дверях.

– Давайте помогу, – протянул руки Воронцов. В одну взял её котомки, другой подхватил под локоть.

– Спасибо, сынок, – крепче придерживая петуха под курткой, она ступила на перрон.

Двери с шумом закрылись, электричка, свистнув на прощание двум одиноким пассажирам, умчалась дальше.

– Скажите пожалуйста, бабуль, а вы случайно не из Анфимово?

– Оттуда, сынок.

– Можно я вас провожу? Первый раз приехал, дороги не знаю.

– Проводи, милый. Только я туда сейчас не пойду. До развилки доведу тебя, а оттуда уже близко будет, сам дойдешь.

– Хоть так, – мысленно согласился Воронцов.

Они двинулись по перрону в сторону касс, где находились выходные ворота. Бабулька, несмотря на возраст, двигалась достаточно шустро. Да так, что Воронцову приходилось нехило ускорять шаг, чтобы оставаться с ней наравне.

–Сынок, ты к кому приехал-то? – Бабуля резво перепрыгнула огромную выбоину в неровно уложенном асфальте.

Так. Сказать ей, что приехал погостить к родственникам? Бред. Она спросит к кому, а тут уже врать бессмысленно. В деревнях люди друг друга знают в лицо. Сказать, что приехал ночевать в доме ведьмы потому, что проспорил по пьяной лавочке? Тоже не вариант – либо дурку вызовет, либо милицию.

– А я студент бабуль, на филологическом учусь. Вот приехал дипломную работу писать, про деревенский фольклор, – ложь была достаточно правдоподобной. Воронцов действительно студент, хоть и не имел никакого отношения к филологическому, но не будет же она требовать студенческий билет.

– Фольклор, говоришь, – бабка улыбнулась, хитро взглянув из-под ресниц, – это про какой именно фольклор ты собрался писать?

– Ну, разный. Сказки там какие, байки деревенские.

– Байки, – эхом повторила она, больше для себя, а не для продолжения диалога и на пару минут задумалась.

Это хорошо, значит небольшая ложь прошла и приставать с расспросами она не будет.

– Меня Маришкой зовут, – подняла она голову, – вообще я Мария Павловна по батюшке, но все зовут меня Маришкой. И ты так зови.

– Очень приятно, – растянулся в улыбке Воронцов, – Сергей.

– Надолго к нам?

– Дня на три, не больше.

– Если захочешь, приходи ко мне. Мы с петушком моим Митькой одни живем, одиноко иногда бывает, хочется поговорить с живым человеком. Я и вареньица из подпола достану, сама закрывала.

– Спасибо, – немного замялся Воронцов. Отказывать приветливой старушке не хотелось.

– Ты как в деревню войдешь, магазин продуктовый увидишь, мимо не пройдешь. Спроси Катьку продавщицу, она тебе покажет мой дом. А сейчас тебе туда – махнула она рукой вперёд.

Воронцов повернулся. Ну, надо же, как быстро они дошли до развилки. Одна дорога, на которую указала Маришка, уходила прямо и очень скоро уткнулась в первые домики. Вторая уходила в лес.

– Давай, – ещё раз махнула рукой. Это был прощальный жест.

– Вечером заходи, – и, развернувшись, направилась в лес.

Приятная женщина. Немного странная и смелая – приглашает в дом совершенно незнакомого человека.

– Может и зайду к ней как-нибудь, чаю попить, – проводил Воронцов ее взглядом, – Всё лучше, чем сидеть одному в заброшенном доме.

Бросив последний взгляд на быстро удаляющуюся фигуру, он поправил рюкзак на плечах и двинулся в сторону домов.

Войдя в деревню, мужчина словно ощутил прозрачность и свежесть воздуха. Небо нежно-голубое – бездонная синяя глубина. Поднимешь голову, а по нему, словно кудрявые барашки, плывут пушистые белоснежные облака. Зелёные поля, раскинувшиеся по обе стороны деревни, радовали глаз. Воронцову хотелось сбросить рюкзак с плеч и побежать изо всех сил. Бежать, насколько хватит дыхания, а когда лёгкие «закончатся», упасть в траву и кожей почувствовать прохладу росы. Пришлось подавить в себе этот мальчишеский порыв и Воронцов бодро зашагал вперёд.

Деревня оказалась маленькой, всего одна улица – широкая дорога между домами.

Если верить Косте, стоит она минимум сто лет, но выглядит вполне сносно. Дома деревянные, ухоженные, с раскрашенными ставнями – приятно посмотреть. Позабавило, что все заборы выкрашены одинаковой голубой краской.

В памяти Воронцова всплыл деревенский дом почившей бабушки, который всегда пах уютом и пирогами. К сожалению, это единственное оставшееся воспоминание, остальное с годами стёрлось из памяти. Он уже не вспомнит расположение комнат и что росло в огороде, но аромат свежих пирогов и сена неизменно возвращали его мысли туда, где было так счастливо и беззаботно в детстве.

Воронцов крутил головой налево и направо, восхищённо оглядываясь вокруг. После городского, серо-грязного пейзажа, здесь были сочные краски зелени и цветов за заборами.

Из-за немного покосившейся калитки, с веселым лаем, выскочил щенок – рыжая дворняжка с хвостом-бубликом. Сделав несколько кругов вокруг нежданного гостя, он улёгся у его ног.

– Какой хороший! – умилился Воронцов, почесывая теплое пузико, подставленное собачьим ребенком, – Ладно, рыжая, пора мне, – ласково потрепав собаку по холке на прощание, он двинулся дальше.

Скоро он дошел до выцветшего здания с небольшим крыльцом в 3 ступеньки и с косо висящей над входом облупленной вывеской «Продукты». На фоне ухоженных домов и чистой улицы, магазин смотрелся небрежно, как кусочек пазла из другой картинки.

Поднявшись по выщербленным ступенькам, Воронцов вошел в душное помещение. В магазине не было ни одного покупателя. Только продавщица за дальним прилавком листала газету. Увидев Воронцова, она оживилась, отложила чтиво и пошла навстречу со своей стороны прилавка. Воронцов застыл – прямо на него шла огромная грудь, размера, наверное, двадцатого. Если такой существует. Колыхаясь в такт шагов хозяйки, она гипнотизировала, не давая возможности оторвать глаз. Нет, Воронцов не был любителем больших размеров, наоборот, ему нравилась маленькая, аккуратная грудь. Сейчас же он так завис только потому, что ничего подобного ещё не видел.

Продавщица заметила его взгляд и тут же кокетливо взмахнула густо накрашенными ресницами.

– Добрый день, что вам продать?

Воронцову пришлось приложить усилие, чтобы побороть ступор и выдавить:

– Хлеба, пожалуйста. Белого. И консервы, – голос неожиданно пропал, и он, что называется «дал петуха».

– Одну минутку, – бархатным голосом промурлыкала продавщица и, покачивая бёдрами, неспешно двинулась к стеллажу с консервами.

Воронцов выдохнул. Мозг включился, как только из поля зрения пропала необъятная грудь.

–Что-то ещё? – кокетливо хлопала ресницами продавщица.

– Да, водки. Две бутылки.

Около пяти минут Воронцову пришлось ждать, пока коварная соблазнительница дойдёт до полок с водкой, демонстрируя со всех сторон фигуру. Потянувшись на верхнюю полку за бутылкой, аки серна, она бросила соблазнительный взгляд на Воронцова через плечо.