Умри как следует

– Кому там неймется спозаранку? – недовольно проворчала та, – Алло!

– Ирка, это Александра. Мама моя в больницу попала с давлением, просит тебя срочно к ней зайти, ей зачем-то с тобой поговорить нужно, срочно!

– А меня к ней пустят?

– Никому ничего не надо было сто лет, а теперь давай все умирать, и всем Ирку подавай! – не открывая глаз, проворчал Сережка, – хорошо еще, что по ночам не вызывают, как «Скорую». Выспаться не дадут трудовому населению.

– Ирка, зараза, я серьезно говорю! – закричала Александра.

– Не ори, я спросонья ничего понять не могу.

– Гони в больницу, в приемном я тебя встречу, разберемся! – и повесила трубку.

– Что, прямо сейчас? Не, ну ты смотри, вот и поговорили.

***

Через час Ира вошла в фойе приемного покоя. Никто ее не ждал. Никто из персонала не был в курсе Ириной проблемы. И когда наконец она повернулась, чтобы уйти, вдруг открылась боковая дверь, и вышла зареванная Александра, вытирая нос бумажной салфеткой. У Иры похолодело в районе желудка – неужели опоздала?»

– Привет. Что случилось? – нахмурилась Ира.

– Мама умерла, – удивленно сообщила Александра, явно не веря своим словам.

– Мне очень жаль, – растерянно ответила Ира после секундной паузы.

– Чего тебе-то жаль?! – внезапно заревела в голос Александра, – Тебе на всех наплевать! – она решила ничего не говорить больше Ире, отвернулась и пошла прочь вдоль коридора.

– А что Лидия Ивановна хотела? – крикнула Ира в коридор удаляющейся Александре.

– Не знаю! И знать не хочу! – зло крикнула ей Александра не оборачиваясь.

– Тьфу! – тихо сказала Ира, развернулась, и ушла восвояси.

***

– А и правда, плюнь. Нет, серьезно! Ну, кто она тебе? – Сережка старался быть рассудительным и немного циничным, во всяком случае, не подавать вида, что это и в самом деле важно.

– Странная история. Зачем-то же меня туда позвали? – не унималась Ира.

– Мало ли что там придумала тетка эта старая, все равно уже не узнаем, так что выкинь из головы. Сегодня едем с Алексеем Петровичем с планировкой дома определяться, а до конца недели хорошо бы подготовить квартиру твоей родни и сдать – дел и без тетки хватает. Все, земля ей пухом, а ты к вечеру будь готова расписать в квадратных метрах, какая кухня тебе в новом доме нужна и где по фэн-шую ты хочешь ее воткнуть. Ну, все, мы приехали, нам шесть букв на новую аптеку нужно смонтировать. Целую! – и отключился. Ира вздохнула. Ну все буквально на этой неделе выключают телефоны, не дождавшись ее прощальных слов. И она набрала номер подружки:

– Анюта, давай планировать комнаты!

8.

За день до визита, унесшего жизнь Лидии Ивановны, Валентина Александровна Черкесова приехала на дачу. Летняя пора задавала много работы в огороде, и Валентина Александровна с радостью бралась за любую. Вот уже пришло время собирать садовую землянику, редиска и чеснок требовали прополки, нужно было проверить все посадки, все полить, там подкопать, здесь подкормить. А еще к приезду мужа приготовить ужин. Гена собирался приехать восьмичасовым рейсом, последним сегодня, да не успел. В результате поехал с приятелем на его машине совсем уж в ночь, да в добавок только до почты, а это значит, что еще километра полтора ему пешком топать до сюда. Валентина Александровна выпрямила спину и отерла лоб. Да, припозднился Геннадий Павлович, припозднился. А из-за него и Валентина Александровна до сих пор упорно трудится на улице. Вот уже где-то у забора палисадника на все лады заливаются сверчки. Честно говоря, она любит копаться в земле. У нее все растет, что ни посади. Соседи хвалят и спрашивают, какими секретами она пользуется, чтобы вырастить свои роскошные пионы, чем удобряла землю, что такую крупную картошку вырастила, у прежних хозяев здесь, помнится, ничего не росло. Прежние хозяева. Да уж. Дом прежних хозяев. Иногда тихий, а иногда такие странные звуки в этом доме услышишь, не приведи Господи. Как будто на чердаке по-прежнему кто-то живет. Она, Валентина Александровна, на чердак не поднимается. Никогда. И ни за что. Вот Гена если хочет – пожалуйста, а она ему тихонько спину перекрестит, пока он забирается по шаткой лесенке. Когда-то действительно крепкий был дом, вон сколько дворовых построек пропадает. Дорожка заасфальтирована, как-то сбоку чуть в стороне от дома. Значит, стоял тут сарай какой-нибудь, а может, дровяник. Да, славный был дом. Но не ее. Валентина Александровна лучше в огородике покопается, вот здесь ее епархия, тут она королева. Гена, однако, что-то задерживается. Пора бы ему и приехать. Позвонить ему разве? И она пошла в дом, прихватив с собой пучок свежего зеленого лука. Вошла в сени, подвинула в сторонку ведро и замерла, прислушиваясь. Откуда-то, кажется из-за дома, доносился странный вой. То ли корова заблудилась, то ли собака поранилась. Валентина Александровна перекрестилась и набрала номер мужа.

– Гена! Ген, ты где? Ты знаешь, который час? Что?.. А, проулок наш видишь. Давай поскорее, Гена, тут какая-то собака вроде воет, прогони ее, а то мне так худо и делается от нее.

Геннадий Павлович был пенсионер бодрый. Вся фигура подтянута, как будто привыкла к военной выправке, а был он всю жизнь простым честным работягой, сначала сталеваром, затем мастером. А на пенсии захотелось им с Валентиной свежего воздуха, тишины, смородиновых кустов. Этот дом очень кстати продавался, и недорого совсем. Правда, речки нет поблизости, зато есть пруды, все же можно и с удочкой посидеть. Но Валентина невзлюбила этот дом почему-то, все ей там мерещатся звуки разные. Собака вот еще какая-то – что еще за собака? Он перехватил покрепче сумку, поправил козырек кепки и ускорил шаг.

***

Валентина Александровна прислушалась к подозрительному вою. Хм.. Это точно собака? Да чего это она в собственном доме всего боится! Валентина Александровна решительно зашла в жилую часть дома. Настала тишина.

– Господи, так это точно на улице! – женщина почувствовала облегчение, – Запрусь и буду Гену здесь ждать, – специально сказала это вслух, чтобы было не так страшно. Решительно пошла в кухню, но на пороге так и вздрогнула, выронила лук и охнула. На старом табурете сидел кто-то. Низкое зловещее солнце светило ему в левую лопатку и Валентина Александровна не могла разобрать, кто перед ней. Ей даже показалось, что фигура вся была нечеткой, как будто немного прозрачной. Но это, конечно, оттого что низкое солнце светило прямо в глаза, решила она тут же.

– Вы кто? – голос зазвучал тоненько от испуга, – Как вы сюда… – существо повернуло к ней голову, и Валентина Александровна потеряла дар речи. Она подняла ладонь козырьком над глазами и наконец, смогла рассмотреть сидящую перед ней фигуру. Это была безобразная старуха, ужасно толстая, к тому же вся она была какая-то опухшая. «С похмелья дом перепутала, не иначе», – догадалась Валентина Александровна. Руки по локоть и колени старухи были густо перепачканы землей, уже подсохшей и кое-где отвалившейся небольшими комочками на пол. Весь правый бок старухи был потрепан: и платье изорвано, да и на просвечивающей бледнющей коже виднелись как будто следы хватавших ее рук. Глаза старухи были мутными, казались больными. Лицо было растерянное, неподвижное. И вот что самое странное заметила Валентина Александровна, отчего мурашки побежали по всему ее телу, старуха отчего-то не дышала. Ни разу не сделала ни вдоха, ни выдоха за все время пока они друг на друга смотрели. Наконец старуха все-таки вдохнула немного воздуха и негромко завыла, скривив рот. Казалось, что она продолжила с того места, на котором Валентина Александровна прервала эту жуткую арию своим приходом. Валентина Александровна снова перекрестилась:

– Да что вы, женщина! Я уж подумала, не собака ли воет, а это вы! Идите-ка своей дорогой, откуда вы здесь?! Уходите давайте! – Валентина Александровна начала злиться и слегка приободрилась от этого. Старуха выдохнула все, что вдохнула, и теперь продолжала неподвижно сидеть, вперив в Валентину Александровну немигающий взгляд, не потрудившись даже закрыть рот. Валентине Александровне показалось, что десны старухи были неестественно темными. «Она и наелась, небось, земли-то! Совсем ум потеряла старая дура!» – раздраженно подумала Валентина Александровна.

– Ну, чего расселась?! Уходи, кому говорят!

Старуха снова набрала воздуха в грудь и хрипло спросила:

– А где Ирка?

– Что? Какая такая Ирка? Уходи давай! Откуда ты здесь взялась?!

Старуха поднялась, по-прежнему не дыша, не закрывая рта и не моргая. Валентина Александровна отступила на шаг.

– Вот, вот, давай, выходи, вон дверь, давай!

Старуха сделала неуверенный шаг вперед, еще раз вдохнула с шипением и сказала хрипло и зло:

– Ирка мне нужна. Срочно.

– Да какая тебе Ирка?! Нет здесь никакой Ирки! Я здесь хозяйка, да муж мой вот сейчас придет, живо тебе покажет, как по чужим домам лазить!

Старуха неподвижно выслушала всю тираду, так и не моргнув, набрала воздуха в грудь с тем же свистящим звуком, и вдруг пошла на Валентину Александровну:

– Ты – хозяйка? ТЫ – ХОЗЯЙКА?! – старуха схватила толстенной рукой Валентину Александровну за лицо и швырнула от себя, как легкий сноп. Женщина упала, на пол со всего маху, дыхание перехватило, голова вспыхнула болью, будто раскололась, локтем задела какой-то угол, наверное, сервант, и закричала бы от боли, потому что больно было так, что даже задергались пальцы и подбородок, но удар словно парализовал ее грудь. Старуха! Чтоб ее! Валентина Александровна приподняла голову, ища глазами чудовище, моля бога, чтобы это оказалось сном, и одновременно тоскливая мысль зайцем пронеслась в голове: «Где Гена?!». Старуха стояла над ней. Одним движением, будто подкосились ее колени, старуха бухнулась на Валентину Александровну и придавила ее своей громадной тяжелой фигурой, не дыша и не мигая, подняла обе руки над головой и с силой обрушила кулаки на голову несчастной женщины.

***

Геннадий Павлович остановился на минуту у колодца – очень вкусная там была вода, а в свой двор они с женой так и не собрались до сих пор вызвать бурильщиков, все недосуг было. Он выпил студеной воды, ополоснул лицо и шею, и продолжил свой путь. Подходя к дому, он втянул носом воздух, надеясь, что жена уже стол накрыла и поджидает муженька с нетерпением, хлебушек нарезает. Он даже улыбнулся. Распахнул дверь в дом, крикнул:

– Валентина! Принимай сумку! Где ты там? Муж голодный приехал!

Никакого ответа. Он поставил тяжелую хозяйственную сумку, скинул кроссовки, сунул ноги в тапочки и замер. Кто-то, тяжело топая, пробежал в доме. Чтоб его Валентина так топала? Гости, что ли? Или и правда, какой домовой здесь живет? Он прошел в жилую часть дома.

– Валентина! Где ты есть? Что это у тебя и лук на полу, – он шагнул за занавеску, закрывавшую дверной проем и остолбенел. Валентина, судя по одежде и одной калоше на ноге, лежала на полу, но вместо головы у нее было сплошное кровавое месиво с торчащими осколками костей. Под телом растекалась огромная лужа крови. Кровью были забрызганы стены и даже низенький оклеенный потолок. Геннадий Павлович перестал чувствовать ноги, в груди его что-то сжалось, он упал на колени.

– Валя! – прошептал он, – Что это? Что это, Господи?!

9.

На другой день после работы Яна и Наташка сидели в сенях у подружки Жанки и пили самогон, не чокаясь, поминали Илюшку.