Ректор моего сердца

– А я знаю много женщин беднее и несчастнее меня, которые тоже отказались бы от того золотого париссо!

– Вы удивительно идеалистичны, – усмехнулся ректор. Его тон вдруг стал опять очень жестким и резким. Почти издевательским. – Итак, вероятно, вы решили, что я все же пожалел бедную сироту. Подумали: «Что бы ни говорил этот таросси, на самом деле он исполнен благородства. Он даже счел необходимым скрыть от меня свой добрый поступок, чтобы не задеть мое самолюбие». Так, тарра Гварди?

«Что же ты такой острый!» – подумала я и сжала кулак, ногти врезались в кожу. Эта легкая боль отвлекает от его резкого тона и издевательств.

– Не совсем так, таросси Ванирро, – ответила я. – Слово «пожалел» здесь не подходит. Я полагаю, на самом деле, сколько бы вы ни отрицали… будучи сам сиротой, вы вошли в мое положение. Решили дать шанс. Хотите сказать, нет? – я с легким вызовом посмотрела на него.

Герат неожиданно рассмеялся.

– Не совсем так. Вы напрасно приписываете мне только благородные чувства. Не рекомендую – больно будет разочароваться.

– В чем же тогда дело, таросси ректор?

– Как вы думаете, тарра Гварди, – усмехнулся он, – я знал, что Касадра проживет недолго и мне придется устраивать отбор? Ректор академии, как и король, не может быть ограничен двумя мужскими стихиями. Великая нужна и мне, и академии. И это должна быть сильная Великая. Поэтому я начал готовить отбор заранее. Присматривался к девушкам, что поступали в академию. Некоторые заинтересовали меня. И в судьбу некоторых из них я вмешался, чтобы они смогли занять место, подобающее будущим участницам отбора. Вы привлекли мое внимание сразу. Сила, смелость, пусть и глупая. Приятное бурление чувств, которое доставит удовольствие обтесать. Милая внешность – и не думаю, что все определяется косметической иллюзией, которую вы носите каждый день. Вы подходили. Поэтому я дал вам шанс получить образование, и сейчас вы будете участвовать в отборе. Для этого я вас и предназначил.

Это оказалось на удивление больно…

Вроде бы я не хотела особого отношения от ректора. Но оно все же льстило. Делало меня исключительной. Ситуация, в которой я оказалась, волновала, мучила, но наполняла жизнь. Можно сказать, даже развлекала. Вынуждена признать это.

Но я предполагала, что я у него одна такая! Оказывается – нет. Он просто выбрал несколько девушек и приложил усилия, чтобы они дошли до отбора.

– И много нас таких? Как вы вмешались в жизнь других? – спросила я, едва скрывая горечь.

– Четверо. А кто они и как я вмешался – неважно. Вы бы не захотели, чтобы наш секрет стал достоянием общественности? Так и про остальных я не буду рассказывать. Интересно только… все эти девушки рады участию в отборе. Сопротивляетесь лишь вы. Это делает вас особенно интересной.

– Очень лестно, таросси ректор, – не сдержала ехидства я. Но сейчас мне следует затолкать чувства как можно глубже. Я должна с ним договориться во что бы то ни стало.

Я собралась с силами. Но, видимо, молчала слишком долго, он чуть раздраженно спросил:

– Помнится, вы хотели о чем-то попросить? Начинайте, у меня мало времени.

«Если у вас хватило времени все это мне рассказывать, значит, его достаточно», – подумала я. А вслух сказала:

– Да, таросси Ванирро. Но я хочу не столько попросить. Попросить я могла бы лишь освободить меня от отбора, но уверена, вы не пойдете на это. Я хочу предложить вам… сделку.

– Сделку? Кажется, я четко обозначил ваше положение. Вы сразу отдаете долг академии. Либо участвуете в отборе. О какой сделке может идти речь?

– Об участии в отборе, – усмехнулась я. Похоже, его манера усмехаться заразительна. – Позволю себе быть искренней. У меня нет денег, и я загнана в угол. Вы это понимаете?

– Разумеется, тарра Гварди.

– Значит, вы осознаете, что поставили меня в безвыходную ситуацию?

– Совершенно верно. Это моя осознанная позиция.

– Но также вы должны понимать, что, оказавшись на нем против воли, я специально провалю первое же испытание. Вы сами предложили этот способ. Вы собираетесь специально завышать мои показатели?

– Разумеется, нет, тарра Гварди! Соревнование будет честным, – Герат крепко сложил руки на груди и смотрел на меня своим огненным взглядом, в котором раздражение смешалось с… уважением.

– Как вы собираетесь обеспечить мое полноценное участие в отборе?

Либо сейчас что-то загорится, либо мне удалось загнать его в ловушку, подумалось мне. Либо он загнан в ловушку, и поэтому что-то загорится.

Но вспыхнул сильнее лишь его взгляд.

– Я осознаю эти риски, тарра Илона, – бросил он, словно плюнул. Пару секунд помолчал. – Что вы предлагаете?

– Предлагаю помочь мне, а я возьму на себя обязательство участвовать в отборе по-настоящему.

– Помочь вам? – краешек губ пополз вверх, но он не усмехнулся. – С чем? Вы просите моей помощи?

Я выдохнула. Сейчас все повиснет на волоске. Сейчас все будет зависеть от моей способности играть и быть убедительной.

– Таросси ректор, должна признаться, мое нежелание участвовать в отборе действительно связано – в первую очередь – с ментальной проверкой. Я ее не пройду и не попаду на отбор. Вы в этом не заинтересованы.

Герат посмотрел на меня с любопытством.

– Откровенность делает вам честь, – краешком губ улыбнулся он. – В чем с вами дело? Вы преступница и скрываете это?

Что мне сейчас следовало скрыть, так это громко колотящееся сердце и дрожь в руках. И еще важно от умалчивания не перейти к настоящей лжи. Ректор не менталист, но, уверена, он может отличить правду от откровенной лжи.

– Да, я была преступницей, – подняла на него глаза. – В прошлом. Мои родители – не обязательно ведь упоминать, что приемные родители, – были ворами и мошенниками, а я – их пособницей. С десяти лет я росла в приюте как дочь неизвестных погибших родителей, что указала при поступлении в академию. Но, как только менталисты дойдут до ранних слоев моей памяти, я буду отчислена с отбора. У вас выбор, таросси ректор, либо как-то помочь с этим, и тогда я попаду на отбор. Либо, если вас смущает мое прошлое – для Великой ведь недопустимо подобное происхождение, – отпустите прямо сейчас.

Меня трясло, когда я закончила. Господи, как страшно отдать себя в его руки!

Герат смотрел на меня задумчиво, уважительно и немного насмешливо.

– Вы скрываете свое прошлое и не привыкли доверять никому? – произнес он наконец. – Поэтому вы устроили цирк с прошениями, – в глазах сверкнуло лукавство. – Нет, меня не смущает, что вы были воровкой, – расцепил руки на груди и бросил словно ненароком: – Я помогу вам. Никто не узнает вашей зловещей тайны. А если станете Великой, никто не посмеет заподозрить вас в подобном.

Дрожь отпустила меня, внутри все расправилось. Я хотела сказать «благодарю», но слова застряли в горле. Просто не верилось, что все получилось.

Он бросил на меня взгляд добродушнее, чем обычно:

– Если, конечно, вы в состоянии честно выполнять соглашения.

– Я выполню свою часть сделки, – ответила я. – Благодарю вас! Как вы обойдете вопрос с ментальной проверкой?

– Это не ваша забота, – ответил он. Взглянул на настенные часы, поднял одну бровь в удивлении. – Вы потратили уйму моего времени. Впрочем… весьма продуктивно.

– Приношу свои извинения…

– Не стоит, тарра Гварди. Лучше послушайте, что я скажу, раз уж вы такой активный поедатель времени.

– Слушаю с интересом, – повторила я его ироничную фразу, сказанную в начале беседы.

Герат улыбнулся.

– Послушайте. Вы идете на отбор, потому что у вас нет другого выхода. Вы не хотите на отбор. Знаете почему? Потому что вы забились в нору и трясетесь от страха, что кто-нибудь лишит вас вашего убогого убежища. Вы не позволяете себе настоящих амбиций. Что ждет вас? Сейчас вы младший преподаватель, потом станете старшим. Самое большее – дослужитесь до должности декана водного факультета. И не сыграете по крупному. Я же предлагаю вам большую игру. Попробуйте! У вас есть шанс. И поверьте: быть моей Великой – не самая плохая участь, что бы вы об этом ни думали. И кто знает, может быть, вы войдете в историю, маленькая тарра Гварди.