Это офис, детка!

Аппетита не было никакого, и я, воспользовавшись суетой, незаметно выскользнула на улицу. Странно, но плакать мне почему-то совсем не хотелось. Я пошаталась немного по территории, а потом направилась к секретному лазу в заборе, через который мы убегали в лес. Там было наше убежище, шалаш, который мы с мальчишками строили целую неделю, таская тяжелые ветки, собирая их по всему лесу, прилаживали как могли, чтобы получился настоящий шалаш, как у Тома Сойера и Гека Финна. Постепенно мы натаскали туда одежды, одеял, свистнутых в прачечной, печенюшек и свечей. При каждом удобном случае мы убегали туда днем, но остаться в шалаше надолго не получалось: бдительная Анна Васильевна чуть что, сразу поднимала шум: «Дети пропали!» Приходилось быть начеку. Но зато ночь была наша! Мы терпеливо лежали, дожидаясь, пока все заснут, а потом тихонько, на цыпочках, стараясь не издавать лишних звуков, выползали из корпуса. Самое страшное было идти по лесу на ощупь, почти в полной темноте, спотыкаясь о коряги и поскальзываясь на мокрой траве.

Наградой за все эти страхи был наш шалаш, который постепенно превратился в уютный домик для маленьких сорванцов. Мы вытаскивали из карманов съестные припасы – яблоки, конфеты, кусочки черного хлеба с солью, ломтики сыра, не съеденного за ужином, и начинали свою веселую трапезу. Какое же это было блаженство! Мы играли в карты, рассказывали страшилки, дурачились и смеялись, как сумасшедшие, над каждой глупой шуткой.

А сейчас в шалаше было пусто и темно. И хотя на полу были расстелены мягкие одеяла, валялись карты и комиксы, а на ящике из-под болгарских яблок – нашем импровизированном столике – даже осталась какая-то еда и полбутылки тархуна, мне было очень-очень печально и одиноко. Внутри, где-то глубоко в груди, стала расти-подрастать противная пустота. Холодная, металлическая, гулкая, как пустое цинковое ведро. Мне стало холодно. Я надела оставленную накануне шерстяную кофту, закуталась в одно из одеял, но теплее не становилось. Мне казалось, что я становлюсь меньше, меньше, съеживаюсь, постепенно превращаясь в маленькую металлическую сферу с гулкой пустотой внутри…

– Олька, ты здесь? Тебя уже весь лагерь ищет! Беги быстрее, к тебе бабушка приехала!

Наверное, я заснула, потому что Сашкин голос раздался откуда-то издалека, с той стороны сознания. Я слышала, как он меня зовет, но открывать глаза не хотелось: там, внутри сферы, было так хорошо… Немного зябко, но я постепенно привыкла, мне даже понравилась эта металлическая прохлада.

– Олька, ты чего, спишь? Просыпайся, беги в лагерь, тебя бабушка ждет!

Бабушка приехала только под вечер, с сумками, полными гостинцев, с пакетом чистого белья. Родителей срочно вызвали на объект, там случилось какое-то ЧП, рабочий-высотник сорвался с крыши. Понаехала милиция, проверяющий из главка примчался, в общем, сыр-бор. Мама только и успела предупредить бабушку, что на родительский день они не попадают, попросила съездить вместо них. «Пока на базар, пока блинчик жарила, курочку в духовке запекала, вот только сейчас и смогла приехать», – оправдывалась бабушка.

Грусть постепенно отступила, бабушку я обожала. Она была такая мягкая, уютная, пышная, как подушка. Как я любила прижаться к ней всем тельцем и замереть, ощущая биение своего маленького сердца! А немного погодя, прислушавшись, и еще одного – побольше, такого родного и заботливого… Бабушка обнимала меня своими пухленькими руками, еще ближе прижимала к себе, и наступало такое блаженство, что мне казалось, что ничего более приятного нет на всем белом свете.

– Зайчонок ты мой пушистый! Сердечко-то как стучит, того гляди выскочит. Тш-ш, все хорошо, я с тобой, все хорошо…

На какое-то время грусть ушла, я принялась с аппетитом поедать все, что наготовила и привезла в своих огромных сумках бабушка. Немного насытившись, я вдруг снова ощутила внутри металлическую прохладу той противной, пугающей пустоты.

– Мне возвращаться надо, внученька. Поздно уже, пока доберусь до дому, темно будет.

– Конечно, бабуля, ты поезжай, спасибо тебе, родная!

– А ты не скучай, мама с папой приедут сразу же, как только разберутся с этим ЧП, будь оно неладно. Они же тебя очень любят, гордятся тобой, ты вон какая умница и красавица выросла!

– Да-да, бабуля, я тоже их очень люблю! Ты передавай им привет.

Мы обнялись на прощанье, я проводила бабушку до ворот, а потом пошла к себе в отряд. Мне уже не было ни грустно, ни одиноко, внутри меня поселилась пустота – с надежными металлическими стенками, с холодным блеском и гулким звуком помпы, перекачивающей красную жидкость. А значит, все хорошо, прекрасная маркиза!..

* * *

– Спасибо, Анатолий! Вы мне очень помогли. Я в полном порядке. Немного расклеилась, нервы, наверное. Но я же пантера, а значит, встала, отряхнулась – и вперед! Гонорар за остальные пять встреч можете оставить себе, Лелька была права, вы – суперпрофессионал.

Александра

– Во всем должна быть система! Стройная, грамотная, годами отработанная система! Без этого вы Эверест не покорите. На одном желании, силе воли или на сильной «физике» выше пяти тысяч не подниметесь.

Слова Олега, инструктора альпинистского клуба, лились бальзамом на мою душу. Система – это именно то, что мне нужно!

Под тем, что без системы никуда, я могла бы подписаться, что называется, обеими руками. В бизнесе я старалась внушать эту простую мысль всем окружающим. Только система с ее четкими границами, правилами и инструкциями способна сделать любое дело процветающим, а компанию – вывести в лидеры. А всякие демократии со свободой слова и самовыражения – это просто отмазка для лентяев и бездельников, которые не привыкли подчиняться и работать как положено. Конечно, легче сыпать идеями и рацпредложениями, чем настойчиво и последовательно выполнять то, что ждет от тебя начальство!

Вот ты, например, работаешь в отделе продаж. Ну и продавай себе, как учили на тренинге! Какого рожна ты лезешь со своими предложениями переделать систему оценки персонала исходя из начисления бонусов? Ну и что, что продавцам не нравится, что их оценивают внешние аудиторы?! А кто должен их оценивать – сами себя, что ли? Мы со штаб-квартирой эту систему сбалансированных показателей целый год разрабатывали. Консалтинговую компанию привлекали, кучу денег заплатили. А им не нравится, видите ли. Не нравится – до свидания. Есть правила игры, которые нужно соблюдать. И точка.

Слава богу, мысль о важности системы в любом деле дошла до меня довольно рано. Ясное дело, по молодости я бунтовала. Хотела все делать по-своему. Мне всегда легко давались языки, к окончанию школы английским и немецким владела свободно. Хотела стать гидом-переводчиком. Мы с папой каждое воскресенье ездили гулять в центр – в Кремль, в Александровский сад… Бродили по улочкам старой Москвы, ходили в Третьяковку, кормили голубей на Гоголевском бульваре. Завидев группу иностранных туристов, я всякий раз притормаживала и старалась подойти ближе, чтобы рассмотреть гида. Как правило, это была привлекательная женщина среднего возраста, красиво и со вкусом одетая, в элегантных туфлях на небольшом каблучке, с аккуратным маникюром на ухоженных ручках и непременным шелковым платочком на шее. Она уверенно и неторопливо что-то рассказывала своим волшебным голосом – таким же, как у дикторов центрального телевидения, а туристы, как завороженные, двигались за ней, не отставая ни на шаг. Как мне хотелось стать такой же – красивой и элегантной, водить группы по Москве, цитировать интуристам Ахматову на английском, делиться рецептами русской кухни от Гиляровского, показывать потаенные уголочки нашей столицы, которые ни в одном иностранном справочнике не найти, ездить с ними на метро, останавливаясь на самым живописных станциях!

Папа мою идею полностью поддерживал, даже обещал составить протекцию в Мориса Тореза, но мама с самого начала отнеслась к ней как к очередной блажи. Приводила веские аргументы: у меня не будет определенного будущего, я не смогу вырасти профессионально, гуляя с туристами по Москве. И вообще, нужно стремиться к высоким целям, а не смотреть всю жизнь под ноги, разглядывая пыльную брусчатку!

Мама была влюблена в Высоцкого. Она знала все его песни наизусть, но одну слушала постоянно:

Так оставьте ненужные споры –
Я себе уже все доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых еще не бывал.

А когда по телевизору показывали «Вертикаль», мама, наплевав на режим (фильм начинался после программы «Время»), разрешила мне смотреть его вместе с ней. Вот тогда я в первый раз увидела горы… и заболела. Эти величественные вершины в синеватой дымке, это спокойствие, достоинство и могущество меня заворожили. Мне было страшно представить, как бы я могла попасть на самую высокую вершину, туда, куда даже птицы не долетали. Но с другой стороны, несмотря на этот священный страх, было огромное желание оказаться там, на самом верху, на такой горе, на которой «еще никто не бывал».

Меня без проблем «поступили» в институт, который я окончила вполне прилично. А потом так же быстро и просто пристроили работать в иностранную компанию на должность секретаря на ресепшн. Как объяснила мама, надо начинать с чего-то, а дальше, все будет зависеть от моего трудолюбия и настойчивости.

Я выдержала только полгода. Быстро разобравшись в ситуации, пообещала себе, что разносить кофе и встречать гостей я больше не буду никогда. Компания была небольшая, и мне удалось уговорить директора перевести меня на должность офис-менеджера. Приходилось в основном заниматься закупкой канцелярки и кофе, организовывать визы для наших иностранцев и встречать их в аэропорту. Но зато меня знали все, кто приезжал в наш московский офис. Они всегда привозили мне какие-нибудь сувениры или шоколадки. Приятно было, не скрою.

Умная мама снова вовремя подсуетилась и определила меня на второе высшее, на управление персоналом. То была ужасная скукотища – Трудовой кодекс, стандарты, правила набора и увольнения сотрудников и прочая бюрократия. Но уже через пару лет я поняла, что мама выбрала правильное направление.

Компания разрасталась, сотрудников заметно прибавилось. Наш план развития поддержали в штаб-квартире, и начальник, в очередной раз вернувшись со стратегического совещания, вызвал меня и предложил возглавить отдел по работе с персоналом. Сказал, что убедился в моей честности, преданности и аккуратности.

Я была на седьмом небе: начальник отдела кадров! Уже не девушка на побегушках и даже не главная по закупке бумаги и мебели! Это уже топовая позиция, а там и до вершины рукой подать. Подчинялась я теперь напрямую Гансу, нашему директору российского представительства.

Я впряглась в работу, как настоящая лошадь. Приходила в офис в раньше всех, уходила часов в девять, а то и позже. Нужно было срочно создавать систему, которая бы работала как швейцарские часы – что для пятидесяти человек, что для пятисот. Приходилось быть жесткой. А как по-другому? Хирург тоже вынужден быть жестким, иногда даже причинять боль, но это оправданно! Когда есть цель, на сантименты отвлекаться некогда, надо двигаться вперед и делать все на благо компании. Руководитель службы персонала не для себя старается, он – цемент, который скрепляет компанию. Именно эта сила удерживает фирму от развала. Народу много, интересы у всех разные. Да, приходится иногда чем-то жертвовать, и мне приходилось от многого отказываться, но благодаря в том числе моим усилиям компания успешно развивалась.

Всегда есть дилемма: быть добреньким и всем нравиться или упорно идти к своей цели. Увы, первое со вторым никак не сочетается. Я всегда старалась договориться с руководством, чтобы оно создавало более-менее комфортные условия для работников, давало возможность мотивировать их и повышать лояльность. Но в какой-то момент поняла, что если интересы не совпадают, то нам не по пути. Конечно, это непросто.

До сих пор не могу прийти в себя после увольнения Альбины, нашей бывшей главы отдела маркетинга. Когда ее допекли звонками и письмами в неурочное время, Альбина спокойно и уверенно сказала в лицо всем начальникам, что ее главная мотивация – зарплата и соцпакет. Она честно работает с девяти до шести, а потом – ее личное время, никто не имеет права в него влезать.

Разразился скандал. Меня вызывали на ковер, трясли, обвиняли в том, что я пропустила на руководящую должность такую «нелояльную» сотрудницу. Заставили избавиться от нее в кратчайшие в сроки, чтобы побыстрее оградить других от распространения заразы. Увольнение проходило нервно, бились несколько месяцев. В такие моменты я себе не нравлюсь, это тяжело. Ну, значит, так, нельзя нравиться всем. Когда ты стремишься всем нравиться и под всех подлаживаешься, ты себя теряешь как личность. Понимание этого стало для меня новым этапом в собственном развитии.

Я стала еще жестче, старалась не допускать эмоций на работе. Сосредоточилась на повышении своего профессионального уровня. Поняла, что в компании я уже звезда, пора выходить на более высокую ступень.

Держала нос по ветру, ходила на все конференции и тренинги для эйчаров. Как что новенькое узнавала, старалась внедрять в нашей фирме.

На одной из выставок в «Экспоцентре» познакомилась с темой коучинга, заинтересовалась. Списалась со своими иностранцами, оказалось, что у них, в Европе, эту систему уже давно внедряют в корпорациях. Результаты впечатляют, вещь стоящая. Значит, нам тоже надо впрягаться, мы должны быть в тренде.

Я подготовила предложение для руководства, показала на очередном совещании все достоинства системы, но неожиданно для себя получила вежливый отказ. Мне аккуратно объяснили, что сейчас не время для экспериментов, наша старая система себя вполне оправдывает. И тут я впервые взбрыкнула: «Какого черта?! Вам не нравится – найду того, кому понравится, кто оценит по-настоящему!»

Мой проект по внедрению корпоративного коучинга действительно оценили в одной очень крупной западной компании. Это была победа, да и заработала я прилично. Окрыленная первым успехом, стала искать новых заказчиков, и снова получилось! Попутно появились индивидуальные клиенты, руководители из тех же компаний, с которыми я сотрудничала. Жизнь завертелась, закрутилась…

Так незаметно пролетело четыре года. Я стала известной персоной на рынке коучинговых и консалтинговых услуг, меня с удовольствием приглашали выступать на тематических конференциях, и я с удовольствием соглашалась. Только вот ощущения восхождения на Эверест уже не было. Странно, но за последние годы мне ни разу не снились горы, хотя раньше почти каждую ночь я совершала восхождение на какой-нибудь восьмитысячник. А потом ругала себя, что не записываю свои сны, такая бы книжка получилась!

Мне кажется, я могла бы все известные пики описать с мельчайшими подробностями, хоть в горах не была ни разу. Аннапурна, Нангапарбат, Чогори, Макалу и самая красивая, конечно же, Джомолунгма… Почему-то я представляла ее как могущественную мать, которая с любопытством рассматривает маленькие человеческие фигурки, медленно, но упорно карабкающиеся вверх. У нее улыбка как у Джоконды – добрая, но немного насмешливая: «Глупые вы, люди, зачем тратите столько сил на соревнование со мной? Неужели вы думаете, что, доползя полумертвыми до моей макушки, воткнув мне в темечко свой флаг, вы сразу станете счастливыми? Или надеетесь, что пройдя тяжелейшие испытания, принеся в жертву силу и здоровье, научившись дышать разреженным воздухом, спать на снегу и есть раз в несколько дней, вы станете просветленными? Ну, прямо как дети…»

Несмотря на насмешки матушки-Джомолунгмы, я упорно двигалась в своей цели. В снах на моей голове давно красовалась «Корона Земли», а утром я каждый раз недоумевала, почему так болит затылок, будто тисками сдавили…

* * *

– Сашка, привет! Ты на конференцию для коучей в Лондон едешь?

– Очень хотела, да не получается. Начала тренировки для восхождения на Эверест.

– Ну ты даешь! Мало тебе карьерных и профессиональных вершин? Что это ты вдруг надумала?