Как найти перо Жар-птицы. Декабрь прилагается

– И с чего это ты такой язвительный сделался? – Март поморщился. Отходить от меня и не думал даже. Чего там, руку свою с моих плеч даже не убрал. Словно всем своим видом хотел дать понять, что слышать-то он своего товарища слышит, однако, слушаться не собирается. – Сам хочешь рядом постоять? Так не стесняйся. Обходи с другой стороны и стой, сколько тебе влезет.

Их зарождающаяся перепалка стала привлекать все больше невольных зрителей. Белочки, что до этого старались уловить как можно больше информации из разговора, так вообще чуть ли с ели не падали. Подались, как одна, вперед, напряглись, зашевелили нервно ушками. Их чуть ли не распирало от любопытства.

– А может и хочу, – пожав плечами, откликнулся Ян.

И в самом деле встал с правой стороны от меня. Слева, как можно было понять, стоял Март. Точно мартовский кот, правильно сказал Январь. В открытую он своего товарища котом, конечно, не назвал. Подтекст просто был очевиден.

– За тобой, Март, глаз да глаз нужен. Иначе потом остальным придется ее горькие слезы вытирать. А платков, чего утаивать, уже не хватает.

– Вот умеешь ты всю малину испортить, – нахмурился Март, все-таки убирая от меня свои загребущие руки. Если быть точнее, одну наглую ручищу.

– Да какая тебе малина, друг, по зиме-то, – хохотнул русоволосый молодой человек, имени которого я еще не знала. Если вообще Февраль, Март, Апрель и так далее – это имена, и я ничего не напутала.

– Тебе бы, Июль, только хохмить, – продолжал строить из себя обиженного Март. Посмотрел лукаво на меня, подмигнул, растягивая губы в шальной улыбке и снова устроил руку на моих плечах. За что и получил снежком в затылок. Точно так же, как еще недавно Февраль. А если учесть, что Ян стоял не очень удачно для того, чтобы бросить в друга снежком, то…

– Это магия? – удивленно спросила у Января, поворачивая в его сторону голову. Заглянула в льдистые глаза выжидательно. Ну и? Что ответит? Они же мне говорили, что тут, на Буяне магов по пальцам одной руки пересчитать можно. Солгали, значит? Или себя за таковых не считают?

– Не совсем, – неохотно начал… месяц. – Это стихия. У каждого из нас она своя. Я вот… – он приподнял руку, раскрывая ладонь, на которой стал быстро формироваться новый снежок, – из снега снежки делаю.

– Ага, – хмыкнул еще один пока безымянный месяц, – Твоими снежками можно целые деревни укатывать. Знала бы ты, девица, каких жутких снеговиков он лепит. В том году, помнится, целую армию наколдовал. Когда его Настасья брос…

Снежок, созданием которого я только что любовалась, сорвался с места, подгоняемый быстрым, холодным ветром и впечатался в лицо болтуну. Прямо в рот…

Отплевавшись и отерев лицо рукавом золотистого, плотного и явно теплого кафтана, месяц снова заговорил:

– На правду не обижаются, друг. Дарье лучше сразу знать, кто мы такие и какие крысиные скелетики в своих сундуках храним. Иначе не уживется.

– Помолчи, Окти, – с издевкой в голове, проговорил Ян.

Судя по тому, как сильно перекосило лицо Октября, такое сокращение имение ему совершенно не нравилось. Еще бы… Высокий, подтянутый мужчина лет тридцати, с каштанового цвета волосами до плеч и хитрым прищуром серых глаз, мало походил на милого Окти. Таким именем если только собаку назвать. Или, на худой конец, – кота.

– С каких это пор, моя личная жизнь стала моим скелетом, о котором нужно всем сообщать? – зло поинтересовался Ян, складывая руки на груди. Опасался, наверное, что и в самом деле снова создаст армию снеговиков.

Слева от меня послышался писклявый и одновременно с этим мечтательный вздох. Подняла взгляд, смотря на пушистый лапник, что укрывал нас от хлопьев снега, что начал идти уже… ближе к ночи, не иначе. На одной из веток сидела белка. Та, что больше всех беспокоилась о своем хвосте. Так вот… эта рыжая проказница, мало того, что грела уши, еще и мечтательно (не иначе) посматривала то на меня, то на Яна. Ну и да, хвост гладила.

– Лучезара, – догадалась. Как? Просто, когда Сентябрь их перечислял по порядку, я успела запомнить.

– Вы такие милые, – пролепетала она, хлопая глазками. – Когда свадебку отпразднуем? Предлагаю в следующем месяце.

Думаю, не стоит объяснять, почему после этих ее слов на поляне, где вовсю пылал костер, воцарилась давящая, звенящая тишина. Я была в шоке. Ян, предполагаю, тоже. От такого-то заявления. Тем более, если его там недавно какая-то Настасья продинамила. Да и вообще, я его знать не знаю. Как и он меня. Какая к лешему свадьба? Да меня родители прибьют, если узнают, что я за первого встречного-поперечного замуж выскочила.

– Апрель… – обратился Ян к мужчине, что стоял дальше всех. Кажется, ему было в тягость с кем-либо общаться вообще. – Помнится, у тебя имелись лук и стрелы. Дай, будь другом. Не хочу на эту болтливую пакость силы тратить.

Печенкой чуяла, что Ян не шутит. Смотрел сурово на рыжих болтушек, словно решал, какую из них первой на шубу пустить. Жалко мне этих бедовых стало и я, машинально ухватив парня за рукав полушубка, сжала на нем пальцы, точно боясь, что сбросит мою уже успевшую отогреться у костра конечность и уйдет. Не станет слушать.

Произошло же не совсем так, как мне думалось. Нет, Январь обратил на меня внимание. Но вот руку высвобождать не торопился. Смотрел сверху вниз на мою конечность и хмурился. Кажется, он совсем позабыл и о белках, и о своих братьях, что сейчас стояли и все, как один, взирали на нас. Некоторые даже с широко распахнутыми глазами. Того и гляди выпадут. Жуткое зрелище. Вон как у Марта лицо вытянулось. А Июль чуть ли от смеха не давится. По спине ему что ли постучать… Палкой.

– А мне нравится эта идея, – не выдержал Октябрь. Точно сейчас мстить будет за Окти. – Вот как только Декабря найдем, так и… Он сам вас перед богами и соединит узами брака. Мне кажется, это замечательная идея.

– Во-во, – энергично закивала головой Лучезара. – Правильно.

Все эти разговоры начинали утомлять. О какой свадьбе может идти речь? Да и с кем? С Яном? Нет уж, увольте. Он, конечно, довольно симпатичный, но мы с ним точно не поладим.

– Теперь можно меня отпустить, – наклоняясь к моему правому уху, прошептал Ян. – Иначе моя стихия может подумать, что ты с ней заигрываешь. В этом случае я за себя не отвечаю.

Повторять дважды было не нужно. Я резко отдернула руки и на всякий случай отошла чуть в сторону. Чтобы не стоять так близко к месяцу. Он не то, чтобы меня нервировал. Скорее, волновал. И это настораживало еще больше.

– Что ж, если ты у нас задержишься… – слово взял Февраль. Он стоял в паре метров от меня и продолжал сверлить свои колючим взглядом. Кажется, я кому-то здесь не нравилась. В этом не было ничего удивительного. Мы почти не знакомы. Одета я очень странно. И вообще неизвестно, для чего меня перенесли в этот мир. – Тебе придется пожить с нами какое-то время. Ну или мы определим тебя в ближайшую деревушку. Но не можем обещать, что тебя, незамужнюю, там быстро не пристроят. Все-таки у нас не любят свободных девушек. Уже с четырнадцати лет некоторых замуж отдают. А ты уж, прости, на четырнадцать уже не тянешь. И глазом моргнуть не успеешь, как замужем окажешься.

– С тремя детьми и свекровью-чудищем поганым, – пискнула, кажется, Белюшка.

Мне так «тонко» намекают, что лучше отправиться с одиннадцатью мужчинами в неизвестность, чем попробовать сунуть свой нос в ближайшую деревню? По-моему, разницы особой нет. Да и не факт, что меня сразу не ухватят под белы рученьки и не поволокут в храм. Или где у них тут люди женятся.

– Пойдем, Дарьюшка, – сказал Март, вновь самым бессовестным образом влезая в мое личное пространство. А именно: приобнимая за плечи. – Терем у нас большой. Тебе место найдется. Правда, придется на санях прокатиться. Но ты ведь не боишься высоты, правда?

Высоты? Мне не послышалось? Но в чем связь?

Об этом я и спросила у Марта, когда он повел меня прочь от костра. Остальные месяцы последовали за нами. И чем дальше мы отходили, тем меньше и тусклее становился костер. Наверное, он вскоре совсем перестанет греть. И потухнет, словно спичка, попавшая в стакан с водой.

Мы шли по снегу, который словно сам по себе превращался в вытоптанную тропку. Еще недавно мне казалось, что снежинки лежат пушистыми, легкими сугробами. Но каждый раз я наступала на твердую землю, укрытую белоснежным ковром, по обеим сторонам которого высились деревья. По ним-то и скакали четыре неугомонные белки. Точно не оставят меня в покое. Я бы спросила у них еще раз, зачем здесь оказалась. Что нужно сделать. Увы… мне начинало казаться, что они не хотят говорить, только ли в пропавшем Декабре суть дела или нет. По всему выходило, что меня обманывают. Говорят не всю правду.

– А как быть с родителями? – спросила у Марта, так как он был ближе остальных. Я бы даже сказала – непозволительно близко. – Они будут меня искать, переживать. А если что-то случится?

– Об этом не волнуйся, – отмахнулся от моих слов парень. – После того, как поставленная перед тобой задача будет выполнена, ты вернешься в то же время, в какое и пропала. Лучше, конечно, чтобы в это время дома никого не было. Или хотя бы вблизи от тебя. Иначе потом замучаешься объяснять.

– Но как такое возможно?

– Это волшебное место, – продолжил объяснять Март. Остальные месяцы притихли. Просто шли кто где. Некоторые, например, продолжали идти по тропке, как Ян. А парочка полезли в сугробы, что-то выискивая под снегом. Никак подснежники искали.

Не сложно было догадаться, какое время года им покровительствует. Яркий зеленый цвет на одеждах говорил о том, что это Апрель и Май. Последнего мне, кстати, так никто и не представил. А он не торопился представляться. Точно как и его брат Апрель. А вот про Марта я такое сказать не могла. Этот на их фоне резко выделялся.

– Зануды, – словно прочитав мои мысли, сказал месяц. – И поговорить не любят. Не то что я. Поэтому, – он поиграл бровями, давая тем самым понять, что под словом «поэтому» он вообще подразумевает, – я смог целиком и полностью завладеть твоим вниманием.

За спиной хмыкнул Ян. Он шел за нами и точно прислушивался к разговору.

Никак не отреагировала ни на Марта, ни на Января. Мне по-прежнему казалось, что я сплю. Пусть часть меня и признавала, что все это реально. Вторая же полностью отрицала происходящее, склоняясь к тому, что таки да, это кома. Уже одно то, что я имею честь разговаривать с Январем, Мартом, Февралем, Июнем и так далее, говорит о том, что где-то что-то у меня куда-то не туда заехало.

Хотелось переключить свое внимание на что-то более реальное. Еще боялась лишний раз думать о родных, которые точно себе места не найдут, когда обнаружат, что меня нет. Но ведь мне сказали, что обратно я вернусь с разницей всего минут в десять. Плюс-минус особой роли не играет. Но стоит ли так слепо доверять тем, кому доверять совсем не хочется?

От мысленных метаний начала болеть голова. Пришлось заставлять себя не думать о плохом. Лес, окружающий нас, смог немного в этом помочь. Я на самом деле словно оказалась в сказке. Высокие, облаченные в снежные шубы, деревья. Под ногами вытоптанная тропинка. По обеим сторонам от нас стены из все тех же деревьев. Еще, несмотря на то что уже было довольно поздно, света хватало на то, чтобы как следует все рассмотреть. Свет, как оказалось, давали маленькие светлячки. Желтоватые и белые точки кружили между стволов деревьев, баловались над нашими головами, нервировали белок. Вот последнее особенно мне нравилось. Рыжие проказницы фыркали, тихо переругивались. Пытались отмахнуться от назойливых светлячков то лапками, то пушистыми хвостами. А те продолжали их доставать. То слегка коснутся уха, то чуть ли в глаз не лезут.

Но даже эта красота не смогла сравниться с той, что я увидела немногим позже. А именно – мы, после недолгой прогулки по тропке, вышли на большую поляну, на которой возвышался самый настоящий терем. Сначала мне показалось, что он создан изо льда. Однако, потом, приглядевшись, я поняла, что это просто искусная иллюзия, если можно так выразиться. Терем был деревянным. Шероховатости дерева были видимы через толстый слой льда, окутывающий жилище месяцев.

Зато рамы на окнах были вполне себе ледяные. Стекло же, наоборот, ничем не отличалось от вполне себе обычного, опять же, стекла. Крыша была голубой. То ли из-за того, что льда там было больше, то ли очередная иллюзия, плод моего больного воображения… Как знать? Если приглядеться еще более внимательно, то и витиеватый рисунок можно было рассмотреть. Он вился по рамам окон, словно плющ и переплетался между собой.

– Вот и наш дом, – указал рукой на крыльцо Март. – Сейчас перекусим. Ты согреешься. И я, так уж и быть, покажу тебе наших красавцев.

– Это каких? – полюбопытствовала я.