Южаночка

И этого было достаточно, чтобы в следующую же минуту Ина вскричала, вся закипая, в приливе негодования и готовности произвести какой угодно переполох.

– Ну, вот, ты меня и не знаешь! Нет еще ничего такого, перед чем бы задумалась я! Хочешь пари?

– Хочу! Хочу! На банку варенья! – обрадовалась Гаврик.

– Нет, без всякой банки, а просто так. Приходи сегодня после дневного чая в залу, когда там будут бегать наши седьмушки и прочие младшие. Я тебе докажу!

– Идет! – согласилась Гаврик и план был уже готов.

И вот Южаночка наказана так не во время. Так некстати подвела ее эта плакса Фальк! Как же после этого и не проиграть пари!

Добрые две трети девочек находятся теперь в зале, бегают, резвятся там, устраивают игры, танцуют под рояль, и Щука там и Гаврик, обе подруги, а она здесь… Целый час, целый час!

Чтобы как-нибудь скорее и незаметнее провести этот час, Южаночка смотрит в окно. За окном настоящая зима. Снег идет… Погода один ужас! Что, если завтра будет такая, приедет ли дедушка в прием? Ах, если бы приехал! Конечно! Конечно, приедет! Он так любит ее, Ину, и потом, что такое значит погода для старого героя. А?

– Господа! В классе угар! Выходите скорее, надо открывать фортку. – Я столько раз говорила истопнику, что по два раза в день нельзя топить печь, – послышался недовольный голос Карасевой и ее обычно апатичная фигура с несвойственной ей живостью вышла на середину класса.

– В зал, маленькие, ступайте все в зал!

Что это? Или она ослышалась, Южаночка? В зал? Ах, отпускают в зал! Какое счастье! Угар в классе! О, благодетельный угар, о, милая печка! Фрейлейн Бранд, проходя мимо нее, говорит сердито.

– Ступай, Палтова. Перед ужином достоишь что тебе осталось. А теперь марш со всеми остальными в зал.

И ликующая Южаночка выбежала из своего угла, торжествуя неожиданную победу.

Глава XIV

Пари. – Печальный финал

– Гаврик! Гаврик! Щука! Даня! Где вы! Вот и я!

И, бесцеремонно расталкивая попадавшихся ей то и дело на пути воспитанниц, своих и чужих классов, Ина ураганом уже неслась по зале, отыскивая своих друзей.

– Боже мой, эта новенькая толкается, как мужик с барки! – послышался недовольный возглас какой-то чопорной девицы пятого класса за спиной мчавшейся девочки.

– У нее манеры извозчика! – вторила ей в тон другая «пятушка».

– Mesdames! Что вы хотите, если ее воспитывали солдаты в полку! – презрительно поводила плечиками третья.

А Южаночке и горя было мало от всех этих замечаний. Она стрелой пронеслась через всю залу, сбив с ног какую-то не во время подвернувшуюся ей «чужеземку», пославшую ей вдогонку негодующее. Monstre![13 - Чудовище!] и в следующую же минуту уже стояла перед Гаврик и Даней, восседавших на подоконнике широченного окна.

– Вот и я! Пришла выполнить пари! Не ждали? И раньше бы прибежала, да Фальк наябедничала крысе. Крыса наказала, поставила у доски. К счастью, угар в классе… Выпустили рабу грешную. Вот она – я! Сейчас же и пари мое исполню!

И сверкая глазами, пылая румянцем на смуглых щечках, Южаночка скомандовала.

– Смир-р-рно! Ружья, на плечо… А теперь ступай за мной! Шагом марш!

И замаршировала к печке, находящейся в дальнем углу зала. Здесь между ней и огромным портретом одного из покойных императоров, образовался небольшой уютный уголок. Сюда в этот уголок и бросилась Ина в сопровождении своей маленькой команды. Здесь в уголке, живо примостившись на краю деревянной скамейки (такими скамейками, расставленными вдоль стен, изобиловал зал), и быстрее чем Гаврик и Верховская могли этого ожидать, ловкими движениями рук в один момент стащила со своих крошечных ножек и грубые институтские башмаки, и белые нитяные чулки, и очутилась босая.

– Ага! Вот и сделала, что хотела. А теперь глядите! Раз! Два! Три!

И быстро вскочив со скамейки, перебирая своими голыми ножками, сверкая пятками и звонко смеясь, Южаночка снова понеслась по залу.

Гаврик и Щука, «премированные» шалуньи, как их называли в институте, кинулись со всех ног вдогонку за ней.

– Выиграла пари! Выиграла! Ай да Южаночка! Ай да молодчина! – визжала Гаврик, ликующими взглядами окидывая попадавшихся ей навстречу воспитанниц.

– Mesdam'очки! Смотрите! Какой ужас! Палтова – босая, как какая-то деревенская девчонка! С ума она сошла, что ли? – обменивались негодующими замечаниями последние.

– Эта Палтова – разбойник какой-то! Подумайте, она держала с Гаврик пари, что три раза обежит босая вокруг залы! – захлебываясь рассказывала Жемчужинка, маленькая девочка, нежная и хорошенькая с белым личиком и такими же руками.

– Боже! Боже! Но ей достанется от Мильки, если она увидит ее! – прошептала высокая, стройненькая Маша Ланская и крикнула мчавшейся к ней навстречу Ине:

– Палтова! Безумная! Остановись! Тебе говорят, остановись же! Обувайся скорее!

Но Южаночка, как говорится, бровью не повела в ответ на этот благоразумный призыв. Она успела уже сделать два круга, теперь ей оставался еще третий раз обежать залу и тогда пари выиграно, и она докажет свою удаль обеим своим подругам!

Как раз в то время, когда ее босые ножки дробно перебирали, едва касаясь пятками паркета, а сама она неслась быстро, как призовая лошадь, описывая круг на арене цирка, чья-то худая тонкая фигура незаметно метнулась от входа зала в ее противоположный конец, туда, где между печкой и портретом чернели прюнелевые ботинки и сиротливо белели на скамье нитяные Южаночкины чулки. Подбежать к скамейке, схватить то и другое, сунуть под передник, и тем же стремительным шагом вернуться в коридор было для Каролины Фальк делом одной минуты.

В следующее же мгновенье, она стояла перед своей теткой, госпожой Брандт, и шептала, закатывая под лоб свои золотушные глазки.

– О, tante, tante![14 - О, тетя, тетя!]О, какой ужас! Она сняла обувь и бегает по залу – босая!

– Кто? Кто бегает босая по залу? Говори же толком, Лина! – испуганно проронила та.

– Палтова, тетя, Палтова. Кому же другому придет в голову такая мысль. Ах, тетя! вот ее обувь! Я принесла ее тебе! – и Лина протянула злополучные башмаки классной даме.

Между тем, Южаночка, и не подозревая предательства, с легким сердцем заканчивала последний круг своей скачки, головокружительным галопом, под неумолкаемый хохот столпившихся в кучку «чужеземок» и «своих», как неожиданно громкий голос Верховской, стоявшей «на часах» у двери, во все время «номера», испуганно крикнул.

– Милька идет! Ина! Палтова! – беги обуваться скорее.

– Выиграла пари, выиграла! – пронеслось в ту же минуту по залу ответным криком.

И Южаночка стрелой бросилась к заветному уголку, между портретом и печкой.

Каково же было изумление и даже испуг девочки, когда она не нашла там ни башмаков, ни чулок!

– Ищи под скамейкой! Ищи под скамейкой! – кричала ей в самое ухо Даня и белокурый вихор забавно трясся над умным высоким лбом девочки.

Ина, а за ней Гаврик и Щука кинулись все трое под скамью.

Но увы! И там не оказалось злополучной обуви Южаночки!

– Mesdames! Сознайтесь, кто подшутил над Палтовой так глупо и жестоко? – кричала Гаврик, бросаясь от одной воспитанницы к другой.

– Мы не трогали! Мы не брали. Ей Богу! Никто не мог сделать этого из нас! – слышались тут и там взволнованные голоса.

И вдруг все стихло. На пороге залы появилась госпожа Бранд. Одну минуту она молчала и только обводила проницательным взором присмиревшую толпу девочек. Потом зазвучал ее голос и она заговорила резко и повелительно, почти грозно.