Умри как следует

– А что? Неплохой вариант! – он посмотрел на нее так, будто прямо сейчас воочию увидел ее в сарафане и в берцах.

– Ну тебя! Ешь давай свое варенье, – Ира не отреагировала на провокацию.

– О, смотри-ка, на выезде из города вчера авария произошла, есть жертвы. Легковушка влетела под «КамАЗ», в нее врезалась вторая, а третью засыпало кирпичом из прицепа. Какие-то там пенсионеры ехали. И представляешь, это все еще и взорвалось.

– А неплохо, что у нас машины нет, правда? – усмехнулась она.

– Что ж в этом хорошего? Вот купили мы с тобой кусок земли, дом построим. Ты из пригорода на работу на лыжах что ли ходить будешь?

– На велосипеде! – засмеялась она.

– На трехколесном! – и они оба весело расхохотались.

***

Прошла неделя, для Иры и Сережки ничем особенно не отличавшаяся от других рабочих недель, а в следующий понедельник Ирин телефон зазвонил. Номер был незнакомым. Подумав секунду, она ответила:

– Да.

– Ира, здравствуй, это тетя Лида Смирнова, помнишь меня?

– Тетя Лида? – Ирины брови подпрыгнули от удивления.

– Да, еле нашла твой номер, хорошо, что ты номера не меняешь, а то вечно теперь так, дадут номер, а через полгода и поменяют! Что за мода такая?

– Да, повезло. Тетя Лида, что-то случилось, наверное? Чтоб вы меня искали… Ира замялась, чтобы не ввернуть в вопрос одно нелитературное выражение. Никакие другие слова так ясно не описали бы весь масштаб удивления.

– Да ты сама-то не знаешь, что ли? Новости смотришь по вечерам?

– Нет, не видела никаких новостей в последнее время, – «Потому что с упоением сажала лук, чеснок и петрушку все прошедшие вечера», подумала было Ира – А что такое?

– Да как же так можно?! – Ира почувствовала, что где-то она вчера оставила лужу, и теперь ее порядком натыкают туда носом. – Авария произошла такая крупная, а она не знает! – тетка фыркнула.

– А, про аварию слышала краем уха. А что, кто-то из ваших?.. Из наших… Кто пострадал? – Ира не знала, как и сформулировать вопрос, чтобы поторопить тетку с сообщением, и чувствовала, что к горлу подступает истерический, абсолютно неуместный смех. Семь лет спустя ее нашли, самолично позвонили – уже странно, а тут еще авария какая-то.

– Все погибли! Хорошо еще, Нина дома осталась, как чувствовала худое! – врала тетка не моргнув глазом. Мать не поехала, чтобы отдохнуть от внука с его семьей.

– Сердце у нее плохое, постарела мама, – перешла тетка на разговор в стиле Нонны Мордюковой, – проведай ее.

– А где она? В какой больнице?

– Она не в больнице. Она дома.

– И что, прямо хочет меня видеть? – не удержалась Ира.

– Не гневи Бога, проведай мать. Пора уж забыть все обиды, – назидательно сказала тетка Лида, – одна она у тебя.

– Ладно. Завтра после работы зайду.

– Зайди. И паспорт захвати.

– Паспорт? Зачем? – но связь оборвалась. Ира посмотрела на телефон вопросительно, словно тетке в глаза, но ответа естественно не получила.

– Ладно, посмотрим, что вы там задумали, старые заразы! – зло пробурчала Ира и набрала Сережкин номер.

***

– И что, ты серьезно хочешь туда пойти одна? Серега, ты чего молчишь? – Миша, двадцати шести лет отроду, выглядел едва на двадцать, тощий и конопатый, в майке тельняшке. Он прибился к Сережке с Ирой, как к старшему брату и сестре, часто ночевал у них, советовался по каждому пустяку, и не меньше пяти раз в неделю ужинал у них, а зачастую и ночевал. Миша сидел за рулем Газели, на пассажирских местах сидели Ира и Сережка, оба мрачно молчали. Газель пробиралась по узкой дорожке вдоль панельного дома, в котором жила Ирина мать.

– А что, сам не видишь? Послушает она, как же! – он злился, Ирка иногда становилась упрямой, как баран. Она не особенно рассказывала о своей прошлой жизни, и никак не хотела знакомить его с умирающей матерью, отказалась наотрез от предложения пойти вместе. Он не понимал, обижался, но чувствовал, что это неспроста. Ирка все же была открытым человеком. Обычно. Но только не в этот раз.

– Ты хоть ори там громче, если что! Мы с Михой моментом подскочим к тебе.

– Ладно, если что – заору так, чтоб у вас тут шины спустило, – пошутила она, но даже не улыбнулась. Ира чувствовала себя не в своей тарелке. Под ложечкой посасывало, давило неприятное предчувствие. Машина остановилась у подъезда, Ира потянула время еще несколько секунд, потом, разозлившись на себя, решительно выскочила из машины, чуть не упала, а затем твердо двинулась к подъезду.

В квартире почти ничего не изменилось, только хлама вдоль стен еще прибавилось. Пахло елкой, водкой, Корвалолом. Тетка постарела. Предложила тапки, такие грязные, что Ира бы лучше их прямо на туфли надела, но сцепила зубы и переобулась.

– Ну, проходи вот сюда.

Мать лежала на диване, на груде подушек. Прямо-таки не лежала, а возлежала. Она еще больше растолстела, была очень бледной, волосы намокли от пота и прилипли к вискам. У Иры что-то сжалось в животе, когда она взглянула на мать.

– Ну, привет. Как ты? – Ира ожидала, что мать, как обычно это бывало раньше, будет театрально закатывать глаза и хвататься за сердце, но нет, похоже было, что все на этот раз по-настоящему. Мать дышала тяжело, с сипящим каким-то звуком воздух выходил из ее легких.

– А почему она не в больнице? В таком-то состоянии, – неуверенно обратилась она к тетке.

– Выписали ее, – тетка сделала скорбное лицо и многозначительно посмотрела на Иру. В туалете послышался звук спускаемой воды.

– У вас тут гости?

– Батюшка пришел, – тетка почтительно наклонила голову. «Ну и дела!», – подумала Ира. Ей совсем не нравилось происходящее. Мать наконец открыла глаза.

– Привет! – снова поздоровалась Ира, – Ты хотела меня видеть?

Мать разлепила губы и сипло проговорила:

– Пришла? Вот смотри, как меня боженька наказывает за тебя. Радуйся.

Ира промолчала, она не нашла, что сказать. Сзади подошел батюшка.

– Здравствуйте, – буркнула Ира, – Я – Ира.

– Здравствуй, дочь моя, – профессиональным голосом произнес тот и перекрестил ее. «Тьфу ты, клоун!», – подумала она раздраженно и повернулась к матери:

– Что врачи говорят?

– А что врачи скажут? Спихнули вот домой, да и вся недолга! – подхватила беседу тетка.

– Мать твоя желает последнюю волю тебе сообщить, Ирина, – разъяснил наконец священник, – Вот присядь тут и послушай.