– Гармонично, спокойно, богато – и сытно.
– Мне так из всех наших благ дороже всего водопровод.
– Я оценила это раньше, чем попала сюда. Правда, там мне казалось, что ты такой несусветный умник, что додумался до водопровода сам.
Лидрал отпивает вина.
– В известном смысле так оно и было. Я сам додумался и до того, что не худо бы провести в дом воду, и до того, как это сделать. Но придумать что-то совсем не трудно, а вот воплотить свою придумку в жизнь – совсем другое дело.
Блюда из-под рыбы уносят, но на их месте тут же появляются тарелки поменьше. На каждой красуется медовый корж.
– Какая роскошь... – бормочет Лидрал.
– И какое искушение, – с усмешкой вторит ей Доррин, принюхиваясь к восхитительному аромату меда и орехов карна.
– Ты так циничен?
– Может быть, – отзывается юноша, откусывая чуть ли не половину коржика.
– Ты и правда думаешь, что они тебя искушают?
– Может быть, просто кое о чем напоминают.
– Напоминают о том, как хороша жизнь в царстве гармонии? – уточняет Лидрал.
– А заодно устраивают показуху для всех наших.
– Ты действительно намерен позаботиться об остальных?
– Конечно.
– А тебе не кажется, что это малость смахивает на подкуп? Возможно... возможно, ты им просто нужен.
– Похоже, такая форма подкупа тебе по нраву, – ухмыляется Доррин.
– Точно. Я намерена насладиться ею в полной мере.
Завидев проходящую служанку, юноша подзывает ее, подняв руку, и, потянувшись к кожаному кошельку на поясе, спрашивает:
– Сколько с меня?
– Ничего. Все расходы взял на себя Совет.
– Основательно они расщедрились! – замечает Доррин, обращаясь к Лидрал.
– Ну что ж, – откликается та. – Может быть, другие члены Совета не так сильно настроены против тебя и твоих машин, как твой отец.
– Не исключено... – бормочет Доррин, потирая подбородок. – Пока речь шла только обо мне, его мнение никем не оспаривалось... но коли дело касается судьбы всего Отшельничьего...
– Имей это в виду, – говорит Лидрал, глядя на дверь, где появились три облаченные в черное фигуры. – Кстати, вот и они.
По приближении троих в черном Доррин встает.
– Позвольте представить вам Лидрал, – говорит он. – Она занимается торговлей, и без ее помощи мне никогда не удалось бы построить «Черный Алмаз».
Лидрал тоже поднимается и слегка кланяется.
– Доррин, Лидрал, магистра Эллна и магистр Видельт, – представляет Оран своих спутников, и те склоняют головы.
Доррин отвечает им поклоном.
– Знакомство с вами для меня честь, – говорит Лидрал. – Я уже собралась уходить, так что...
– Хорошо, что мы явились вовремя и можем попросить тебя принять участие в нашей беседе, – прерывает ее Оран. – Твои соображения могут оказаться полезными. Прошу, – он кивает в сторону стоящего в углу большого стола.
Все пятеро направляются туда под пристальными взглядами Мерги и Риллы. Проходя мимо, Доррин слышит шепот старой целительницы: «Вот уж воистину сильные мира сего...»
Пергун, Мерга и Фриза неспешно наслаждаются едой, тогда как Тирел и молодцы из его команды воздают должное зеленому бренди. Доррин при виде бутылок с этим напитком морщится: бренди с Отшельничьего славится своей крепостью.
За исключением трех членов Совета, в столовой находятся лишь приплывшие на «Черном Алмазе».
– Мы понимаем, Доррин, – начинает Оран, как только все пятеро рассаживаются, – что ты предпринял героическую попытку спасти Спидлар...
– «Героическую» – это всего лишь одно слово, – отвечает Доррин. – А как насчет «обреченной», «безумной» или «кровавой»? Порой я сильно сомневался в разумности своих действий.
Все трое Черных молчат. Наконец Оран поднимает глаза:
– Ты думаешь, что постройка двигателя была неразумным шагом?
– Нет. Насчет разумности и необходимости постройки машины у меня сомнений нет. Я имел в виду использование своих знаний и умений для защиты Спидлара.
– Будь добр, поясни свою мысль, – просит темноглазая магистра.
– Большинству простых людей Белые ничего худого не делают. Более того, они устанавливают лучший порядок, нежели тот, что существовал до них. У них прекрасные дороги, чистые улицы и почти никакой преступности. При этом они находятся в своего рода западне. Их власть основана на мощи хаоса, однако для сохранения ее им необходима гармония. Им приходится лавировать, ибо усиление гармонии для них гибельно, а держава, основанная на одном лишь хаосе, просто не может существовать.
Оран внимательно слушает.
– Боюсь, – продолжает Доррин, – что мне не удастся сформулировать свою мысль достаточно ясно, но суть дела сводится к следующему. Получилось так, что, применив совершенную тактику и новейшее, изобретенное мною оружие, мы добились лишь того, что убили великое множество ни в чем неповинных людей, а еще большее число обрекли этой зимой на голод. Белых чародеев пострадала лишь горстка. В результате наших действий старые торговые пути будут заброшены, а использование новых нанесет ущерб всему восточному Кандару к выгоде таких земель, как Сарроннин или Сутия. Отчасти, – тут он смотрит на троих в черном, – в этом виноваты и вы.
Оран открывает рот, но черноволосая Эллна поднимает руку:
– Дай ему закончить.
– Вы вышвырнули меня, – продолжает Доррин, – а Белым не понравилось то, чем я начал заниматься. К западу от Закатных Отрогов Черных, особенно Черных мужского пола, не жалуют, так что податься мне, кроме Спидлара, оказалось некуда. А коль скоро Спидлар приютил меня, я счел себя обязанным его защищать. В результате тысячи людей погибли, а я снова оказался здесь, перед вашим судилищем. Не могу сказать, что все мои действия свидетельствуют о благоразумии и прозорливости, но, по-моему, эти качества в большей степени должны быть присущи не кузнецу или целителю, а Совету.
– Что правда, то правда, – бормочет Видельт, почесывая короткую бородку.
– Ты наглядно показал, что морская блокада Белых может быть прорвана, – замечает Эллна.