И нас качают те же волны

– Сама тогда и рассказывай!

– Да чего тут рассказывать! Колька из армии с невестой вернулся, Натка замуж вышла, а Сергей долго не женился, пока Надежда его не захомутала.

– А Вера? – полюбопытствовала Люся.

– Вера тоже без мужа не осталась, – поспешила вставить Наташа.

– А почему вы назвали ее заклятой подругой? – осмелилась на неделикатность Зоя.

– Потому что Натка у нее и второго кавалера увела, – усмехнулась Елена Федоровна. Несмотря на не слишком удачливую личную жизнь дочери на сегодняшний день, она явно гордилась ее прошлыми успехами на амурном фронте.

– Мама!

– Да что ты заладила – мама да мама! Как в лесу без мамы потерялась! Подумаешь, тайны мадридского двора! Сейчас тут от твоих тайн мировая революция пострадает!

– Разбушевалась, – констатировала дочь.

– Короче, Вадька приехал в отпуск к армейскому дружку, Веркиному брату, и она, ясное дело, решила, что как сестра друга она в очереди на Вадьку – первым номером. Верка тогда уже сходила замуж первый раз, и была на тот момент в разводе. А тут Натку принесло в гости к подружке, ну и кончилось тем, что Чумаченко стала моя дочь, а не Вера.

– Я не стала Чумаченко!

– По факту!

– А потом? – спросила нетерпеливая Мила, которая дождаться не могла, когда же эти любовные хитросплетения выведут к истории с кольцом.

– Потом, – перехватив инициативу у матери, голосом, каким она, видимо, разговаривала в классе с учениками, продолжили Наталья Павловна, и мать стушевалась, как нерадивый ученик, – потом Сережа развелся с женой, а я уже давно была разведена. Мы общались, и ему что-то показалось… В общем, перед самым своим отъездом он пришел ко мне попрощаться и сделал предложение. А кольцо бабкино преподнес – вроде как знак обручения.

– А вы?.

– Я сказала, что поздно начинать жизнь сначала. Я уже давно не жду от жизни подарков.

– А кто их ждет! – отвергла этот аргумент Мила. – Вы прямо как мои подруги! Впору монашеский орден учреждать – «Одинокие сердца»!

Ей все более был симпатичен этот пропавший невезучий Бельцов. В сердце крепла жалость к нему и неприязнь к этой роковой Натали, вокруг которой мужики в штабеля укладывались. Подарков она не ждет! Ждешь ты до сих пор свой подарок – Колю своего, да он что-то не торопится ленточкой себя перевязать и подарить. И, видно, есть на то причины! И что ж там за подарок такой – этот Коля? Хочется уже и на него посмотреть.

– Ну, – как могла мягко, сказала Наташа, – наверное, судить об этом вправе только я? Как вы полагаете?

– Но ведь человек пропал. Неужели у вас душа спокойна? – даже Зое изменила ее деликатность.

– Душа неспокойна. Но если вы думаете, что он покончил с собой из-за любви ко мне, то вы ошибаетесь! Какая любовь! Сережа взрослый разумный человек. И в монастырь он по причине этой самой несчастной любви не уйдет! А если бы вздумал уйти, дал бы знать хоть кому-нибудь. И простились мы по-хорошему, он через год собирался оформлять пенсию и окончательно сюда перебираться. Мы чаю попили, поговорили…

– А у них с Антоном какие были отношения?

– Нормальные, – пожала плечами Наташа.

– А кольцо? – напомнила Люся.

– Кольцо я ему вернула. Тем более – на нем чужие имена, на что оно мне? Но как оно оказалось у вас? – обратилась она к Миле.

– Его мне дала Лиза Корнеева. И имен там никаких уже нет.

– Лиза? А у нее-то оно как оказалось?

– Вопрос, конечно, интересный, – усмехнулась Мила. – Но еще интереснее тот факт, что ей кольцо дарили два человека с небольшой разницей во времени, и один из них – ваш сын.

Если бы внуки двух Людмил опять заглянули на минутку, они обнаружили бы, что одна из артачившихся бабуль, наконец, вовлеклась в игру «море волнуется», но и у нее с фантазией было не так, чтобы очень: она тоже застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами. Как будто нельзя придумать фигуру позамысловатей!

– Антон? Но откуда?..

– Откуда у него кольцо – это я вам могу сказать.

– А куда же подевались имена, то есть, гравировка?

– Их сточили, у ювелира, профессионально, – и Мила продемонстрировала желающим гладкую внутреннюю поверхность кольца. – И я так думаю, немало золотой пыли осело в мастерской, ювелирам на радость. И в ювелирную мастерскую кольцо относил ваш сын. Но об этом, наверно, вам лучше поговорить с ним самой.

* * *

Когда Мила проникла в квартиру несостоявшейся «мисс Артюховск», Лиза сразу взяла быка за рога. Появившейся в дверях кухни, с руками в муке, стройной красавице-блондинке в кокетливом фартучке – Лиза в будущем, в расцвете зрелой красоты – сказала:

– Это ко мне, мама. По поводу конкурса красоты. Нам надо поговорить.

«Она украла мою версию, – возмутилась про себя Мила. – И ведь я ее минут пять придумывала, а она с лету соврала!»

Миле не пришло в голову, что с подобными предложениями к Лизе обращались и до нее.

– Только попробуй! – сказала мама.

– Не волнуйся, – строго сказала дочь.

– Лиза, я серьезно!

– Мама, я тоже, и более чем!.. Иди, пирожки подгорят.

«Да она тут всех строит! – подумала Мила. – Ну и мисс амазонка!»

– А что ваша мама так переживает? Бережет ваше самолюбие?

– При чем тут самолюбие, – отмахнулась девушка. – От того, что я не стала «мисс», я же не стала менее красивой?

«Однако! – подумала Мила. – Вот это самооценка»!

– Ну что вы так смотрите? – усмехнулась Лиза. – Разве вы в молодости не сознавали, что симпатичны? – («к высшей касте – красивых – не причислила», отметила Мила). – Просто во времена вашей молодости не принято было в этом признаваться публично. Нескромно. Девичья скромность и женская гордость!

– А еще в этом наборе было мужское достоинство. Но спасибо, что отметили мою симпатичность, что приятно, с одной стороны. С другой же, напомнили мне о моем возрасте – и это менее приятно.

– Вы ждете, что я вам сейчас возражу, что вы еще ого-го, хоть куда? – снова усмехнулась Лиза.

– Во-первых, не жду, а во-вторых, хоть вам и кажется это невероятным, я еще – ого-го, хоть куда!