Верь Живи Люби

– Медицина развивается, – совершенно спокойно ответил Юра, не повышая голоса и никак не реагируя на мою агрессию.

– Врач мне знаешь что посоветовала? Пить воду! У меня не камни в почках или обезвоживание, чтобы воду пить! – Я разошлась не на шутку.

– Это только для начала. Она же сказала, что есть иммуномодуляторы и можно затормозить прогрессирование, но она права – зачем сразу пускать в ход тяжелую артиллерию? Пусть сначала разведчики узнают, как обстоят дела в тылу врага.

– Вечно ты со своими военными поговорками! – Отмахнулась я от его солдатской мудрости и отвернулась к окну. – Почему ты хоть раз не можешь разозлиться и сказать, что все плохо?

– Потому что я не хочу думать, что все плохо.

Я бросила быстрый взгляд через плечо. Юра смотрел на дорогу, временами поглядывая на меня. Он говорил совершенно искренне. Рассеянный склероз поднял забрало шлема, снисходительно посмотрел на Юру и, вытирая рукавом вспотевший лоб, с насмешкой сказал: “поживем – увидим”.

До самого дома мы не разговаривали. Необходимо было успокоиться и взять себя в руки. Девочкам я рассказывать не хотела. Во-первых, еще ничего не ясно и вдруг надежда настырным котом лезла в мысли) другой врач поставит другой диагноз, и тогда я зря их напугаю. А во-вторых, я просто не знала, как именно и что сказать: мама заболела и вылечить нельзя? Маме теперь потребуется постоянное лечение? Скоро мама перестанет ходить? А вдруг они запаникуют или просто не поймут? Или начнут бояться тоже заболеть? Или станут плакать?