Попаданка по ошибке. Страшно-смешная магия обманутой жены

Молоденький писарь, сидевший за первым столом, оторвал голову от бумаг и спросил:

– Иван Никифорович! Я, как положено, посетителей записал" лейтенант Рыбкин и Настя Ой Петрович". Можно отобедать пойти?

– Иди, олух царя небесного! – кивнул полицмейстер. – А мы, пожалуй, с гостями столичными тоже сотрапезничаем. Приглашаю вас в гости!

Но мы не успели не то, что пообедать, а даже принять приглашение. Дверь участка внезапно отворилась. Ввалился громадный мужик в тужурке и фартуке, выдавшем в нем дворника. За шиворот работник метлы держал Левушкина.

– Чего надобно, Игнат? – спросил полицмейстер. – Зачем мальца терзаешь? Набедокурил чего?

– Князя Куницына этот отрок убил!

– Как?!

– Застрелил!

– Давно?

– Четверти часу еще не минуло. Бежать вам, Иван Никифорович, к нам в дом надо. Я там Глашку отставил за ее светлостью Натальей Потаповной присмотреть. Да за доктором послал. Без чувств бедняжка лежала…

– В камеру мальчонку! – скомандовал полицмейстер.

– Не надо меня в камеру! – заорал Максим. – Я никого не убивал! Я вообще из…

– Из Петербурга! – закричала я. – Этот мальчик не может быть убийцей. Она наш, полицейский. Тайный агент, вот!

Я завралась вконец. Но поток лжи принес неожиданное спасение. Главный полицмейстер кивнул:

– Верно говоришь! Образовали новое ведомство. Называется сыскная полиция. Там все тайной да мраком покрыто. Агенты не обычные, а такие, в ком сроду сыщика не признаешь. Говорят, даже бабы на ентой службе есть.

– Бабы в полиции?!

Полицейские недоверчиво переглядывались между собой. Потом Иван Никифорович махнул рукой.

– Ладно, не до этого сейчас. К князьям Куницыным ехать надобно.

Мы вышли из управления. Сели в брички, что были во владении полицейских. До места убийства домчались за считанные минуты. Я, Иван Никифорович, Рыбкин и Максим ехали в первой повозке. Спросить у девятиклассника я ничего толком не могла. Но тот, мальчишка умный, уже смекнул, что к чему. Только спросил: "Вы оттуда, откуда и я, прибыли?" Я кивнула. Больше ничего не спрашивал. Сам не говорил. Остальные полицейские, включая писаря, ехали в следующем экипаже.

Особняк Куницыных не уступал по размеру и величию хоромам Сугробкина. Только выглядел более запущенным. Фонтаны имелись, но не действовали. Кусты давно не встречались с заботливыми руками садовника. Даже дорожка, ведущая к дому, была не выложена камнями, и теперь превратилась в мелкую, но хлипкую жижу, размокшую после проливного весеннего дождя. Я посетовала, что запачкала ботинки. Ненавижу грязную обувь! Спросила у полицмейстера:

– Отчего такой беспорядок, такое запустение?

– Так хозяева тут почти не живут. То в заграницах, то в деревенской усадьбе. Недавно с Парижу вернулись, в деревню еще рано. Даже прислуги тут не держат. Только кухарка, горничная, дворник да конюх.

Этого конюха я увидела сразу. Такого мужчину не пропустил бы взгляд ни одной дамы. Конюх стоял невдалеке от входа, держа под уздцы коня. Был работник конюшни высокого роста. Широкоплеч. Сквозь светлую холщевую рубаху проступали рельефные мускулы. Талия была тонкой. Волосы длинные, смоляными кудрями спускались на плечи. Глаза большие, карие. Кожа лица светлая, бархатистая. Нос ровный, прямой словно у чистокровного аристократа. Губы пухлые, нежные, так и манящие к поцелую.

– Настя! – толкнул меня под бок Рыбкин. – Чего в ступор встала. Как увидишь красавчика, так млеешь вся. Мало с генералом накосячила?

Я быстро отвернулась. Рыбкин прав: нужно держать себя в руках. Хотя в том, что я с удовольствием смотрю на симпатичных мужчин, нет ничего предосудительного. Мужики вон при виде молодых и красивых девиц едва слюни не пускают. Еще и аргумент выдвигают: "Я же мужик! Не могу не смотреть!" Так почему бы и нам, дамам, не попялиться от души на прекрасных представителей противоположного пола. Конюх действительно прекрасен, это надо признать. Внезапно в голове промелькнуло: а как относится к красавчику сиятельная княгиня? Не ли он стал причиной кровавых событий? В то, что князя пристрелил Левушкин, я не верила ни на секунду.

Вошли внутрь. Помещение было таким же запущенным, забытым, как и двор. Но тем не менее поражало своим великолепием. Глаз радовали лепные потолки и расписные стены – золото на белом фоне. А полы были подлинными произведениями искусства! По рисункам художников их выкладывали паркетными плитками различных пород дерева, составляя разнообразные орнаменты. По всему периметру огромной гостиной были многочисленные двери. Все заперты. Горничная, выбежавшая нас встречать, поклонилась и сказала:

– Наверху все. И матушка, и батюшка Лев Львович.. покойный.

Девица всхлипнула и пошла вперед, показывая путь. Мы двинулись следом по мраморной лестнице, украшенной массивной лепниной, резной балюстрадой и оранжевыми витражами. Через минуту очутились в кабинете хозяина. Именно там все и случилось.

Помещение, где Лев Львович трудился, решал различные дела, был невелик по размеру и просто обставлен. Письменный стол. Небольшой книжный шкаф, бюро и комод. Пара кресел, ширма и кушетка, коли владелец устанет от трудов праведных и решит отдохнуть.

На данный момент на кушетке возлежала привлекательная стройная дама лет сорока в симпатичном сиреневом платье с турнюром. На голове – шляпка под цвет платья. В руках сумочка. Новоиспеченная вдова была блондинкой с большими зелеными глазами и милыми чертами лица. В дрожащих руках княгиня держала бутылек с нюхательной солью.

За письменным столом, на стуле, закинув голову назад, находился застреленный господин Куницын. В домашнем халате. На груди через атлас отчетливо проступало алое пятно. На секунду меня затошнило. Голова закружилась. Люблю детективы. Но одно дело, когда куча крови на экране. А совсем другое, когда вот так, рядом… Хорошо еще, что атласный домашний халат князя был красного цвета, и кровь на нем не так отчетливо бросалась в глаза. Я заставила себя внимательнее осмотреть тело убитого. Князь был стар. Намного старше своей супруги. Толстый, обрюзгший и вообще малопривлекательный. Особенно в сравнении с прекрасным конюхом. Княгиня уже полностью пришла в себя. Обрушилась на горничную, встречавшую нас – высокую, не очень привлекательную девицу с белесыми бровями, такими же бесцветными ресницами и крупными конопушками по всему простоватому лицу:

– Глашка, да убери ты уже эту соль! Принеси выпить чего-нибудь мне и господам!

Служанка бросилась исполнять поручение. Наталья Потаповна всхлипнула, обратила взор прекрасных глаз к полицмейстеру:

– Иван Никифорович, вы поймали душегуба, что Левушку жизни лишил? Его мой дворник Игнат под окнами изловил, к вам повел.

– Все не так, ваше сиятельство. Малец этот не убивец вовсе, а тайный агент. Нас по этому делу много прибыло. Даже тайная полиция из Петербурга. Вот знакомьтесь: Терехин Анастасия Петрович.

– Что? – удивилась княгиня. – Иван Никифорович, вы случайно с утреца водочки не откушали? Мужика Настей зовете, мальчишку за тайного агента считаете.

Наталья Потаповна фыркнула. Видно было, что она не поверила полицмейстеру. Посмотрела на меня с недоверием. Даже больше, с –неприязнью. Я нутром чуяла, что не нравлюсь мадам.

Полицмейстера задели слова вдовы, он сказал:

– Никак нет, водочки с утреца не принимал! Нонче в столице в моде дамам мужские имена давать и наоборот. И насчет отрока правда. В полиции теперича даже дамы служат. У меня три таких под замком сидят! Одна в возрасте солидная мадам, высокомерная. Другая средних лет, все деток вспоминает. А третья совсем молоденькая. Я только сейчас догадался: агентши это! Ваши, да?

Полицмейстер обращался ко мне.

– Наши! – дружно обрадовались мы с Рыбкиным.

В то, что в кутузке заперты два пегагода и директор гимназии, мы не сомневались.

Училок необходимо вытащить из кутузки позапрошлого века. Еще найти Аллочку и в идеале всем отправиться домой, в наше чудное время авто, компов, мобильников. Кстати, о последних. Связи, понятное дело, не было. По основному назначению наши с Рыбкиным телефоны не функционировали. Но зарядка еще была, и фотокамеры телефонов работали. Чем я и собиралась воспользоваться. Отдала приказ Рыбкину: "Леха, найди жилище конюха и сфоткай там все! Понял?" Лейтенант кивнул и побежал выполнять приказ.

Мы с Иваном Никифоровичем приступили к осмотру места происшествия. Вернее, последнее действие полицмейстер поручил мне, сам же начал опрос свидетелей. Я понимала, что от меня зависит будущее всей нашей команды самозванцев, и очень старалась. Хотя было жутко. Особенно тяжело дался осмотр тела безвременно почившего князя. На лице того почему-то было застывшее выражение невыносимых страданий. Вот это уже странно! Выстрел пришелся прямо в сердце, смерть была мгновенной, отчего же бедолага так мучился? Вокруг рта четкой линией тянулась красноватая кайма. На столе стояли две чашки с темно-коричневой жидкостью. Одна пустая, лишь небольшой подсыхающий остаток на дне. Вторая чашка выпита наполовину. Я понюхала – кофе! Хороший, качественный, не чета сублимированному отстою из моего времени. Окошко в кабинете князя было разбито. Я выглянула наружу, старясь не порезаться. Кабинет находился на втором этаже. Расстояние до земли немаленькое, но стена особняка украшена рельефными выступами, которые легко можно использовать для подъема. Внизу все засыпано осколками. Там дворник и поймал Макса Левушкина. Я, естественно, в виновность девятиклассника не верила и была уверена, что злой убивец – красавчик-конюх. Но теперь засомневалась.

На протяжении всего досмотра я внимательно слушала вопросы полицмейстера и ответы свидетелей. Беседа проводилась в смежной с кабинетом комнате, но слышимость была отменная. Из этих самых показаний складывалась следующая картинка.

Утром супруги встретились в кабинете князя. Княгиня пришла пожелать мужу доброго утра. Тот занимался своим любимым делом – любовался на коллекцию невероятно ценных, крупных бриллиантов. Каждый из камней представлял собой целое состояние. Но Лев Львович любил их не за ценность, а за красоту. Сюда же, в кабинет, горничная Глафира принесла хозяевам кофию. По словам Натальи Потаповны они поговорили несколько минут, потом она поцеловала мужа и ушла в свои комнаты. Князь оставался живой, здоровый. Бриллианты лежали на столе. Немного почитав, Наталья Потаповна дала задание кухарке отправляться на рынок. Горничную отправила с письмом к баронам Агапкиным. Те приглашались нынче к чете Куницыных на ужин. Сама же оделась и отправилась к подруге княгине Вяземской. Повозку не брала, решила пройтись пешком. Но начался дождь, и Наталья Потаповна вернулась. Едва переступила порог особняка, как услышала выстрел в кабинете мужа. Кинулась наверх. Увидела его с раной в груди, разбитое стекло. В ту же минуту дворником Игнатом был поймал мальчонка под окнами кабинета. Сомнения в том, что именно этот малолетний преступник разбил стекло, застрелил князя и похитил бриллианты, у княгини не было. То, что при Максиме не обнаружены ни револьвер, ни бриллианты, мадам не смущало. Она объясняла это просто: у юного хулигана был сообщник.

Показания горничной частично совпадали, частично были полностью противоположными. Она принесла хозяевам кофию. Барин сидел за столом, перед ним были разложены бриллианты. Хозяйка тоже находилась в кабинете. Но баре ругались. Очень сильно! Лев Львович хотел как можно скорее отправиться на летнее проживание в поместье. Хозяйка убеждала, что еще рано, и уговаривала остаться в городе. Не просто уговаривала. Наталья Потаповна была в истерике. Что происходило далее, горничная сказать не могла. Забот-то невпроворот! Глашка отправилась наводить порядок. А вскоре хозяйка дала поручение – снести письмо князьям Агапкиным. Вернуться ровно к полудню, чтобы сопровождать барыню к модистке. Глашка волю хозяйскую исполнила, вернулась домой в срок, а тут беда. Дворник Игнат мальчонку за шиворот держит. Молвил: барин убит, он в полицию, а ей велел к хозяйке бежать, та без чувств упала. Глашка принесла Наталье Потаповне нюхательной соли и пребывала с барыней до нашего приезда.

Показания кухарки почти ничего не давали. Кухня находилась далеко от барских покоев. Выстрела она не слыхала. Хозяйку видела, только когда деньги на хозяйство брала. После чего сразу отправилась на рынок. Назад вошла, как положено прислуге, через черный вход и последней узнала о случившемся. То время, что утром находилась в особняке, дворник и конюх все время были на виду. Окно кухни выходит как раз на задний двор, где каждый из мужчин занимался своим делом.

Дворник Игнат поведал: все утро он подметал дорожки. Не прерывал работу даже, когда начался дождь. Тот был несильным и недолгим. Удивился, когда услышал выстрел. Понял, что-то случилось в барском доме. Бежал и молился, чтобы только не пострадал его любимый барин Лев Львович. По дороге заметил осколки под окном, что выходило из кабинета, и мальчонку, пытавшегося удрать. Отрок был в странной одеже. Сам чистенький, ухоженный, на беспризорников и бродяг своего возраста не похож. Но вот штаны рваные, будто специально на них дыр понаделали. На рубахе морда страшенная нарисована. На всякий случай схватил названного гостя и вместе с ним рванул в глубь особняка. В кабинете обнаружил мертвого барина и хозяйку без чувств. Когда дворник говорил о покойном Льве Львовиче, голос его дрожал. Было видно, что искренне любил хозяина. А вот, когда речь заходила о княгине, интонация работника метлы выдавала его неприязнь. Игнат явно неглуп и проницателен. Вон как верно все про модные рваные на коленках джинсы Левушкина подметил! Наверно и причины не любить хозяйку у Игната имелись.

Про конюха он сказал, что тот все утро занимался лошадьми рядом с ним на заднем дворе. Никуда не отличался. Во время выстрела тоже был на месте. Удивился и испугался не меньше самого дворника.