Тайна архангела. Книга 1

– Я подумал уже… – Сергей пересел еще ближе, опуская преступно голодные глаза. Казалось, он уже не мог ни о чем размышлять.

– Подумай еще раз, прошу тебя, – он поймал в ее голосе слезы. – Я… ведь не смогу тебе отказать… Хотя ты и не слышишь меня… И даже… не видишь…

Бессмысленная пауза, но последние слова сумели достучаться до его разума, как сквозь забор.

– Как не вижу?.. – он поднял лицо.

– Как… и все… – Виолетта умолкла, закрывая глаза.

Сергей дернулся, встряхиваясь, будто его окатили режуще ледяной водой. Виолетта, не спрашивая, сняла с себя его руки и отодвинулась подальше.

– Прости, – донеслось до него чуть различимое.

– Господи… да что это… – произнесли его губы. Вика уже не видела, но только расслышала скрип кровати и тихие шаги в глубину комнаты…

– Ты молился?..

Ощутив, как шевельнулось покрывало, Виолетта приподняла голову. Сергей молчал, забираясь под одеяло и кутаясь в нем по самые ключицы.

– Молился, – кивнул он со вздохом. Его взгляд улетел в потолок. – Я думал, ты заснула…

– Нет, я не могу уснуть, – ответила она. – Я тоже теперь молюсь часто… Только я не все молитвы помню наизусть. Раньше я знала их больше…

– Ничего, это как езда на велосипеде: раз научишься – всю жизнь не забудешь, – проговорил Сергей.

– На велосипеде я и не умела никогда, – отозвалась Виолетта. Ее губы тихонечко сдвинулись и застыли.

– Да… – не понимая к чему, сказал Сергей. Он посмотрел в ее лицо: – Вика, прости меня. Не знаю, какой бес в меня сегодня вселился…

– Я не сержусь, – молвила она в ответ.

– Нет, серьезно… Я не знаю… какая муха… Ужасный день…

Он притронулся к влажному и теплому, как застоявшаяся вода, лбу. Сергей чувствовал себя дико. Только что на самом ровном месте чуть не послал в пропасть себя и ее. Ведь он шел домой, знал, что нельзя распускать свои эмоции. Шел, негодуя на Жанну. Проклинал, юродствуя над ее словами. Она сказала, что любви нет, но у него же была жена!.. И он, задетый ей, клялся и божился, что она не в себе. А безумен оказался сам.

Веки Сергея прикрыли глаза. Да, как все, оказывается, легко. И слова откуда-то появились сами собой. Стесняясь раньше фальши, пламенно говорил о любви тогда, когда это вдруг понадобилось ему. А как получилось натурально, просто трагедия разбитого сердца!.. Стыд приканчивал его как последнюю дрянь.

– Не переживай, – успокоила Виолетта.

Сергей почувствовал на своей груди ее ладошку.

– Нет, прошу тебя, – он бережно отстранил коснувшиеся его пальцы. – Я не могу… Ладно?

– Ладно, – вымолвила она согласно.

Как же одна фраза смогла попасть в самую точку. Как адским огнем осветила она его лицемерие. «Ты не видишь меня». И он истинно ее не видел. В тот момент он думал обо всем: о своей несчастной жизни, о Жанне, о нанесенной ему обиде и разбереженной душевной ране, но только не о ней. Какая ему была разница: Виолетта ли, кто другой сидит перед ним, когда весь он превратился в инстинкт, в страсть, которая нуждалась в том, чтобы запить наконец все горькие пилюли разом и успокоиться на том, совершенно не задумываясь о ком-то другом…

Ошибся, насколько он ошибся, теша свое самолюбие. Он-то был уверен в глубине души, что она только и счастлива будет, когда он в конце концов «милостиво» разрешит ей стать его женщиной. И уж наверное предполагал, что по первому зову она упадет в его руки. И просил, просил как выгнанный пес, как беглый каторжник, прячась за обманом, пытаясь лгать и ей, и себе самому. Насколько это было низко!..

– Ты знаешь, за что меня низвергли в ад? – тихо спросил Сергей.

– Нет. Ты мне никогда не рассказывал, – покачала головой Виолетта.

– Я убил в человеке веру, – ответил он.

– Ты?.. – в ее голосе было изумление.

– Да я, – утвердил Сергей. – Знаешь, я же был ангелом-хранителем. Я долго им проработал, почти три тысячи лет, – начал говорить он. – Последней моей подопечной была молоденькая девушка. Ее звали, а впрочем, почему звали?.. Ее зовут Мария. Она чудесная, милая и очень симпатичная… Прямо как ты. Вы даже внешне чем-то похожи, только глаза и волосы у нее потемнее и ростом она чуть-чуть повыше будет… С самого детства я не мог на нее нарадоваться. Всегда внимательная ко всем, добрая, отзывчивая, слова грубого не скажет. С маленьких лет она верила в Бога. Всем сердцем верила, искренне и беззаветно. В церковь ходила почти каждую неделю, молилась, дома иконки висели… Правда был у нее один недостаток … Хотя и не недостаток, но… Не знаю даже, – Сергей, раздумывая, прищурил глаза. – Просто наивная она была очень, как ребенок. Видела все вокруг словно книжку с картинками… Кажется, и наплевать на это, ведь ее чувства всегда были неподдельными. Только однажды случилось нечто такое, из-за чего стало уже не наплевать.

– Что?.. – произнесла Виолетта, видя, что Сергей замолчал, утирая сухие ноздри.

– В ее доме поселилась одна девушка… – после паузы продолжал он. – В соседнюю квартиру въехала. Они познакомились, столкнувшись как-то в магазине. Я сразу понял, что что-то не то в этой девушке. Что-то в глазах говорило само за себя. Я попытался пойти на контакт с ее ангелом-хранителем и все разузнать. Однако ее ангел давно уже был изгоем…

– Как это?..

– Ну так… Отправлен «на дальние расстояния» без права следить за ее душой… Это кара за тяжелые грехи подопечной, наверное, ты слышала об этом, – объяснил Сергей. – А Мария, не прошло и месяца, вдруг стала тяготеть к ней. И через полгода они стали лучшими подругами. Сначала я думал, что из этого ничего страшного не выйдет, что Мария скоро поймет всю подноготную и уйдет, но я ошибался. Девушка оказалась хитрее, чем я полагал. А Мария еще наивнее, чем я мог подумать… Видно было, что дружба – это не то, чего добивались от моей Маши в этих отношениях. А что тогда?.. Когда я навел справки, я думал, что умру. Оказалось, эта новая подруга состояла в какой-то секте, полурелигиозной, полу не пойми какой. Там были фанатики-мистики, подчиненные какому-то одержимому лидеру, довольно молодому и уж точно знающему чего он хочет. На первый взгляд все выглядело прилично: вроде как компания молодежи собиралась вместе, разговаривали на умные темы, общались… А потом начинался следующий этап. Легкие, а потом и потяжелее дурманы, жуткие какие-то сеансы то ли медитации, то ли фетиша и религиозной истерики, доведение до морального экстаза, а затем вымогательство денег, подбивание на то, чтобы резали вены и калечили себя… И еще Бог знает что. Мне стало ясно, что Мария нужна ей, только чтобы втащить в эту секту. Я стал пытаться предотвратить печальную развязку. Я все делал: и переезд на другую квартиру организовывал, да слишком сложно это оказалось, и внимание матери ее пытался привлечь, но она работала с утра до вечера и не могла заметить никаких перемен, и вывести подругу на чистую воду старался, но все без толку. Каждый день Машу затягивало в эту трясину. Я ночами и днями издумал все мозги, все перебрал и ничего не мог больше придумать. А Мария, между тем, решилась пойти на первую встречу. Когда она пришла домой поздно вечером и ей все это понравилось, я был сам не свой. Помню, я сел тогда и стал молиться Богу, спрашивая, что мне делать… И в эту ночь – и это, наверное, было самое ужасное, я до сих пор вижу как наяву – мне приоткрылось ее будущее… Ты знаешь, тогда я скорее готов был согласиться на все то, что случилось со мной здесь, в аду, чем еще раз пережить, что я пережил в тот момент. Четко, как на картинке, я увидел комнату с ободранными стенами, засыпанную осколками, наркоманов, сидящих в углах. И посреди этого была она, несчастная, убитая, потерявшая себя. Видение исчезло быстро, но опомниться я смог нескоро. Когда я пришел в себя, я понял, что уже не молюсь, что за окном ночь и что Мария спит. Я продумал до самого утра. И к обеду следующего дня я решился. И нанес первый удар. Я с самого начала понимал, но не хотел верить до конца, что именно наивность, эту слепую веру в людей, которая была единственным ее изъяном, мне придется убивать в этой душе. Каждый час я планомерно дробил эту стену. Я использовал нашу связь, чтобы разбить ее чувства. Я ощущал, как слабеет ее уверенность, как уходят детские переживания… Я чувствовал это в себе, в ее сердце, как в своем. Я понимал, что теперь она с недоверием смотрит по сторонам, что у нее возникает все больше вопросов, что Бог уже не кажется таким бесспорным, как раньше. И вот я добился. Ее вера оборвалась. Окончательно и по всем фронтам. Она больше не доверяла ни людям, ни Богу, никому. Я ощутил это вместе с дробящей болью в ребрах. После этого моя связь с ней исчезла. И на щеке выступила кровь… Я помню, как и оглянуться не успел, а за мной уже нагрянули воины небесного легиона. Я предстал на суд Божий, и мне вынесли обвинительный приговор. Так я и оказался на главной площади ада.

Сергей замолчал.

– Ты устранил в ней наивность вместе с верой, – проговорила Виолетта. – Но вера в Бога – это же ключ к спасению…

– Да знаю я, знаю! – воскликнул Сергей. – Но что мне оставалось делать, черт возьми?! Смотреть, как она умрет среди этих подонков ради своей веры в этот безумный вздор и попадет в ад?!.. – он осекся: – Прости…

– Ничего…

– Видишь, я стал полным гадом … – промолвил Сергей. – Знаешь, Виа, когда Михаил свергал меня в ад, то спросил: раскаиваюсь ли я. Но я ничего не ответил. Я не знал, что мне сказать. Да, я совершил этот грех, и я знаю об этом. Но ведь у меня не было другого выхода!.. Зачем-то мне было открыто будущее?.. Затем ли, чтобы я ничего не попытался изменить?!.. Я миллиард раз спрашивал себя об этом, миллион раз просил прощения, но Бог меня не слышит. Я не знаю, что мне делать. Я не могу понять, как мне искупить то, что уже сделано, и что было бы хуже: бездействовать, глядя как умирает вверенный тебе человек, или дать шанс выжить, чтобы потом она могла снова вернуться к Богу и к уже настоящей дружбе. Возможно, мне и правда нужно было попасть в ад, чтобы дать ей этот шанс ценой самого себя. Что ж, тогда я ни о чем не жалею… Пусть будет так.

– Ты поймешь, ты все поймешь обязательно, – сказала Виолетта. – Ведь ты такой умный… И ты сделал это ради любви, я знаю. Бог простит тебя, я верю…

– Спасибо за поддержку, – грустно улыбнулся Сергей.

– Хочешь, я тебе тоже расскажу, как я отпала?..

– Да, конечно хочу, – кивнул он.

– Ты был ангелом-хранителем, а я была ангелом Рафаила, – Сергей незаметно улыбнулся. Он так и знал: сестричка милосердия, маленькая и хорошенькая травяная фея, которая любит вышивать. Кем же она еще могла быть. – Я не очень долго служила. Но я так любила это служение. И девочек, и архангела… Хоть я его уже плохо помню, но помню, что он всегда был такой ласковый и внимательный, совсем как ты…

– Мне до Ральфа далеко… – выдохнул Сергей.

– …Один раз мне явился юноша. Это был демон, но я это не сразу поняла. А потом, когда он со мной заговорил, я сообразила, что он не ангел. Но он сказал, чтобы я не пугалась его, и я ему поверила. Он был красивый, конечно, не такой, как ты, но очень симпатичный и милый. Он стал беседовать со мной. Он рассказывал мне о любви.

– О любви?

– Да. О той любви, что бывает между мужчиной и женщиной. Я и раньше слышала это на Земле, но в его устах это звучало так прекрасно, так притягательно… Я заслушалась его допоздна. Потом я поняла, что мне пора возвращаться к Рафаилу и стала прощаться. Он предложил встретиться на следующий день. Мы виделись еще несколько раз, и я все слушала его. А когда я прилетала обратно в рай, я не могла не думать о его рассказах. Все казалось таким тайным и неизведанным, совсем не таким, как у нас. Однажды он сказал, что не может больше ко мне приходить, но предложил попробовать один из этих романов. Я сомневалась сначала, но он пообещал, что вреда не будет. И я согласилась… Он улыбнулся и поцеловал меня впервые в жизни в губы, как у нас не принято, и я отпала… – Виолетта тихонечко вздохнула. – И вот я тут. И вся обещанная любовь разлетелась как пыль… Теперь я вспоминаю Рафаила, и как он любил каждую из нас, а я не видела это за рассказами этого демона…

– Маленькая моя, – проронил Сергей, глядя, как Виолетта смахивает слезинку.

Как незамысловато прозвучал ее рассказ. Девочка, девочка Ральфа… Только белого платья, которое она, видимо, не решилась надеть в аду, не хватало ее образу. И вот что значил тот лепесток, который тогда растоптал, забрав из ее рук, Князь. Лепесток белой розы ангелов покаяния. Сергей вновь ощутил живую резь бессильных страданий.