Нужная для альфы

Почистив ведро картофеля прижалась к тёплой печке. В первый год моего рабства, как только настали холода, Майра попыталась переселить меня на ночь ближе к кухне. Управляющая, сразу же рассказала об этом госпоже. Майру наказали и пригрозили тем, что в следующий раз выгонят из крепости, если снова что-то подобное произойдёт. «Рабыня не достойна жалости! Она мусор!» высказался тогда господин, снова подвесив меня на столбе. Его слова тогда, жалили больнее плети, выжигая всё тёплое что ещё теплилось внутри моего сердца.

С того момента, я стараюсь держаться подальше от Майры и не показывать своего отношения к ней. И исчезаю с кухни до того, как она сюда придёт, чтобы не видеть в её глазах жалость.

Вот и сейчас, стоило услышать в коридоре шаркающие шаги кухарки, повязываю старенькую шаль и скрываюсь через заднюю дверь, через которую выносят помои в свинарник. На выходе, уже стояли полные корзины грязного белья, которые я должна сегодня выстирать, не смотря на мороз…

Глава десятая

Летом, мне нравилось стирать. Целый день находишься у речки, и никто тебя не беспокоит. Вода была тёплая и мне даже удавалось помыться, в специальном неглубоком месте, которое я случайно нашла, пока ходила по берегу и собирала сладкие ягоды. Единственная сладость, которая была мне доступна.

А вот зимой… это было совсем другое дело! Стирать целый день тяжёлые ткани в ледяной воде, на морозе, то ещё удовольствие. И самое страшное был не холод, а та боль, что скручивала потом всю ночь мои руки и ноги, не давая возможности заснуть. В такие ночи я на стену лезла от невозможности облегчить эти мучения. И только магия ошейника спасала меня от потери конечностей.

Хотя, чего уж переживать! На мне и так не было не одного живого места. Начиная от лица, где красовался уродливый глубокий шрам через всю щеку, делая лицо кривым и уродливым, который тоже никто не залечил. Спина, которая была исполосована жуткими, шершавыми полосами от кнута. Несколько полосок были ещё на груди и на животе. И заканчивая кривой, хромой ногой, которую в холодные дни мне приходилось просто волочить, так сильно она ныла и болела.

А стараниями сестры, мне даже имя новое дали, «уродина». Было запрещено обращаться ко мне старым именем и за последние девять лет, я больше его не слышала. Иногда, сама себя, в мыслях звала по имени, но это было не то. Хотелось услышать звук, но я не могла говорить. Меня это пугало!

Год за годом, я, неотвратимо, кусочек за кусочком, теряла себя! Сперва я потеряла маму, потом потеряла отца, лишилась красоты, свободы, потеряла имя. И всего через несколько месяцев, как только мне исполнится двадцать лет, я потеряю и жизнь.

Девять лет назад, мою жизнь сохрани только из-за того, что я маг жизни и наследному принцу нужна моя сила. Может я и выживу после того, как он воспользуется моей магией, но свободнее уж точно не стану! Какой дурак выпустит такую возможность из своих рук? Ведь моей магией можно пользоваться постоянно и быть бессмертным. Эта особенность магов жизни, сделала нас жертвами всевозможных тиранов, желающих бессмертия. От этой особенности мы и погибали, когда маги не могли нас поделить.

Вот и я, уже очень давно, перестала бояться смерти. Я просто устала от этого чувства. У меня не было никакой надежды на счастливое будущее. Никому ненужная, всеми отвергнутая и презираемая предательница!

Только я, себя предательницей не считаю! Я спасала невинные жизни, которые, как и я стали жертвами в играх жестоких мужчин. А если наш правитель хочет победы, то пусть идёт и побеждает по-мужски, а не прячась за спиной женщины и ребёнка. Хотя, учитывая слухи, которые доходят с поля боя, по-мужски выигрывать наш правитель не умеет! Силёнок не хватает. Оборотни с каждым днём, всё ближе и ближе подбираются к полному завоеванию нашей империи. Земли Маррей, последнее препятствие на дороге к столице и из разговоров конюхов, которые я подслушала, оборотни уже ступили на наши земли. Максимум неделя и они доберутся до крепости!

– Слышала? Хозяева вещички пакуют! – услышала я разговор служанок, которые, видимо, несли ещё бельё для стирки. В другое время они в этот тёмный коридорчик не суются.

– Ага. Вчера молодой госпоже помогала дорожные сундуки набивать. Завтра вечером, как только граф вернётся, мы уедем!

– О! Уродина! Держи, – мне под ноги бросили две большие кучи постельного белья и быстро убежали. Взглянув на две огромные корзины и кучу под ногами обречённо вздохнула. Пора браться за работу, не хочется получать новых плетей! Интересно, если хозяева уедут, кто-нибудь заметит, что бельё не стиранное? Хотя я не сомневаюсь, что стоит воротам закрыться за уезжающими хозяевами, то сразу же найдётся тот, кто почувствует себя главной и порки снова не избежать. Не буду испытывать судьбу!

Схватив одну из корзин, потащила её на улицу. Помню, как в детстве мне было тяжело волочить эти огромные, не подъёмные для ребёнка, корзины. Приходилось вываливать всё бельё, выносить корзину и потом снова их заполнять. А учитывая мою больную ногу, давалось мне это очень мучительно.

На улице стояли специальные сани. Широкие и громоздкие, чтобы можно было разместить обе корзины и дотащить до речки. Летом на сани устанавливались маленькие колёсики.

Тащить эти сани было очередным мучением для меня. Большая, неповоротливая конструкция требовала применения большей силы, а вся нагрузка, снова шла на мою несчастную ногу. Служанки, раньше использовали специальный артефакт, который облегчал тяжёлые вещи. При помощи этого артефакта, одна служанка, могла с лёгкостью поднять сразу две корзины белья. Мне же, как рабыне, такой помощник не полагался и приходилось ощущать всю тяжесть поклажи.

Глава одиннадцатая

Холодно! Всё тело сводит от трескучего мороза. Пальцы на руках болезненно ноют, а ночью будет ещё хуже. Сегодня явно не получиться поспать. Ног уже давно не чувствую, но продолжаю упрямо стоять на коленях, полоская в ледяной воде, последнее одеяло. Ночью снова буду мучиться от боли!

Отбив толстой палкой лишнюю влагу, закинула последнюю постиранную вещь в корзину и медленно, кусая губы от боли, поднялась. Спина никак не хотела разгибаться, затекла, от долгого стояния в неудобной позе. Еле-еле, не торопясь и осторожно разгибала онемевшее и замёрзшее тело. Желудок жалобно выл от голода.

Вокруг уже сгущались сумерки. Надо как можно скорее возвращаться. На ночь, заднюю калитку, через которую я хожу к реке, запирают. Пару лет назад, мачеха, специально заперла калитку пораньше и мне пришлось ночевать на улице, под стенами крепости. Не очень хорошие воспоминания и совсем не хочется повторения. Хотя, хороших воспоминаний, за последние девять лет и нет. Их и до рабства то не было, но в то время, хотя бы, не было так больно и холодно.

Еле-еле шла по скользкой, дорожке, спотыкаясь из-за неудобной обуви. Ноги предательски дрожали и подкашивались, норовя меня уронить. Их я почти не чувствовала. Но несмотря не на что, я упорно шла к своей цели. А цель, на данный момент, это припрятанный Майрой горячий ужин. Живот уже к позвоночнику прилип и жутко болел, прямо до тошноты.

Открыв калитку, спиной начала затаскивать неподъёмные сани во двор. Резко дёрнув за верёвку, почувствовала, что спиной налетела на препятствие, которого здесь быть не должно. Обернулась…

Лучше бы я сегодня ночевала на улице!

В сугробе сидела моя сводная сестрица Лара и возмущённо, словно сова крутила головой. И чего это, младшая госпожа делала на заднем дворе крепости? Явно пришла запирать калитку, а сейчас, словно выброшенная на берег рыба, открывала и закрывала рот. Видимо подбирает обидные слова. Сильно ей похоже прилетело. А нечего за спиной стоять!

– Ах… ты… уродина! Да как ты посмела меня толкнуть! – а вот и последствия. Сама встала на дороге, а я теперь виновата. Похоже ужин на сегодня отменяется. Я прямо вижу в её взгляде предвкушение от очередного моего наказания. – Стража! – завизжала она, переходя на высокие ноты. Подбежавшие гвардейцы помогли ей подняться и схватили меня под руки.

Лара подошла ко мне и впилась в мой подбородок ногтями, стараясь причинить мне как можно больше боли, но замёрзшее лицо мало что чувствовало.

– Ты, наверное, уже в курсе? Мы завтра уезжаем. И чтобы ты не скучала, я подарю тебе последнюю награду за твои старания, – злорадный огонёк блеснул в её взгляде. – К столбу эту тварь, – хохотнула и направилась в сторону площадки для наказаний. Меня же как всегда просто поволокли.

– Решила расслабиться перед поездкой? – услышала я голос мачехи. Ещё одна любительница чужой боли не заставила себя ждать. – Мне тоже надо немного успокоиться. Хинрик всё ещё не вернулся, а слухи ходят не утешительные.

– А если папа не вернётся? – две змеюки стояли у стенда с хлыстами, перебирая варианты, пока меня привязывали к столбу.

– Планы не меняем. Не успеет приехать, его проблемы. – Чего и следовало ожидать от такой любящей жены, как Джона. Ей своя жизнь и сокровища дороже. – Я не буду рисковать своей жизнью и встречаться с этими грязными животными. Завтра утром уезжаем, не будем ждать до вечера.

Свистящий хлопок хлыста и болезненный удар по спине. Солёные капли брызнули из глаз попадая на обветренную, потрескавшуюся кожу, вызывая нестерпимый, болезненный зуд.

– Стой! – слышу голос мачехи. Неужели решила сжалиться надо мной. – Сегодня будем смаковать, – нет не решила, поняла я, смаргивая с глаз слёзы. Резкий рывок за платье. Старая ткань не выдерживает и рвётся с громким треском, оголяя мою спину и частично грудь. Кажется, сегодня их развлечение будет долгим и мучительным, для меня.