Счастливчик

Вот подошло и Рождество. В первые две четверти у Счастливчика отметки – одна прелесть. Поэтому Рождество Счастливчик проводит, как настоящий владетельный принц. Елка у них до потолка и разукрашена, как сказочная царевна.

Едут в цирк, а затем еще на детский бал, куда везут Киру и Симочку, одетых так нарядно, что «ни в сказке сказать, ни пером описать», по выражению няни. Потом ложа в театре на детское представление и встреча Нового Года в кругу семьи.

Проходят праздники, проходит Крещение. Снова начинаются занятия. Снова пятерки и четверки сыплются в классный дневник Счастливчика и снова прибавляются рубли и полтинники в Кириной копилке. Еще немного таких рублей и полтинников, и у Счастливчика будут часы, купленные на «свои деньги»…

Часы! Золотые, настоящие прекрасные, долгожданные! Часы!

Когда Счастливчик с Мик-Миком отправились покупать их, Счастливчик торжественно нес в руках свою серебряную копилку, в которой при каждом шаге звенели рубли и полтинники. Кире казалось, что все смотрят на него с таким выражением, как будто хотят сказать:

– «Вот идет мальчик, который приобретет сейчас золотые часы в награду за прилежание».

В магазине они с Мик-Миком учинили настоящее столпотворение Вавилонское, отыскивая такие именно часы, каких даже не бывает на свете, и какие только разве снятся во сне вполне благонравным мальчикам.

Долго-долго рассматривали они на полках футляры с часами, перебрали около сотни коробок и футляров и, наконец, остановили свой выбор. Мик-Мик похвалил часы, и этого было довольно, чтобы и Счастливчик загорелся к ним самой искренней любовью.

– Вот эти! Вот эти! – кричит в забывчивости Счастливчик так, что и приказчики, и покупатели, и толстый кассир глядят на маленького потешного гимназистика и снисходительно улыбаются ему. Впрочем, толстому кассиру суждено не один раз улыбнуться, пока маленький гимназистик и высокий студент находятся в магазине. С чеком в одной руке и с копилкой в другой Счастливчик подходит к кассе и без малейшего смущения высыпает перед лицом толстого кассира все содержимое копилки.

Рубли и полтинники валятся со звоном. Кассир удивлен чрезвычайно.

Мик-Мик ему поясняет:

– Все эти деньги собраны за прилежное ученье.

– А-а! – улыбается кассир. – Очень приятно, очень приятно!

Наконец футляр с часами завернут в бумагу и лежит в кармане. С сильно бьющимся сердцем Счастливчик покидает магазин.

Ему страшно хочется выскочить на середину улицы и прокричать «ура» в честь своей покупки.

Но Счастливчик знает, как это неприлично: надо уметь сдерживать себя и стараться быть маленьким мужчиной.

И маленький мужчина с сияющей рожицей шагает подле Мик-Мика.

Дома часы вызывают целую бурю восторга. Особенно восхищаются няня, Симочка, Франц.

Ляля неожиданно отводит Киру в сторонку.

– Вот это тебе в подарок от меня на память… Я сама на свои деньги купила… Копила тоже… – и сует что-то блестящее маленькое золотое в руку брата.

Ах! Это цепочка! Золотая цепочка к часам! И так неожиданно, сюрпризом, чего даже и не подозревал Счастливчик.

О, милая, милая Ляля!

Счастливчик сначала душит поцелуями сестру, у которой глаза так сияют, как два маленькие солнца. Потом он прицепляет часы к цепочке и прыгает от счастья.

В этот вечер Счастливчику не спится. Няня положила ему часы под подушку, потому что Кира заявил, что не ляжет в постель без них. Часы тикают! Тикает им в тон и бьется сердце Киры. А завтра, завтра мальчики всем классом увидят новые часы Счастливчика. Что-то они скажут? Что скажут?

– Батюшки! А история-то? Он забыл со своими часами, что надо выучить историю на завтра. И не сказал об этом Мик-Мику. Мысли были в часах с цепочкой. Часы и цепочка помешали. Одна теперь надежда: Франтик не спросит.

– Ну, конечно не спросит! Вызывал в начале недели, – бесшабашно решает Счастливчик и, вытащив из-под подушки часы, любуется ими в сто первый раз.

Потом снова прячет свое сокровище под подушку и медленно, точно нехотя, засыпает.

В эту ночь странный сон снится Счастливчику. Ему снится урок истории, Франтик. Но у Франтика вместо его обычного учительского лица – новые часы, а сзади, точно коса у китайца, болтается цепочка… Часы-голова сердятся на Счастливчика, потому что Счастливчик не знает заданного урока. И голова-часы ставят Счастливчику единицу…

ГЛАВА XXVIII

Уже в гимназической швейцарской, куда Счастливчик попал сегодня ровно за полчаса до молитвы, приходится показывать часы.

Всему классу было известно еще за три недели по крайней мере о предстоящей покупке, и каждый вновь появляющийся в раздевальне первоклассник считает своим долгом спросить:

– Ну, что, купил?

И прибавляет тут же:

– Показывай, показывай скорее! Счастливчика торжественно ведут на лестницу и заставляют его вынуть часы из кармана.

– И с цепочкой! Братцы, у него и цепочка есть! Совсем важный барин! Фу-ты, ну-ты!

– Покажи, покажи, Лилипутик! Дай подержать, в руки-то дай, не съедим! – звучат вокруг Счастливчика дрожью любопытства детские голоса.

Счастливчик показывает часы, снимает их, дает подержать то тому, то другому.

– Ах, прелесть! – искренне вырывается при виде красивой и изящной вещицы из уст каждого.

Один Помидор Иванович глубоко равнодушен к часам. Взглянул мельком, одобрил, и через минуту его веселый звонкий голос звучит откуда-то сверху.

– Эй, братцы, расступись! Спуск к центру земли совершаю!

Вы знаете, что такое спуск к центру земли? Нет, не знаете. И не мудрено: чтобы знать это, надо быть гимназистом и гимназистом преимущественно маленьким, старшие никогда не совершают ничего подобного, они слишком серьезны для этого. Предпринимающий спуск гимназист садится верхом на перила лестницы и скользит по ним до самого низа, причем чем выше начинается спуск, тем больше молодечества для спускающегося.

Сейчас Помидор Иванович катит чуть ли не с самого верха.

Это очень опасно. Лестница высокая. Может закружиться голова. Можно потерять равновесие, упасть на каменные ступени и расшибиться до крови.

Поэтому все сразу оставляют Счастливчиковы часы в покое и общее внимание сосредоточивается на Ване.

Ваня катит по перилам. Лицо – краснее обыкновенного, глаза щурятся с видом разлакомившегося котенка. Весь он так и сияет.

Чем дальше спуск, тем быстрее, стремительнее катит Ваня.

– Легче, легче на поворотах! Гляди в оба, Помидор Иванович! – кричат ему мальчики.

Но Ваня ничего не слышит. Летит стрелою, только глухо чикает по временам.

– Готово! Теперь я у центра! – весело кричит он, докатившись до самого низа и очутившись в толпе друзей.

– Теперь я! Теперь я! – визжит Янко и чуть ли не через пять ступеней взлетает наверх.