Южаночка

– Гаврик! Ты! Погоди ж ты у меня, разбойница!

Еще миг и подобрав тяжелую безобразную «клоку»,[15 - Клока или салоп – верхняя женская одежда, широкая длинная накидка с прорезами для рук или с небольшими рукавами, часто на подкладке, вате или меху.] Южаночка летит как стрела, пущенная из лука, в погоню за шалуньей.

Гаврик мчится не тише. Трудно догнать! Даня та уже давно отстала… Она не может бегать слишком скоро, у нее отдышка.

– Гаврик! Гаврик! Стой!

В минуту поймана Гаврик и, она и Южаночка с визгом и хохотом валятся в пушистый, невысокий молодой сугроб.

– Mesdames! Mesdames! Бегите скорее к желтой беседке… Там голубок замерзает… Наши все собрались, скорее, скорее! – роняет на ходу, поравнявшись с борющимися Жемчуженка и вихрем проносится дальше.

– Голубь замерзает! Скорее! Скорее к желтой беседке! Раз! Два! Три!

Гаврик, Южаночка и Даня мчатся теперь, взявшись за руки, с гиканьем и притопыванием, точно заправская тройка. На задней аллее темнеет густая толпа институток. Мелькают клоки, зеленые подолы платьев из под них, «своих» и «чужих» девочек… Все нерешительно топчутся на одном месте. Слышатся жалостные возгласы, вздохи…

– Бедняжечка! Верно он уже мертв!

– Замерз! Конечно! Замерз! И говорить не о чем! Погиб!

– О, бедный, бедный голубчик… А может быть он еще дышит, его можно спасти!

– Mesdames! Кто решится пробежать по сугробу и спасти замерзшего голубка!

– Или хоть просто-напросто убедиться жив он или умер?

Голоса институток звенят затаенным волнением. Точно порванные струны инструмента дрожат в них… Кто решится? Кто полезет в сугроб, глубокий сугроб, доходящий даже самым высоким до колена?

Гаврик, Ина и Щучка подбегают к группе как раз в это самое мгновенье.

– Что за народ собрался! – скалит свои щучьи зубы Даня и смеется во весь рот.

– Верховская! Идол бесчувственный! Нашла время хохотать! Тут, живое существо умерло, а она хохочет, – упрекает девочку чей-то сердитый голос.

– А может быть еще он живой, душки, – выражает свою мысль Гаврик.

– Надо узнать! – подхватывает Южаночка, и прежде чем подруги и «чужеземки» успевают остановить ее…

Она уже в сугробе…

Раз! – Провалилась чуть до пояса, – два – еще! Три! Вот так скачка! Точно заяц по снегу! Левой, правой! Левой! Правой. Раз! Два! Раз! Два! Ловко! Ина фыркает от удовольствия и весело заливчато смеется…

По аллее бегает Маша Ланская и кудахчет как курица, потерявшая цыпленка.

– Палтова, вернись! Ей Богу же, вернись! Фальк наябедничает! Фальк где-то близко!

– Ну, коли страдать так вдвоем веселее. Гуртом дешевле, – с хохотом заявляет Гаврик и птицей взлетает в свою очередь на сугроб. Трах! И она провалилась тоже… Вытащит одну ногу, вязнет другая… А все-таки любо! А все-таки чудо, как хорошо! Вот бы только догнать Ину и все прекрасно. А Южаночка уже далеко… Перед ней огромная поляна… Ноги выше колен то и дело тонут в рыхлом, мокром, молодом снегу. Снегъ забрался в сапоги, в калоши, холодно, щекотно и мокро ногам… И за «клокой» снег, а передник и платье совсем мокры, мокры хоть выжимай. Не дай Бог показаться в таком виде Крысе на глаза!

А там далеко на снегу серым или вернее сизым пятном выделяется что-то… Надо узнать во что бы то ни стало, жив он или уже умер бедный голубок.

Палтова назад! Гаврик! Гаврик! Назад ступайте, – надрываются подруги с края дорожки. – Милька поймает! Ступайте назад! Несчастные! Да будете ли вы слушаться, наконец!

Назад! Как-бы не так! Вернуться, несолоно хлебавши, с полдороги. Нашли дур!

И Южаночка, а за ней Гаврик продолжают зайцами прыгать по сугробу, ныряя как рыбы, в пушистом снегу.

Стоп! Серо-сизое пятно теперь всего в десяти шагах от Инны. «Ну-ка, еще! Будь храбрым солдатом! И марш на приступ, ура!» – подбодряет себя девочка и снова прыгает по колено в снегу.

Вот оно! Наконец-то! Она здесь, она у цели. Быстро наклоняется, хватает серовато-стальной предмет и с громким хохотом подбрасывает его в воздух.

– Старый, рваный, серый чулок! – кричит она, обращая разгоревшееся румянцем личико к задней аллее.

– Ста-ры-й чу-у-лок! – подтверждает она новым протяжным криком, приставляя обе руки трубой ко рту. – Гаврик! Жарь назад! Чулок это, а не голубь!

Гаврик стоит с минуту недоумевающая, красная и мокрая, в снегу. Смотрит с минуту изумленно, делая глупое лицо и вдруг валится в снег и хохочет, хохочет без конца, хохочет…

А Ланская и Даня продолжают топтаться у края аллей и кричат, прикрывая рты…

– Назад, сумасшедшие, назад. Милька плывет на горизонте… Назад скорее… Вам говорят назад.

– Ага, Милька! Плохо дело, ну, айда назад Ина! – И Гаврик, со сбившимся на сторону капором снова, теперь уже первая ныряет в сугробах… Южаночке остается только последовать ее примеру.

Терять времени нельзя, ни минуты, ни одной секунды.

– Скорей! Скорей! – кричат им девочки с задней аллеи и протягивают руки.

Еще одно усилие, другое, третье… Еще скачка с препятствиями на несколько минут и обе и Гаврик и Ина уже стоят в общей толпе. Но, Боже, в каком виде?

– Господи! На что они похожи обе! Как им показаться в таком виде на урок! – с искренним ужасом восклицает Ланская. Действительно, хороши обе, подолы и передники мокры, хоть выжимай. Что делать? Бежать переодеваться и сушиться – Милька узнает и, чего доброго, оставит без приема и за поведение, как Бог свят, влепит кол, – продолжала соображать вслух, всегда находчивая Ланская, – а лучше вот что сделать: на урок Паровоза мы их куда-нибудь спрячем, а на Батюшкин урок Милька уйдет с субботними ведомостями к княгине, а Фальк у пастора с двух часов на уроке в библиотеке будет… Мы же этим временем упросим бельевую «Добрыничку» переодеть их. Только чур, mesdames, не выдавать Палтову и Гаврик ни за что в мире, слышите? Мы все виноваты и все хотели голубя спасать… А они только смелее других оказались и в сугроб полезли. Ужели в этом их вина?

Маша обвела глазами толпу окружавших воспитанниц, своего и чужих классов.

– Не выдадим, разумеется, не выдадим! – закричали звонкие голоса.

– А вы mesdames-чужеземки, – обратилась, помолчав немного, Ланская к чужим, – а вы не выдадите нас?

– Ну вот еще! Вы с ума сошли, Ланская, как вы можете еще спрашивать об этом! Что мы Иудушки, что ли, чтобы выдавать? – обиженным хором отозвались те.

– Так помните, душки, чтобы не спрашивала Милька или кому, не дай Бог попадемся на глаза, – горячо в свою очередь наказывала подругам Щука – один ответ: все виноваты, все за голубем бегали, а замочились только двое, потому что сбились с дороги и попали в сугроб. Так всем и говорить.

– Так всем и говорить! – Охотно отозвался дружный хор.

– Дети в класс! Дети в класс! – послышался неожиданно раздавшийся где-то по близости голос госпожи Бранд и вся толпа девочек стаей испуганных птиц шарахнулась с последней аллеи.

Глава XVIII

В пещере. – Скандал

– Лина, дитя мое! Господин пастор ждет тебя в библиотеке, – прозвучал сладкий голос Эмилии Федоровны и нежным движением обняв за плечи племянницу она направилась, было, с ней к дверям класса. Но на минуту остановилась, сделала строгое лицо и обернувшись к своему шумному стаду произнесла по адресу девочек, грозя сухим костлявым пальцем, по-немецки: