Побег из детства

Я с трудом сообразила, что происходит. Но за какую-то долю секунды в голове всплыли воспоминания о Веронике, розовом вине и сестре, которая пыталась привести меня в порядок.

– Отпусти, – я начала дергать ногой в попытках вырваться.

– Я отпущу сейчас! – мать протащила меня в центр комнаты.

Подскочив на ноги, я бросилась из спальни. Быстро распахнув дверь, выбежала в коридор. Пробежав по длинному коридору, я начала открывать замок, одновременно натягивая домашние шлепки. И как только дверь открылась, мать настигла меня. Она схватила меня за волосы и резко дернула на себя. Мое тело, сменив траекторию, повалилось назад, и я больно приземлилась на пятую точку. Не отпуская мои волосы, мама продолжала тащить меня в квартиру. Когда ей это удалось, она плотно закрыла дверь. Я встала, потирая затылок. А мама, размахнувшись, влепила мне увесистую пощечину. От такого удара я не удержалась и рухнула спиной на дверь ванной комнаты.

Нина заплакала и стала просить мать не бить меня. Мама отвернулась всего на секунду, я открыла дверь и выбежала в подъезд. Спускаясь по ступенькам, я слышала, как мама что-то кричала, но я не могла разобрать ее слов. Оказавшись на улице, я сразу помчалась к Веронике.

Подруга открыла не сразу. Я уже начала думать, что идти мне больше некуда.

– О, какие люди и без охраны, – Вероника показалась с полотенцем на голове.

– Я у тебя пересижу? Мать просто в бешенстве. Убьет еще ненароком.

– Посиди, – подруга достала сигарету, подошла к открытому окну и закурила.

Вероника была единственной, кто никогда не лез в чужие дела. Она никогда не спрашивала, что случилось или почему ты повела себя так, а не иначе. Она всегда говорила: человек захочет, сам расскажет. Чем она мне и нравилась, в этом мы с ней были похожи. Я в принципе не любила расспросы, а навязчивость вообще могла обрубить дружбу на корню.

– Налей мне того вина, – я лежала на мягкой и очень просторной кровати. «Вот бы у меня была такая».

Вероника молча достала бутылку из шкафа.

– Ты куда? – Я приподнялась на локтях, заметив, что она собирается выйти из комнаты.

– Так принесу бокалы.

– Ой, не надо, – я открутила крышку и сделала несколько больших глотков прямо из бутылки.

– Ого! Ну ладно, так еще веселее, – Вероника потерла ладошки. Взяв у меня бутылку, она так же, как и я, отпила несколько глотков.

– Курить будешь? – протянув мне уже вторую свою сигарету, спросила подруга.

– Фу, убери это.

Я периодически курила, но чаще всего дым сигарет меня раздражал.

Попивая вино, мы включили музыку и, передавая друг другу бутылку, орали знакомые песни, доносившиеся из динамика. Я прыгала по кровати и использовала бутылку в качестве микрофона, чем вызывала смех у Вероники.

Выпив первую бутылку, подруга распечатала другую. Мы убавили музыку и принялись перемывать косточки своим подругам.

– Катька такая заносчивая, – заплетающимся языком сказала я.

– Точно!

– Полежать хочется, – зевнув, я свернулась калачиком на кровати, как только мы допили вторую бутылку.

– И я полежу.

Комната начала вертеться. «Какое гадкое состояние, никогда больше не буду пить».

– Мне так плохо, все кружится, – пожаловалась я Веронике.

– Повернись на другой бок.

По совету подруги, я перевернулась на левый бок. Комната тут же перестала двигаться и, закрыв глаза, я уснула.

***

Яркое солнце светило прямо в лицо. Прикрывая глаза ладошкой, я осмотрелась. «Черт! Теперь меня точно грохнут». Я присела, Вероники рядом не было.

– Пап, ну не злись, – послышалось из глубины квартиры.

«Мне еще встречи с ее отцом не хватало! Еще и в таком виде!». Подойдя к трельяжу, я расчесала волосы и протерла лицо ватным диском, предварительно смоченным тоником. «Грязная, как поросенок», – я разглядывала использованный ватный диск.

– Отец недоволен, – вошедшая в комнату Вероника развела руками.

– Да, я понимаю. Мне все равно пора.

Мы вышли из комнаты. Отца подруги нигде не было видно. Я решила этим воспользоваться и ускользнула из квартиры.

Возвращаться домой не хотелось. Я боялась реакции матери, сегодня был выходной, и я знала, что она дома. Поднявшись на свой этаж, я подошла к двери, и она тотчас открылась. На пороге стояла мама. Она была полностью одетой, и явно куда-то собралась. Но ее вид!.. Я никогда прежде не видела ее в подобном состоянии. Первое, что бросилось мне в глаза, – ее лицо. Осунувшееся и постаревшее. Ну не может так измениться человек за полтора дня!

Мама подняла глаза и уставилась на меня.

– Т.… т.… ты где была? – выдавила она.

– У Вероники, – едва слышно ответила я.

– Да ты знаешь, я чуть с ума не сошла, – заплакала мама.

Я молча смотрела на нее, не зная, что ответить. Никогда бы не подумала, что она может так переживать из-за меня.

– Мама, вернись в дом, – прошептала ей я, проходя в квартиру.

– Я всю ночь тебя искала.

– Мама, я не могу больше жить в таком стрессе, – и, помолчав, добавила, – ну прости меня.

Извинилась я искренне, у меня внутри как будто что-то щелкнуло. Пусть таким способом, но мать выразила свою любовь, впервые в жизни я поняла, что любима.

Мы разделись и разошлись по своим комнатам.

Сестра что-то рисовала, сидя за маленьким столиком. Когда я вошла, она молча подняла на меня глаза и снова принялась за рисование. Ее растрепанные волосы были собраны резинкой, я взяла расческу и принялась их расчесывать. Сестра никак не отреагировала на мои прикосновения.

– Нина, тебя никогда не били, ты не понимаешь, как мне тяжело, – начала объясняться я. Но сестра продолжала молча рисовать, я поняла, что никому не важны мои слова. Я тоже замолчала, и как только заплела ей косу, взяла чистую одежду и пошла в ванную комнату.

Набрав полную ванну горячей воды, я погрузилась в нее и пролежала там больше часа. В голову лезли разные мысли, которые изрядно портили настроение. На какую-то долю секунды жизнь показалась мне такой бессмысленной, скучной и ненужной. На глаза навернулись слезы. Я окунулась с головой и тут же вынырнула, прогоняя жалость к себе. Одевшись, я вышла из ванной. Проходя мимо кухни в свою комнату, я заметила мамину подругу. Они с мамой очень тихо, о чем-то беседовали и, заметив меня, тут же замолчали.