Не от стыда краснеет золото

Когда на следующий день Зоя Васильевна пришла на работу, с намерением просить отпуск на недельку, пусть и за свой счет, Никита Михайлович как раз во дворе рассчитывался с мужиками, разумеется, уже безо всякого трудового соглашения, но с вручением обещанной, помимо символической платы, литровой бутылки.

Зоя Васильевна все же нервничала немного, сознавая, что своей непредвиденной просьбой наносит удар в спину. Дожидаясь директора, она стояла у окна, бессмысленно уставившись в пространство. Она еще раз обосновывала про себя аргументы, которые собиралась выдвигать.

«Какая странная походка», – подумала она, глядя вслед уходящим рабочим. Один из уходивших, рослый коренастый мужик, шел враскачку, но руками не размахивал. Кисти рук были прижаты к бокам, в подмышках – врастопырку, как будто мужик нес подмышками по огромной «челночной» клетчатой сумке, набитой турецким ширпотребом.

Тут и директор подоспел, довольный, что в этот раз не оплошал. Самый подходящий момент был, чтобы подступиться к нему со своей просьбой. Размягченный Никита отнесся к просьбе Зои Васильевны с пониманием, и даже, как ей показалось, просиял, что ее, вопреки всякой логике, слегка уязвило.

– Ну, почему я буду возражать! Отдохните, конечно! Можете даже месяц очередного отпуска взять. А потом месяц без содержания, согласно законодательству! – великодушие его было безгранично и необъяснимо. Он даже про причину не спросил.

– А чем будете заниматься? – все же поинтересовался.

– Хочу в Пороховое съездить. Там, вроде, раскопки возобновились. Может, чего-нибудь раскопаю, – пошутила она. – Шкатулку вам с древними монетами привезу! Там как раз парочку откопали, может, и на мою долю осталось. Ну и Сарай-Бату тоже посмотреть хочется.

– Вот что! – воскликнул директор. – Мы вам путевку от музея подарим в качестве премии. Двойная выгода! И поездка будет бесплатной, и походите там с экскурсоводом, а не просто так! Я сегодня же займусь этим вопросом, что мы будем откладывать!

– Но месяц Людмила Ивановна с Людмилой Петровной согласятся ли экскурсии проводить? Мы только про неделю договаривались, – засомневалась Зоя Васильевна.

Она-то ожидала упреков, уговоров потерпеть немножко, ну, по крайней мере, проявления какого-то расстройства со стороны директора, а тут – нате вам! Он как будто даже рад.

И опять, вопреки той же логике, Зоя Васильевна ощутила укол ревности.

Она же не была в курсе подоплеки событий! Заметив, что в последние дни Никита Михайлович ходит как в воду опущенный, она отнесла это на счет хозяйственных неурядиц, которые директор принимает уж слишком близко к сердцу. Дело же было в том, что жена Лиза притомилась от материнских хлопот по уходу за младенцем и рвалась на работу.

Ей, конечно, жилось несравнимо легче, чем многим молодым мамам, у которых дедушка-свекор не был мэром. И условия проживания в свекровском коттедже были комфортнее, и помощников хоть отбавляй, и медпатронаж – в любое время дня и ночи – не так дышит ребенок или вдруг покашлял…

А может, именно поэтому. В комфортных условиях жизни в доме свекров ей было некомфортно. И хотя к хорошему, как известно, быстро привыкаешь, и отношение к ней было лояльным и корректным, и единственного внука от единственного сына свекры любили без ума, но ей хотелось собственного угла, а значит – свободы. Что тут удивительного! А может, она просто морально устала соответствовать высокому статусу мэровской снохи.

Выход на работу стал бы первым шагом в обретении самостоятельности. Это было одним из соображений. Вторым – в торцевой части музея-теремка располагалась их с мужем служебная квартира из двух крохотных комнатушек, бывшая людская. Она пока была закрыта на ключ и ждала их возвращения, когда Костик подрастет. Растить ребенка в доме без удобств было сложно. Теперь-то – уже почти все удобства имеются!

«Что значит – „подрастет“? – ворчала про себя Лиза. – Когда жениться вздумает»? Ей, выросшей в простой семье, проживавшей в малогабаритной двушке, квартирка в музее не казалось ни маленькой, ни убогой. Главное, что своё. Она была несовременной девушкой!

– Ну что тебе загорелось? – уговаривал муж. – В садике Костик болеть начнет.

– Все дети болеют! Иначе иммунитет не выработается. А может, не начнет. Он у нас парень крепкий. И к детскому коллективу надо приучать.

– Да успеем еще приучить!

– Ты понимаешь, что меня стены давят?! У меня мозги заржавели, я прямо слышу их скрип! Я думать разучилась. Тебе нравится жена-клуша в халате?!

К слову сказать, халат Лиза надевала редко.

– А как я об этом Зое Васильевне сообщу? Мы же определенно договаривались, что она поработает, пока Костику три года не исполнится – она же на это рассчитывает! Надежный кадр, свой человек. Ты же знаешь, что я даже от молодого специалиста отбоярился. Сколько они для нас сделали!

– Да уж скажи как-нибудь, должна же она понять. Ну не на плаху же мы ее посылаем! Дело-то житейское! И что такое полгода?! Полугодом раньше, полугодом позже…

И все, вроде бы, логично и разумно. Молодым, как говорится, дорога, старикам почет. А на душе дискомфорт. Прямо-таки когнитивный диссонанс.

– О Господи, ну ты и загнул! – напирала Лиза. – Мне самой, что ли, пойти объясниться? В конце концов, кто руководит нашим маленьким дружным коллективом? Кто у нас голова?!

– Как будто ты не знаешь, – с мягким укором отвечал молодой муж, – что в нашем маленьком дружном коллективе прекрасно знают, кто у нас шея! Нет уж! Сам поговорю.

Не то чтобы Лиза жила по принципу «при хорошей женщине и плохой мужчина может стать человеком» и все для этого делала. И женились они по большой любви, и Никита вовсе не был таким уж тютей и раздолбаем. Но родители Никиты порой думали, что их невестка по напористости, житейской хватке была гораздо больше похожа на них, чем собственный сын. Уж очень был сентиментален.

Порой, глядя на проявления врожденной порядочности сына, гипертрофированной, как он считал, папа-мэр бурчал вполголоса, чтоб жена не слышала:

– Гены… Село! – имея в виду, естественно, тёщу, проживавшую в деревне. Как будто тёщи и свекрови когда-нибудь передавали внукам какие-то хорошие качества! Ни один генетик не сумел бы объяснить этого казуса.

А Лиза маленькими крепкими ручками уверенно держала штурвал их семейного суденышка и вела его, в основном, правильным курсом. Как говорится, раньше думала о себе, а потом – о Родине. Именно в таком порядке. Не как ее совестливый муж.

…И вдруг трудный разговор с Зоей Васильевной, к которому Никита готовился несколько дней, устроился сам собой. Как в рекламе, он испытал такое облегчение! Моральное. Неприятный разговор с приятным человеком отодвигался, возможно, аж на два месяца. А там…

Останется всего четыре условленных месяца, есть о чем говорить! Может, сама Зоя Васильевна, отдохнув и надышавшись воздухом свободы, не захочет возвращаться на работу?

Боль заставляет плакать, любовь – говорить

Сбор экскурсионной группы был назначен на девять ноль-ноль возле здания бывшего кинотеатра «Энергия».

В былые времена стены кинотеатра регулярно красились в нежно-желтый цвет – цвет утреннего нежаркого солнца, а портик будил в памяти образ богатого провинциального барского поместья.

С тех пор, как муниципалитет махнул рукой на хиреющие очаги культуры, бесхозный кинотеатр ветшал и разрушался. Но вот нашелся и ему хозяин. Дабы увеличить площадь помещения, новый владелец распорядился портик обшить стенами из ДСП, и он превратился в просторный пристрой.

Стены же всего кинотеатра были облицованы плитами насыщенного красно-коричневого цвета. Изящное, радующее самый взыскательный глаз здание превратилось в угрюмого, мрачного монстра. Цветовой кровавой гаммой оно порождало в населении мысли о фашистских застенках – у представителей старшего поколения, и о вампирах – у поколения младшего, взросшего на ужастиках.

От бывшего названия остался только логотип, но из памяти артюховцев он почему-то выпал. «Энергия» в устах горожан постепенно превратилась в «Дом вампиров» или, проще, вампирский дом.

Внутри здание было поделено перегородками на клетушки и превратилось в очередной торговый центр. Клетушки назывались бутиками, и цены стремились соответствовать высокому званию. Таким образом, форма стала соответствовать содержанию, то есть торговый центр вампирски высасывал содержимое кошельков наивных артюховцев, привлеченных высоким статусом торговых точек. Тех, кто еще верил, что высокая цена гарантирует высокое качество.

– Где сумочку купила? – интересовалась какая-нибудь девушка у подруги.

– У вампиров, – с деланным равнодушием отвечала та.

– О-о-о!!! – с бессильным отчаянием стонала девушка.

…Как любому нормальному человеку, Зое Васильевне доводилось иногда опаздывать. И, как человеку воспитанному, испытывать из-за этого неприятные ощущения. А потому она взяла себе за правило на любую встречу выходить из дома минимум за час до назначенного времени – пробки там, поломки маршруток или неожиданные встречи со знакомыми, которые судьба всегда посылает не вовремя. Именно тогда, когда ты опаздываешь, во встреченных знакомых пробуждается жгучий интерес к твоей жизни, и они настаивают на безотлагательном рассказе.

На тот же случай, если удавалось прийти раньше, чем требовалось, в сумке у нее всегда имелась книга или журнал. Зоя Васильевна отыскивала ближайшую лавочку, доставала чтиво и уносилась в иные миры и времена. На место встречи являлась за две-три минуты до назначенного срока, и никаких тебе неприятных ощущений, а наоборот, королевское чувство уверенности в себе. Таким образом она соединяла полезное с приятным.

На этот раз в запасе у нее было целых полчаса. На месте сбора уже маячили несколько фигур таких же заполошных педантов, как она, наверняка из той же возрастной категории, но Зоя Васильевна не изменила себе и не направилась знакомиться и занимать очередь. Место в путевке было указано, так что повода для волнений не имелось.

Обозрев окрестности, она обнаружила лавочку невдалеке и поспешила к ней. Сегодня у нее в сумке лежала книга, соответствующая теме экскурсии. Пару дней назад она уже начала ее читать, вернее, перечитывать. В романе красочно и подробно описывалась столица батыевой Золотой орды в Поволжском улусе – Сарай-Бату.

Первое знакомство с этой книгой произошло у Зои еще в молодости. «…Город с двумястами тысячами разноязычного населения – и владычествующего, монголо-татарского, и насильно согнанного татарами со всех концов мира, – читала она. – Это была поистине сокровищница бездонная, непрерывно наполняемая военным грабежом и торговлей, – сокровищница не только золота, серебра, хлеба, труда, чужих достояний, но и обломков чужой, великой культуры, награбленных на Востоке и Западе и сваленных без разбору, в диком, но своеобразном беспорядке, в бездонную кладовую забайкальского хищника, угнездившегося на Волге».

Отрываясь временами от текста, она поглядывала в сторону все прибывающих экскурсантов. Автобус уже подкатил, но внутрь пассажиров пока не впускали. Наконец, ее верная старенькая «нокия» дала понять, что пора, продемонстрировав крупные цифры 8.55 (за что Зоя Васильевна ее и любила – можно увидеть время и без очков).

Группа оказалась разновозрастной. Загрузившись, экскурсанты принялись исподтишка разглядывать друг друга – коллектив образовался хоть и временный, но путь предстоял неблизкий, ехать четыре часа, да обратно столько же. Надо же знать, кого Бог послал в попутчики.

Экскурсовод, немолодой солидный мужчина, как выяснилось позже – преподаватель истории, не спешил грузить экскурсантов историческими фактами и анекдотами, датами и легендами, пока не выехали за черту города. Текст, который он должен был вложить в головы, вернее, сначала в уши своих сегодняшних слушателей (а там уж как получится), был обкатан и выверен многократно – на каждый километр дороги энная порция информации. А пока пусть разглядывают артюховские пейзажи, если еще на них не нагляделись.