Неизгладимое впечатление. Слабонервных просьба не беспокоиться. Похоже на катание на американских горках.
– Тэцуро, это… это.. это просто чудо какое-то! – наконец-то восхищенно выдохнула Рицуко.
– Нууу, – смущенно протянул Тэцуро. – Я использовал ваши старые работы. Пока только две странички успел сделать, да еще об авторах раздел.
В разделе «Авторы» всего четыре скромных кнопочки с условными значками и без каких-либо подписей. Перо – видимо обозначает Рицуко, кисть – скорее всего, Рэйдзиро, нота – явно Сумирэ и паутина – наверное, имеется ввиду паутина интернета, значит, Тэцуро.
Нажатие на кнопку открывает ранее скрытый слой.
Рамка с фотографией. Фотографий на самом деле несколько, они сменяют одна другую автоматически в одной рамке. Текста немного – фамилия, имя и совсем чуть-чуть об увлечениях. Кратко, но емко, с легкостью можно представить, что это за личность. Даже без фотографии.
Ямасира Тэцуро. Рамка фотографии словно выточена изо льда и изукрашена морозным узором. Медленно кружащиеся на синем фоне снежинки усиливают впечатление зимы и холода. Практически на всех фотографиях Тэцуро за компьютером. За одним исключением – когда он стоит на улице, задрав голову к небу и приложив ко лбу руку козырьком. Его заметает снег.
Танака Сумирэ. Фотография по периметру усыпана мерцающими звездами, летящие кометы яркими вспышками расчерчивают черный фон. Сумирэ у синтезатора, Сумирэ с гитарой и микрофоном – о, она еще и поет! Сумирэ в темноте у зеркала, освещенная единственной свечой. И очень неожиданная фотография – Сумирэ на пляже в нескромном купальнике.
Асимура Рицуко. Рамка похожа на венок из ярких цветов. Кругом порхают пестрые бабочки. Рицуко что-то пишет, кто знает, очередной шедевр или просто письмо. Рицуко в кимоно и с чашкой чая в руке. Теперь она составляет икэбану. А вот спит в гамаке и на нее сверху падают цветы. Или качается на качелях.
Фудо Рэйдзиро. Осенний листопад кружит по фону. Фотографии обрамлены золотым вензелем опавших листьев. Рэйдзиро у мольберта, оглядывается через плечо. Мокнет под проливным дождем – он тогда ждал Рицуко, а она почему-то запаздывала. Полулежит на толстой ветке цветущего дерева – не того ли, под которым в гамаке спала Рицуко? – в зубах зажат карандаш, из кармана рубашки торчит свернутый в трубочку лист бумаги, в руке горсть цветов. И абсолютно уникальная фотография Рэйдзиро во время тренировочного поединка на катанах.
Тэцуро устало потер покрасневшие от недосыпа глаза.
– Шедевр, – констатировала Сумирэ.
– Не то слово, – с уважением подтвердил Рэйдзиро.
Рицуко машинально перемотала ленту в диктофоне назад и включила воспроизведение.
«Я пишу то, что приходит мне в голову. Все подряд. Мои мысли зависят от того, что я вижу вокруг, слышу, читаю… И все же они ни от чего не зависят. Сами приходят, сами уходят. Наверное, там где они живут постоянно, находится неисчерпаемый источник тем и сюжетов.
В интернете я знаю одного человека, который пишет лучше меня. Мне так никогда не написать. Я даже слегка завидую. Почему придумано так мало слов для чувств и ощущений? Их описывать сложнее всего.
Интересно… Может ли Рэйдзиро нарисовать тишину? Или печаль? Или смех? Сумеет ли Сумирэ сыграть свет и тьму, тепло и холод? А Тэцуро – может ли он своими программами заставить других ощутить то, что ощущает он? Может быть нам стоит попробовать делать все это вместе?
Мне кажется, что я различаю первые аккорды музыки сердца…»
Услышав последнюю фразу, Сумирэ шагнула к синтезатору. Пальцы запорхали по клавишам стрекозами над гладью пруда.
Странная, но чарующая мелодия разлилась в воздухе, вызывая непонятные, волнующие ощущения, проникающие в глубину души. Голос ветра, танец звезд, тепло солнечных лучей и еще много всего-всего.
Музыка стихла. Рицуко выпрямилась и в наступившей тишине с закрытыми глазами совершила несколько плавных и в то же время ломаных движений, исполняя какой-то завораживающий безмолвный танец. Это было впервые, когда они видели, чтобы Рицуко танцевала. Ее невероятная пластика и грация поражали. Дикий и выразительный танец под музыку сердца.
– Да, – выдохнула Рицуко, открывая глаза. – Это она.
Рэйдзиро поднял с пола свою папку и молча продемонстрировал последний рисунок. Еще не законченный, но уже претендующий на исключительность.
Небрежные, словно размазанные штрихи складывались в очертания лиц и фигур. Сине-голубые тона – растрепанная шевелюра и бесхитростная физиономия Тэцуро в водовороте сверкающих дисков. Розово-сиренево-красные брызги с незначительной примесью черного складывались в замысловатую прическу Сумирэ, ее выразительный взгляд, вихрь нот на струнах и микрофон. Разными оттенками зеленого и кремового, словно порывом ветра, разметались длинные волосы Рицуко, держащей на протянутых ладонях горсть иероглифов и улыбающейся так открыто. И оранжево-коричневые пятна с лимонными росчерками – сам Рэйдзиро с катаной, тонкой радужной линией разделяющей его лицо пополам, и палитрой вместо щита. Фигуры незаметно перетекали одна в другую без резких цветовых переходов, сливаясь во что-то единое целое, не имеющее определенных границ.
– Теперь я точно знаю, – сказала Рицуко. – Слияние…
В руке – тишина.
Сладкие звуки звезд —
Слезы огня.
Нарисовать мечту,
Выпить небо до дна
И умереть…
Снег последних стихов.
Памяти жадный плен.
Радуга чувств.
Заглянуть в себя —
Все ответы здесь.
Все бесконечно…
Сияние слияния.
Сила единства душ —
Музыка сердца.
Танец цветка во тьме,
Ветер звенит в волосах.
Песня, которой нет…
А Сумирэ снова заиграла свою немыслимую музыку…
6. Музыка сердца
Сумирэ:
У каждого своя музыка сердца. А у нас она оказалась общей.
Я вижу, как расцветают самоцветы в недрах земли, я слышу, как растет трава, я знаю, о чем мечтает тающая снежинка. Я ловлю дыхание всего сущего и извлекаю его из своего инструмента. Я протягиваю всем клубок миров и вероятностей. Мои перламутровые сны диковинными птицами разлетаются во всех направлениях. Ловите! Я дарю их всем желающим.
Моя песня звездопадом оставляет тающие следы на бархатном песке ночи. Мой голос эхом вальсирует с ветром.
Я играю музыку сердца всем тем, кто сможет и захочет ее услышать.